Рыбалка с привилегиями

— Брешешь, — обрубил речь Шанкса Багги и повторил, уперев руки в бока: — Брехня! Рыбы такого размера, как ты говоришь — это не рыбы уже, а Короли. И у кого-кого, а у тебя точно не получилось бы такого поймать, да на лодке, да ночью — так что бре-хот-ня! Лицо у Шанкса моментально покрылось красными пятнами. Багги положил ладонь на рукоятку кинжала, как бы приглашая; от мордобоя Шанкса остановила тяжелая рука Рейли, упавшая на плечо. — Цыц! — внушительно гаркнул тот. — Шанкс, тебе есть чем подтвердить свои слова? Шанкс, привыкший, что Рейли обычно встает на его сторону, изумленно распахнул рот. — Я… — растерянно протянул он. — Ну… Я могу доказать! — Когда сделаешь, тогда спорить и будешь. А ты, мышь, тоже без толку не разоряйся, оба хороши, — Рейли наградил обоих подзатыльниками, хлопнул по спинам и вернулся в каюту. Шанкс исподтишка показал Багги язык: — Вот и докажу! — Вот и докажи! На том, недовольные друг другом, и разошлись по разным углам. А ночью Шанкс пролез в общую каюту, нашел гамак Багги, растолкал его, и, зажимая тому рот и морщась от вцепившихся в ладонь зубов, выволок на палубу. — Четенадо, сейчас не моя вахта, — сонно проворчал Багги и зевнул во весь рот; Шанксу тоже хотелось спать, но упускать шанс в очередной раз утереть нос — ха-ха! — Багги он не собирался. — Я знаю, сейчас моя, так что никто не смотрит. Вот лодка, а в ней весла, сеть, удочка и приманка. Я сказал, что могу такую рыбу поймать — я поймаю, а ты будешь смотреть, и потом перед всеми скажешь, что не я брехун, а ты! Багги расплылся в гадостливой ухмылочке. — А если не поймаешь — тогда тоже перед всеми признаешь, что выдумщик, и еще месяц вместо меня по палубе будешь дежурить. Шанкс кивнул и протянул ему ладонь — в своих силах он был уверен. Багги, не прекращая ухмыляться, пожал ему руку — и в лодку полез первым. Часа через два, когда на тщательно подготовленную приманку не клюнула ни одна, даже самая мелкая рыбешка, Шанкс начал подозревать, что Багги что-то знал: тот не прекращал противно улыбаться и время от времени проверять ветер, поднимая палец. — Ну всё, — сказал Багги еще через час. — Поплыли обратно. Нам назад, по третьей звезде. Шанкс упрямо помотал головой и не свернул удочку. Что за дела? Он специально приметил это место, видел спины рыб, когда они проплывали здесь раньше, и приманка была нужная, так что не так? — Ты что-то недоговариваешь, — подозрительно сказал Шанкс. — Быть того не может, чтобы никто не клюнул, я всё правильно делаю. Багги хохотнул, но Шанкс заметил, как тот занервничал: в свете тусклого фонаря было видно, как у него забегали глаза — верный признак. — А ну выкладывай! — разозлился Шанкс, закрепил удочку и полез к Багги, потрясти того за грудки, но не успел: лодку ощутимо качнул неизвестно откуда взявшийся ветер, слишком сильный для стоявшей погоды. — Это что ещё такое, — растерянно спросил Шанкс, хватаясь за бортик, и поднял голову наверх: тучи стремительно расползались по небу, закрывая звезды, и Багги отчетливо запаниковал: — Грот-брамсель мне в левое ухо! — завопил он, перевалился через мешок с сетью, отпихнул Шанкса, выхватил весла и погреб, то и дело поднимая голову к небу: — Недоумок палубный, рыжая ты задница, как знал, что потратишь всё безопасное время, что смотришь, давай греби тоже, а то не успеем выйти из бури! «Из бури», — повторил Шанкс за Багги и, не дав себе ни секунды остынуть, с воплем на него кинулся. — Ты знал, сволочь, ты знал, что сегодня будет буря! Поэтому ничего не ловилось, вся рыба вниз ушла! Да я! Да я тебя! Прям над их головами сверкнула молния, отозвалась закладывающим уши громом, тяжело закрапал дождь; ветер раскачивал лодку с такой силой, что удерживаться в ней было почти невозможно. Багги вопил, кажется, оправдывался, и Шанкс пытался вслушиваться, — может, Багги скажет что-то такое, от чего желание бить того лицом о бортик пропадет, — до тех пор, пока они оба почти одновременно не вскинули головы и не увидели огромную волну, нависшую над лодкой. «Так ему нос и не утер», — отстраненно подумал Шанкс и едва успел набрать воздуха, когда волна обрушилась и увлекла обоих под воду. Под утро их, дрейфующих на обломках лодки, прибило к маленькому острову. Багги истерил не затыкаясь, отплевываясь от воды и вытряхивая из штанов песок, Шанксу хотелось есть и уже совсем не хотелось ругаться. Живые остались — ура. Шанкс чихнул, пригладил волосы — хорошо, что шляпу оставил на корабле, смыло бы — и пошел вверх по берегу, искать что-нибудь съедобное. С островом им не повезло. Деревья и зелень были, но всё какие-то незнакомые, признаков хоть сколько-то крупных животных Шанкс не заметил, да еще и на небе опять собирались тучи — явно ливень пойдет. Понадеявшись на авось, Шанкс слопал наименее подозрительные ягоды и пошел рубить пальмовые листы для какого-никакого, но укрытия. Багги сидел на берегу, вылавливал щепки от лодки и жалостливо орал: — Мы тут умрем! Мы подохнем! Я никогда не стану богатым! Не найду сокровищ! Мы умрем! — Кончай причитать! — крикнул Шанкс, подтаскивая охапку листьев к палкам-распоркам. — Помоги мне лучше, я нам палатку леплю! — Пошел в жо-о-опу! — последовал тоскливый ответ, и Шанкс против воли заржал. Ну надо было умудриться застрять на необитаемом острове именно с этим вот. Им очень повезет, если их найдут, а с Шанкса потом не снимут три шкуры за самовольную отлучку с вахты на полчаса раньше — потом его должны были сменить. Когда зарядил дождь, Шанкс уже сидел под листьями и пытался разжечь искру с помощью трения. Получалась ерунда, но Шанкс не сдавался; а Багги всё сидел где-то на берегу и от дождя прятаться будто и не собирался. — Багги, — позвал Шанкс. — Багги, ну хватит мокнуть, иди сюда. В ответ раздалось что-то про сокровища и рыжего мудака. — Если воспаление лёгких подхватишь, сокровищ тебе не видать! Никаких! Давай не дури. Минут пять было слышно только как капли колотят по листьям, а потом послышалось шебуршание, и мокрый до последней нитки Багги влез под навес. — Я тут не потому что ты, рыбак-дурак, позвал, а потому что сам захотел. Ясно? Суровую речь испортил совершенно котеночий чих. Шанкс прыснул в кулак, выронив веточки для розжига, а Багги обиделся, улегся на землю и накрыл лицо листком. — Да ладно тебе, — миролюбиво сказал Шанкс чуть позже. — Завтра нужно будет влезть наверх, посмотреть что да как. Если получится, сложим большой костер, чтоб нас увидели издалека. И с едой разберемся, ягоды я вроде нормальные нашел, на вишню похожи, но на том кусте всё съел. Нужно будет ещё поглядеть. Эй, ты слышишь меня вообще? — Угу, — отозвался Багги, показал ему средний палец и свернулся калачиком. Его мелко трясло, явно из-за промокшей одежды, а костёр всё никак не получался — редкие искры гасли, не долетая до хвороста. Шанкс мысленно похвалил себя за собственную доброту, а потом подлез к Багги и прижался животом к его спине, закинул руку сверху. Багги даже в мокрых тряпках был горячий, и непонятно было, кто именно кого грел. Шанкс довольно выдохнул, прижался крепче без всякой задней мысли… и через несколько секунд стремительно повернулся в другую сторону, соприкасаясь теперь с Багги только спиной. — Ты чего ворочаешься? — недовольно буркнул Багги, а Шанкс слегка даже, пожалуй, изумленный, потрогал через штаны собственный стояк. Он ведь не делал ничего, считай, обнял только, а встало в один момент; лежи теперь, думай, это потому что они в борделе уже месяца три не были, и возраст сказывается, или потому, что те сны с Багги в главной роли были неспроста. «Да ну, — ошарашенно подумал Шанкс. — Ерунда какая. Быть того не может. Нет. Точно нет». И постарался уснуть, игнорируя стояк. Стояк не игнорировался, так что ночь Шанкс провел почти бессонную, погруженный в пучину самокопания, и утром, разлепив глаза от солнечного света, с неудовольствием обнаружил всё ту же проблему. Багги спал, прижавшись к Шанксу спиной, и, подумать только, вполне довольно посапывал. Шанкс помотал головой, осторожно выполз из-под навеса и по влажному с ночи песку побрел на другую сторону острова: проблему надо было решить. Найдя достаточно укромный уголок без признаков лишних глаз, Шанкс привалился к дереву и наконец запустил руку в штаны. Дрочилось необычайно уныло. Шанкс попробовал представить себе ту симпатичную блондинку, к которой обычно ходил — и ничего, никакого отклика. Промучившись минут десять и почти отчаявшись, Шанкс прибег к самому действенному средству: вообразил восхитительное декольте мисс Шакки, на которое дружно дрочила команда полным составом, за исключением капитана и Рейли — потому что у последнего к декольте и всему прилагающемуся доступ был. Пошло пободрее. Шанкс отчётливо представил, как падает лицом в это восхитительное декольте, как зарывается носом в упругое и мягкое… И тут перед внутренним взором выскочило лицо Багги, вчерашнее, после того котеночьего чиха, растерянное и мягкое, не злобное в кои-то веки; Шанкс охнул, зажмурился и получил наконец долгожданную разрядку. После, обтерев руку об листья и присыпав улику на всякий случай сверху землёй, Шанкс бродил между деревьев, не желая пока возвращаться обратно под настил к Багги — к наверняка ещё спящему, теплому и расслабленному. «Да что такое», — обреченно простонал про себя Шанкс, чувствуя, как вновь собирается тепло внизу живота в ответ на мысли о теплом-сонном; нужно было занять себя делом, чтобы не отвлекаться. И растолкать Багги, чтобы не смущал фантазию, тот начнет орать, быстро перестанет быть приятным даже в мыслях. Но к удивлению Шанкса, Багги не дрых, а вполне бодро носился рядом с настилом. Возле их кривого жилища горел небольшой костерок, над ним на ветке жарились несколько некрупных рыб. На вопросительный взгляд Шанкса Багги гордо подбоченился и выдал: — А ты думал, я чем вчера занимался? Я ж обломки от лодки все вытащил и спрятал просушить, и сеть вчера поставил с твоей приманкой. Дырявая вся, правда, сеть-то, но хоть что-то ловится, с голоду не помрем, а я залатаю потом. Шанкс растерянно улыбнулся гордому собой Багги и мысленно воздал хвалу собственным штанам-шароварам. Они отлично скрывали новый стояк. — Я пойду залезу наверх, я тебе говорил вчера, надо посмотреть, — скороговоркой произнес Шанкс и торопливо ретировался обратно в кусты. Вслед ему донеслось недовольное: «А готовил жрать я для кого?!» «Да уж точно не для человека, который за утро второй раз на тебя передернуть собирается», — печально подумал Шанкс, сглотнул голодную слюну и полез вверх по склону. Стояк стояком, а обстановку узнать надо было. Как и всё на острове, обстановка не порадовала. Соседних островов с верхней точки этого было не видно, кораблей, сколько Шанкс ни щурился, тоже. Если их найдут — если их вообще будут искать, а не решат, что потонули в бурю или сбежали, — это будет огромной удачей. А ведь даже плот не построишь. Если они с Багги и умудрятся с помощью ножей нарубить десяток стволов, то связывать их точно нечем. Шанкс вздохнул и, похлопав себя по голодно бурчащему животу, поймал взглядом кустик тех же ягод, которые ел вчера. «Ну хоть что-то хорошее за сегодняшний день», — подумал Шанкс и слопал все ягоды — сладкие-сладкие, с плотной кожицей — прежде чем успела мелькнуть мысль, что неплохо было бы поделиться. Муки совести настигли неотвратимо, и их удалось сгладить только обещанием самому себе потом собрать для Багги ягоды с отдельного куста. Тем временем опавший за время подъема на гору член снова потребовал к себе внимания, и Шанкс начал думать, что с влиянием острова на него что-то не то. Возраст-возрастом, но настолько часто спускать пар ему никогда раньше не хотелось. Мужественно решив игнорировать проблему, пока сама не спадет, Шанкс подобрался к дереву, растущему на краю — плоды, свисающие у того с дальних веток, выглядели смутно знакомыми, — и только собирался полезть вверх, как ступня соскользнула с камня, и Шанкс полетел вниз. Отчётливо хрустнула нога, взорвалась болью от лодыжки до колена. Шанкс катился вниз по склону, смазанно вопя, и все никак не получалось ухватиться хоть за что-то, чтобы задержать экстремальный спуск. Наконец он влетел в какой-то камень — ребра ощутимо застонали, но вроде остались целы, — и остался лежать, не в силах подняться. Глаза заливала кровь из рассеченного лба, нос тоже кровоточил, и всё, что Шанкс теперь мог, — это орать в надежде, что Багги услышит. Багги услышал. Примчался с глазами с золотую монету, обругал сначала, а потом отрезал от своей штанины кусок и в момент соорудил Шанксу шину на пострадавшую ногу. — Повезло тебе, что Рэй-сан никого с корабля не выпускает, пока не погоняет всех по первой помощи, — пропыхтел Багги, оттаскивая Шанкса к костру. — Рыжий ты дурак, на тебе рыбу, ешь её молча и не рыпайся. Слышишь? Сиди тут и не ползи никуда, а то знаю тебя, отвернешься только, а тебя след простыл, и всех сокровищ, что рядом были. Вот наказание-то… Пока Шанкс ел уже остывшую, но ароматную и сочную рыбу, Багги куда-то сгонял, а вернулся с голым торсом и чем-то, увязанным в его тельняшку. — Холодно! — взвыл Шанкс, когда Багги осторожно приложил это что-то к пострадавшей ноге. — Ты лёд где-то нашёл? — Ты что, дурак? — осведомился Багги и развернул одежку, демонстрируя камни. — Где б я лёд взял на летнем острове-то. Тут родник рядом, там и выстудил, ничуть не хуже льда получается. Сиди тихо, а? Голый торс Багги не позволял переключиться на посторонние мысли, и отвернуться толком не получалось; хорошо хоть мужская проблема не возвращалась — нога слишком болела. — Спасибо тебе, — негромко сказал Шанкс, когда Багги в третий раз менял согревшиеся камни на новые. Багги вспыхнул ярко, как огонёк, цветом румянца почти с носом сравнялся; пробормотал: — Подохнем мы тут или нет, а всё равно, пока не откинулись, ты — мой накама. Это было так мило, что у Шанкса чуть не взлетело опять, только огромным усилием воли получилось сдержаться. — Спасибо, — повторил Шанкс и улегся на песок. Определенно, Багги был совсем не таким плохим, каким казался на Джексоне. Шанкс волновался, что теперь, когда он валяется со сломанной ногой, Багги один со всем не справится; но от Багги оказалось больше пользы, чем от самого Шанкса даже когда обе ноги были целы. Он отлично рыбачил, расставил ловушки на птиц, вспахал клочок земли, и уже через пару дней они жевали тонкие, кислые до рези, но очень сочные зелёные стебли. — Я вырос в деревне на тридцать человек, считай, все друг другу родня, папаня мой только, говорили, залётный, — рассказал Багги вечером, переворачивая рыбу над костром. — Жрать было нечего, почти ничего не росло: летом жара стояла такая, что глаза вытекали, зимой пальцы на ногах отваливались от мороза. Был лес рядом, но там водились одни мыши да белки, из них суп варили по праздникам, вся деревня собиралась попробовать, вот чего ты ржешь, главный был деликатес. Потом мне надоело, и я сбежал, дошёл пешком до такой же деревни, только у моря, и свалился у ближайшего порога. Сидел там год почти, сети чинил, а потом меня в лодке в море унесло. Сожрали бы меня, да корабль Роджера рядом оказался, они меня подобрали, а я упросил остаться. Все было хорошо, только ты через два месяца появился, рыжий урод. Почему-то это прозвучало совсем не обидно. Шанкс улыбался, слушая Баггины байки, и совсем немного мучился совестью. Стояло на Багги крепко — потому что Багги был клёвый, и Шанкс всё ярче понимал это с каждым проведенным с ним рядом днём. Еще через пару дней Багги соорудил ему из палок и палок подобие костылей, и теперь Шанкс рассекал по песку, подволакивая замотанную в тряпки ногу. Если бы не постоянная навязчивая боль в травмированной конечности, было бы совсем хорошо: у них получились вполне себе каникулы. Знать бы ещё, ищут ли их, или уже можно начинать выкапывать ямы под будущие могилки. А вот Багги, в отличие от первого дня, мыслями про скорую гибель не терзался: занимался хозяйством, а по вечерам тер что-то между камнями, химичил себе, на все вопросы только хитро глазами блестел. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Зато Шанкс нашел ещё два куста тех сладких ягод, один съел, другой собрал в платок и решил, что поделится сразу, как только Багги перестанет скрытничать. К концу проведенной на острове недели, когда Шанкс уже был готов лезть на метафорическую стену от безделья и непристойных фантазий, Багги, сияя лицом и носом, представил ему результаты своих изысканий. — Смотри, — гордо сказал он вечером, потрясая каким-то деревянным тубусом на распорках. — Смотри и хвали меня, я нашел нам спасение. Потом горящей палочкой ткнул в свой тубус, поставил его в песок, отбежал — и Шанкс восторженно охнул, когда в темное небо взлетела, глухо хлопнув, шутиха. — Круто я придумал? — Багги чуть ли не прыгал вокруг Шанкса, напрашиваясь на похвалу. — Это всё потому, что когда мы рыбачить поплыли, у меня в кармане завалялась коробочка с порохом, он только промок весь, а я высушил и вот! Вот! Еще залпа на четыре хватит, будем пускать по ночам. Летит эта штука высоко, кто-нибудь да увидит, даже если не наши, в этих морях корабли часто проплывают. Багги тарахтел, рассказывая, как он нашел на острове нужные ингредиенты, и как всё смешивал, и как сидел вырезал деревянные тубусы-гильзы, а у Шанкса в груди пузырились радость, умиление и что-то, подозрительно похожее на восхищение. Переполненный эмоциями, он дернул Багги за лодыжку, и тот, всплеснув руками, свалился рядом на песок. — Ты что дел… Ох! Губы у Багги оказались жесткие и сухие. У Шанкса закружилась голова от восторга — целовать Багги было куда круче, чем фантазировать об этом, тем более что от удивления тот открыл рот, и получилось углубить поцелуй, пока Багги не пришел в себя и не начал отбиваться. Когда воздух кончился, Багги оттолкнул его от себя — глаза у него были круглые, ошалевшие, — а Шанкс с трудом перевел дыхание и схватил Багги за руки. — Ты такой крутой! — искренне сказал Шанкс. — Правда, честное слово. Столько всего умеешь делать, и пусть ты и ведёшь себя как задница, но ведь крутая задница! Багги смотрел на него, не моргая, только облизал и без того влажно блестящий рот; завороженный, Шанкс крепче сжал его ладони, и, особо не задумываясь, пробормотал: — Ты мне нравишься. Давай дружить. Багги обалдело икнул. Он покраснел, сглотнул, — а потом, осознав сказанное Шанксом, заржал. — Дружить? — проговорил он сквозь смех. — Ты это так называешь? — А что не так? — не понял Шанкс и, помогая себе руками, перекинул через Багги сломанную ногу, уселся сверху. Стояк Багги он чувствовал своим. — Дружить. Очень… близко дружить. Багги смотрел на него, чуть запрокинув и повернув голову, было видно бьющуюся на шее жилку. Он помолчал секунду и всё-таки огрызнулся: — Не дури. И слезь с меня, тяжелый же, скотина. Шанкс не послушался. От близости Багги кружило голову, от осознания того, что у того точно так же стоит — сладко тянуло в паху. Он погладил Багги по волосам — таким классным, ни у кого ведь таких нет, голубые, как вода в лагуне, — и снова потянулся за поцелуем, а потом, не прерываясь, запустил руку Багги в штаны. Чужой член отлично лёг в ладонь, Багги распахнул глаза, вскрикнул негодующе — и замолк, когда Шанкс начал двигать кулаком. Это неведомым образом оказалось круче, чем дрочить самому себе: смотреть, как Багги жмурится, закусывает губу, ерзает под ним по песку. Шанкс смотрел в его лицо, практически не моргая — не хотел пропустить ни одной эмоции, Багги и так редко показывал что-то кроме злости. Шанкс слегка сильнее сомкнул пальцы, ускорил движения, балдея от знания того, что Багги хорошо из-за него, и пропустил момент, когда ладонь Багги сжала через ткань его собственный член. Они оба избавились от одежды в момент, расстелили поверх песка и рухнули обратно; поцелуи уже напоминали борьбу: каждый хотел вести, и они то и дело сталкивались носами и зубами. Шанкс счастливо смеялся, когда хватало воздуха, и балдел, гладил Багги по дурной голове, выворачивался от удовольствия под чужой рукой. Ему Багги дрочил в своём стиле: сильно, резко, почти зло, но немедленно начинал осторожничать, стоило ему заметить, как Шанкс морщится из-за боли в ноге, сразу сбавлял темп и помогал сменить положение. Заботливый, хотелось смеяться Шанксу, ну подумать только! А ведь посмотришь на него — и попробуй найди эту заботу за вечными ухмылками. Багги кончил первым. Выплеснулся ему в руку, длинно выдохнул, но сам двигать рукой не прекратил, и Шанкс через десяток толчков тоже зажмурился до звёзд — и расслабленно свалился на Багги. Тот охнул только, но ругаться не стал. Теперь их необычные каникулы начинали походить на что-то интересное. Отдышавшись, Шанкс приподнялся на руках и поцеловал Багги в нос — потому что захотелось и потому что теперь он это мог сделать, пусть и в то короткое время, пока Багги приходит в себя. — Я тебя теперь буду звать не рыжая задница, — задумчиво проговорил Багги, дождался, когда Шанкс повернется к нему и закончил, гадко хихикая: — …а рыжий лобок. Везде рыжий, бесстыжая твоя морда, я-то почти не сомневался, что ты краской малюешься. Шанкс обмер на пару секунд, а потом уткнулся Багги в плечо и расхохотался: ну вот, опять он за своё. Отсмеявшись, Шанкс ткнул Багги пальцем в бок и спросил: — Так что, будущий искатель сокровищ, я ещё раз предложу — давай дружить. Ты мне нравишься. Надо будет взять на вооружение, что эту фразу стоит говорить Багги как можно чаще: тот опять потрясающе мило покраснел, не налюбоваться же. Багги буркнул что-то неразборчивое в ответ, поспешно натянул на себя одежду и почти магическим образом мгновенно оказался за несколько десятков метров от Шанкса, завозился с ещё одной шутихой. Шанкс наблюдал за ним с довольной ухмылкой: он был готов поклясться на собственной шляпе, что Багги пробормотал: «Давай». Уснули они только к рассвету, выпустив три шутихи из четырех имеющихся; Багги смешно нервничал, Шанкс веселился, а когда ложились спать, почти привычно прижался к Багги. «Если вернемся на корабль, нужно будет махнуться с кем-то гамаками, и тогда опять будем спать вместе», — подумал Шанкс и отрубился, пристроив голову у Багги на плече. Утром его разбудили вопли Багги и чьи-то знакомые голоса; не совсем соображая спросонья, Шанкс протер глаза, несколько раз моргнул, — а потом, забыв на мгновение о сломанной ноге, стремительно вскочил, снёс головой крышу из листьев. Тут же со стоном свалился, конечно, и пришлось смотреть на причаливающую лодку, валяясь на земле. — Это наши! — радостно вопил Багги, бегая из стороны в сторону. — Наши, не чужие! Шанкса на короткое мгновение кольнуло сожалением — ну почему вот так сразу, почему не ещё через пару дней, когда они с Багги могли бы… узнать друг друга ещё получше — но эту мысль Шанкс безжалостно развеял. Сам же волновался насчет могилок, что теперь начинать. Из лодки первым вышел Рейли и сразу отвесил затрещины сначала Багги, потом и Шанксу — специально дошёл, наклонился и влепил. — За дело, — сурово сказал Рейли, и никто с ним спорить не стал. — Капитан вам сам потом наказание придумает. Примолкших от страха перед капитаном что Шанкса, что Багги загрузили в лодку и поплыли к кораблю; пока гребли, Аякс, хороший товарищ Шанкса, наклонился и прошептал: — Да не ссыте так. Капитан думает, что это ваше приключение — вполне себе наказание, вы ж чуть не померли, мы только по вчерашним искрам этот остров и нашли. Поналепят вам вахт, да палубу будете драить ещё месяца три, но и всё. Шанкс благодарно кивнул Аяксу, а сам дернул Багги за рукав: — Слышишь? Нормально всё будет. Багги слышал и ощутимо расслабился, привалился к Шанксу; только присутствие Рейли и остальных не позволило Шанксу чмокнуть того в макушку. Шанкса на борт поднял сам Рейли, на спине; команда встретила их появление приветственным рёвом, и не очень — высунувшуюся макушку Багги. — Что у тебя там в кармане такое, все в спину мне упирается, — проворчал Рейли, прислонил Шанкса к фальшборту и посмотрел испытующе. Шанкс похлопал по карманам, не совсем понимая, о чем тот говорит, а потом вытащил платок с ягодами — совсем забыл про них. — А. Это с того острова, — пояснил Шанкс, разворачивая платок. Рейли, увидев ягоды, изменился в лице. Взял одну, рассмотрел внимательно, — а потом забрал весь платок. — Ты их ел? — строго спросил он, и Шанкс торопливо соврал, испуганный непонятно чем: — Нет! Рейли глянул недоверчиво, но ничего не сказал, только подошёл к фальшборту и вытряхнул все ягоды в воду. Шанкс встал, покачиваясь, рядом, протянул руку за платком. — А они что, ядовитые какие-то? — осторожно осведомился он и на всякий случай потрогал живот. Но как было нормально, так и есть. Рейли поморщился. — Да нет, какое. Дурные просто ягоды, купидоновы слёзки называются. Заставляют очень быстро прогрессировать влюбленность, они у аристократов раньше были очень в ходу, когда кого-то надо было быстро замуж выдать, да чтоб по любви, — Шанкс изумленно распахнул рот, пораженный мыслью: «Так что, это всё было не по-настоящему?!», но Рейли продолжил: — Без хотя бы начальной симпатии не сработает, только всё равно, не по душе мне это. Любовь-то любовью получается, а как по мне, все должно идти как идёт, без ягодок или травок. Так ты точно эти ягоды не лопал? «Три куста ужрал», — про себя признался Шанкс, а вслух сказал: — Точно-точно! — Ну и умница. Лечи теперь свою ногу, а потом три недели вахт внеурочно, и ещё послушаем, что капитан скажет, — Рейли похлопал его по спине и ушел. Шанкс же отыскал взглядом Багги, которого кто-то из команды ругал, и слова Рейли снова зазвучали в голове: «заставляют быстро прогрессировать влюбленность», «без симпатии не сработает», «любовь-любовью получается». Нет, с новым знанием Багги не стал выглядеть хуже: при взгляде на голубую макушку всё так же становилось тепло в груди, пусть тот и продолжал бодро собачиться с отчитывающей его компанией. Внезапное озарение ударило в голову; Шанкс перегнулся через фальшборт и уставился в воду, где неторопливо тонули все надежды на скорую взаимность. «Вот я дурак, — уныло подумал Шанкс, провожая взглядом ягоды. — А ведь мог просто сразу поделиться». Багги за спиной громко вскрикнул и, судя по звукам, полез в драку; Шанкс вздохнул, и, прихватив вместо костыля швабру, пошёл выручать Багги из очередной беды. Ладно. Как сказал Рейли, все должно идти как идёт, и если Шанкс в этой игре сжульничал, сам того не желая, — то с Багги у них все получится как надо. Просто со временем.