Душа дракона

Дышать очень тяжело. Каждый глоток воздуха обжигает горло, словно внутрь силком засыпают пепел. Он облизывает губы, ощущая горечь и жжение на языке. Хочется что-то крикнуть, сказать, позвать кого-нибудь, но спазм сдавливает горло, и он смолкает, вдруг осознавая, что не помнит ни имён, которые мог бы назвать, ни лиц, которые мог бы увидеть. Перед глазами рябь, но он разглядывает сквозь неё потолок, полный трещин. Серые стены тоже расползаются и со скрипом начинают оседать. Совсем скоро комната рухнет на него, и ему бы надеяться уже, что это будет не больно, что мрак окутает его быстро. Но ему всё равно. Он жмурится, будто это как-то должно помочь ему вернуть себя в сознание. Он должен вернуться туда, туда, где он был в последний раз. *** Она скромно улыбается ему, он держит её руку в своей и думает лишь о том, как иронична и беспощадна бывает любовь. Он мог заполучить любую красавицу из любой части Асхана. Когда-то ему даже не пришлось бы просить, невесты нашлись бы сразу и выстроились в очередь. Но ему это было не нужно. Свою свободу он ценил превыше всего прочего. Он мечтал обрести крылья, стать драконом, испепелять целые армии одним вздохом, ломать когтями и огромными витиеватыми рогами боевые машины, разрезать облака крыльями и просто нестись, куда пожелает. Когда он стал старше, то понял, что его ждёт незамысловатая жизнь простого смертного. Разве что растянутая на несколько столетий. Он посвятил себя поискам, храня на сердце заветное желание. Он хотел овладеть стихией и увлёкся запретными искусствами, продал свою свободу за то, чтобы украдкой коснуться могущества. Он ненавидел себя за свою слабость, за свою нерешительность, которые никто кроме него не видел. Все считали его прирождённым солдатом, великим полководцем и непревзойдённым убийцей, чьи заклинания оставляли после себя лишь пепелище, лишая даже тел, чтобы похоронить. Но он метался в душе, понимая, что это не то, чего он хотел. Как же не повезло ему родиться с душой дракона… Они движутся вдоль балкона, не отпуская друг друга ни на миг. И ему больше не хочется неба, не хочется огня. В её изумрудных глазах он видит лишь блики, а в каштановых кудрях – облака. И она заменяет ему мечту, заменяет могущество, даёт ему смысл в жизни. И теперь он сражается не из ярости, не потому что привык, а потому что он хочет подарить ей этот мир, сложить к её ногам, чтобы она жила дальше, не зная ни войны, ни смерти. И его слабость, которой он боялся, уже не имеет значения. Если бы она пожелала, он бы умер для неё, сгорел в огне своих же заклинаний и разбился бы после очередного полёта, бесстрашно сложив крылья. Она единственная во всём мире может подарить ему покой. И его это более не тревожит. Они идут всё дальше, и кажется, что остальных не существует. - Она же смертная. На что она ему? - Влюблённость. Кризис. Для его возраста это нормально. Пройдёт. - Поиграется с экзотикой и забудет. Его кулаки сжимаются, и зевакам чудится, что дракон скрипит когтями. Сиреневые глаза устремляются в сторону сплетников, и вспыхивают. И ничто не смогло бы спасти застывших на месте подданных, кроме как вовремя положенная ему на плечо рука. Она гладит дракона по чешуе и усмиряет бушующие в нём эмоции, столь же разрушительные, как и его колдовство. Он внешне снова холоден, бесстрастен, контрастируя со своей никогда не гаснущей душой. И она любит его за это. За его переменчивую натуру. Она научилась принимать его любым, ведь когда-то он подал ей руку, а все остальные лишь отвернулись. Когда все хотели её смерти, он готов был объявить войну целому свету. И потому она любит и демона, убивающего с упоением людей, и тёмного эльфа, который никогда не теряет самообладания. Она знает правду, знает, что он может летать, что может испепелить их всех вместе с собой, знает, что у него есть и острые клыки, и рога, и длинный хвост. И когда никто более не смотрит, он принимает свою истинную форму и несёт её на себе через подлунный мир. Её дракон. *** Она сидит у окна и плачет, ей горько и противно. И ненависть её сейчас вся целиком обращена на саму себя. Её вина, что это произошло. Её вина, что она никогда не сможет увидеть его глаз в ком-то другом. В их продолжении. - А чего ещё вы ожидали, миледи? Полукровки – редкость. Отмеченные Малассой не отличаются особой плодовитостью. Хорошо если троих за целую жизнь успеют родить. А уж выносить от них кого-то человеку тем более не удастся. Повитуха вдруг мягчает, осознавая свою грубость, садится рядом и сочувственно кладёт руку ей на плечо. Но её это лишь раздражает. Эта пухлая чёрствая и шершавая рука старухи едва ли заменит ей родные прикосновения тонких вечно холодных пальцев цвета кости, настолько светлых, что, кажется, через них видно вены. Но эти прикосновения далеко, и она не хочет их сейчас. Она не желает причинять ему боль, а потому она смолчит, ничего не расскажет ему, когда он вернётся. - Ну, милая. Ты всё ещё очень хороша собой. Найдутся претенденты на твою руку. Я уверена. Ещё не поздно завести семью, наследников. Она ощущает, как пламя её дракона словно перетекает к ней, придаёт ей сил. И она отталкивает от себя эту глупую женщину. Они все не понимают, жалеют её, говорят о ней за глаза, что она глупая, что она губит себя, связавшись с «этим своим чернокнижником». Ах, как же ей надоели эти лживые льстецы, которые обращаются к ней, а глядят лишь на её герцогство. Она сама стёрла бы их всех в порошок, но ей всё это не нужно. Она дождётся его и улетит на его крыльях прочь, запрятав свою горечь поглубже. Даже если она не сможет подарить ему семью, которой он несомненно заслуживает, она останется с ним. Потому что в его глазах она видит и дом, и близость, и любовь. И ей уже не хочется ни детей, ни замужества, ни приключений. Если бы он попросил, она бы бросилась ради него на меч, она бы позволила ему разрушить её, сжечь в его дыхании. Потому что остальное не имеет смысла. *** Он смотрит на её руки и тщетно пытается согреть их в своих неизменно холодных ладонях. Она совсем прозрачная, будто сейчас исчезнет, обратиться в прах на его глазах. На её коже пятна, лицо изрезано морщинами, а волосы белее снега. Глаза её мутные, полуприкрытые, и она ненавидит себя ещё сильнее, чем тогда, потому что она такая, потому что он видит её, потому что… любит её даже такой. Он улыбается и молчит, но она знает, что то, что она делает с ним, хуже чем если бы она собственноручно вонзила меч в сердце своего дракона. Она уходит. Медленно и безболезненно, успокаивая его охрипшим голосом. - Всё хорошо. Просто немного устала. Он не верит. И она понимает. Он останется совсем один. И она не хочет видеть, как он взмоет без неё в небо, как сложит свои крылья и помчится вниз. Она не хочет, но видит, как ломаются его рога, как опадает чешуя и рвётся кожа, открывая доступ к беззащитному охваченному огнём сердцу. Она тянет руку, желая прикрыть ужасную рану, но видит лишь, как мутнеют сиреневые глаза. - Живи. Лети. За нас двоих. Она не успевает договорить. Её глаза пустеют, а душа устремляется дальше. Она рвётся и пытается задержаться, не желая оставлять его. Но время не даёт ей второй попытки. - Ведь мы знали, что так будет. *** Пепел засыпает его тело, забирается под кожу и жжёт, не давая забыться. И драконья душа рвётся из груди, умоляя спастись пока не поздно. С потолка сыпятся осколки камня. Скоро его окончательно погребёт под обломками, и это место станет его могилой. Ему всё равно. Он слишком устал, слишком стар. Даже для бессмертного. Он с жадностью глотает всё больше пепла, желая отравить им себя, заглушить болью упрямое сердце, что продолжает биться и не пускает его вслед за той, что уже давно улетела прочь. Но драконья гордость не даёт ему так просто ускользнуть. Крылья ещё машут, когти ещё царапают стены. Ему не дают уйти так просто. В коридоре слышатся поспешные шаги, а на улице давно всё стихло. Он чувствует в воздухе запах крови своего народа, но это больше не имеет для него значения. В его жизни больше нет неба, нет огня, нет смысла. И захватчики наконец находят его и смотрят с презрением на то, как воин из легенд лежит в постели, покрытый пылью, как ненужный более меч, как дань прошлому. Они не знают, что он давно уже мёртв. Лишь дракон внутри ещё не смирился с этим. Они встают вокруг кровати и смотрят на него. Это лесные эльфы. Те, кто ненавидит его ещё с давних времён. Они помнят, как он разграбил их страну, как годами его считали героем и скрывали его демоническую сущность. Молодые глупцы, жаждущие славы, убив чудовище и освободив принцессу. Только вот его принцесса давно мертва. И они не получат честного боя. Они смогут лишь врать потом о своих подвигах, зарезав бессильного старика в его же постели. Он давно сломал свои крылья, давно растерял свой огонь. Он открывает глаза и как раненый зверь без слов просит их оказать ему последнюю честь и разорвать удерживающую его здесь цепь. Самый молодой из них берётся за оружие, но его руку останавливает командир. Он снимает капюшон и кланяется некогда великому правителю, не отнимая глаз от обессиленного дракона, который слишком слаб, чтобы поблагодарить. Рейнджер достаёт кинжал и ставит его кончик на грудь умирающему. Он произносит молитву, желая тому лёгкой дороги и вонзает клинок в пламенное и упрямое сердце. *** Он летит. Летит сквозь небо. И она сидит у него на спине, поглаживая ровную чёрную чешую, отливающую алым. Оба знают, что им нужно лететь к луне, но никто не спешит проложить курс. Они кружат над облаками, и для них не существует более ни мира, ни жизни, ни смерти. Только леди и её дракон.