— Ладно, тихо все! — велела профессор Хэнсон. И мы все действительно затихли, что было огромным подвигом, если учесть, что ровно неделю назад нам объявили о бале.
— Слава Мерлину! — вздохнула Либби, — Я всё равно понятия не имею, что с этим делать.
Она махнула на старый маггловский телефон, который должен был стать главной темой сегодняшнего урока. Я говорю «должен был», потому что на самом деле почти никто из присутствующих даже не смотрел на него, не говоря уже о том, чтобы работать. Бал поверг замок в полный хаос!
— Я же тебе говорила! Нужно набрать номер, а потом… забыла, — пробормотала Би. Будучи магглорождённой, она имела небольшое преимущество над всеми нами, но пользовалась им нечасто, утверждая, что уже стала забывать, как использовать все эти маггловские изобретения. Но про телефон она, разумеется, помнила, потому что прошлым летом я решила ей позвонить. Клянусь, я всё сделала правильно! Хотя, Би настаивает, что никакого звонка не было, а я до сих пор не могу понять, почему она вдруг начала говорить с австралийским акцентом…ладно, плевать.
— Эй, я хотя бы не так ужасна, как Роузи, и называю телефон нормально! — заметила Либби.
— Фелетон звучит намного круче, признай, — сказала я.
Да, маггловское наследие моей матери никогда особо не действовало на нас с Хьюго. Хотя, в нашем доме есть абсолютно всё: П.В, микроволновка и так далее. Но как бы то ни было, папа очевидно решил, что может свободно их переименовывать, потому что вечно забывал настоящие названия. Именно поэтому телефон и превратился в фелетон. Но мама всё ещё борется за свои маггловские корни, хотя, судя по тому, что теперь она тоже говорит «фелетон», у неё не очень получается.
— ТИХО! — снова крикнула профессор Хэнсон, и мы все заткнулись, — Теперь, когда болтушки с задних парт, наконец, слушают, — она закатила глаза, глянув в нашу сторону, и у меня хватило приличия почувствовать себя немного виноватой, — Я понимаю, что из-за этого Бала все немного сошли с ума, но вы должны сосредоточиться! Спектакль будет почти сразу после Рождества!
— Да ладно вам, профессор, — вставил Тоби, — Уверен, даже учителя не могут удержаться от сплетен.
Профессор Хэнсон стрельнула в него взглядом.
— Конечно, нет!
— Она, наверное, хочет пригласить кого-то из профессоров, — сказала Эми Дэвис со знанием дела.
— Я не…! Слушайте, вы сбиваете меня с мысли!
— Господь, оказывается у профессора Хэнсон в голове есть мысли! — хмыкнул Тоби.
— Будешь продолжать в том же духе, и мне придётся снять с тебя баллы, — пригрозила профессор Хэнсон, но Тоби не выглядел очень уж испуганным. Профессор Хэнсон — скорее всего самый добрый учитель во всём замке. Не думаю, что я когда-либо видела, чтобы она на самом деле сняла с кого-нибудь хоть одно очко.
— Ладно, нам нужно поторопится, если мы хотим, чтобы наше представление было сногсшибательным! Сегодня вечером у нас репетиция в Большом Зале, как обычно. Но мистер Филч оторвёт мне голову, если мы взорвём эти фейерверки.
— Ох, — Нэнси Картер разочаровано плюхнулась на стул. Фейерверки были её идеей.
— Но раз у нас сдвоенный урок, то начать можно прямо сейчас, — сказала профессор Хэнсон, — Я хочу, чтобы вы все разбились на группы и репетировали сцены, которые пока не очень хорошо получаются. Либби, Тоби, Оливер и Дэнни могут перейти к моменту, где Мальволио находит письмо…
— У-у-у! — обрадовалась Либби. Очевидно, ей нравилась эта сцена. Наверное, потому что у неё там больше всего слов.
Мы с Би счастливо болтали об Але и его новых попытках выследить Рэйчел, когда профессор Хэнсон вдруг окликнула нас:
— Роуз, Би, идите сюда! Скорпиус, Люси, Тревор, Тоби, вы тоже!
— Почему у меня такое чувство, что добром это не кончится? — пробормотала я.
— Ты её прикончишь, а я спрячу тело, — ответила Би.
— Ладно, — твёрдо сказала профессор Хэнсон, хотя было видно, что она волнуется, — Не хочу вас обидеть, но когда дело доходит до этой части, вы все просто неловко топчетесь на сцене, — я глянула на экземпляр пьесы в её руках и почувствовала тошноту, осознав, что он открыт на сцене с поцелуями.
— Серьезно, профессор, это можно сделать и вечером, — быстро сказала я.
— Что? — не знаю почему, но Малфоя это задело, — Ты правда думаешь, что мы сможем обойтись без репетиций?
— Я просто хочу сказать, что необязательно делать это так часто!
— Не знаю, как ты, но я не собираюсь выставлять себя идиотом перед всем замком, — парировал Малфой, ухмыльнувшись мне, — Хотя, готов поспорить, что ты просто боишься. Девчонки и погорячее тебя не могли устоять перед моими поцелуями.
Я дернулась вперед, чтобы врезать ему, но профессор Хэнсон крикнула: — «Хватит!», а Би схватила меня за руку, оттаскивая назад.
— Слушайте, я знаю, что некоторые из вас не ладят, — профессор Хэнсон окинула нас с Малфоем тяжелым взглядом, но к счастью я сумела сдержаться, — Но я не хочу, чтобы в день представления вы бегали вокруг в истерике, потому что не знаете, что делать! И это касается всех, — добавила она, потому что Тревор выглядел так, словно был вовсе не против сбежать.
— Но, профессор…
— Никаких «но»! — прикрикнула профессор Хэнсон, — Найдите себе пустой класс или что-то вроде того, мне без разницы, пока вы репетируете.
— Уверена, наши с Моулом губы просто несовместимы… — начала было Харли.
— Ему пятнадцать, он не кусается! — ухмыльнулась профессор Хэнсон.
— Если только ты не станешь трогать меня в запретных местах, — пригрозил Тревор, сжав палочку, — Тогда мне придется кусаться и очень сильно.
Харли закатила глаза, но профессор Хэнсон, похоже, ничего не замечала.
— Приступайте! — велела она, махнув на дверь кабинета, — Я хочу, чтобы вы вернулись сюда через полчаса и продемонстрировали, чему научились.
Мы все снова начали жаловаться, но профессор Хэнсон вздохнула, прерывая нас:
— Пожалуйста, просто сделайте это ради Магловедения. Мы ведь все любим этот предмет?
Отлично, она решила разыграть карту под названием «Спасите Магловедение».
— Так нечестно, профессор! — сказал Тоби.
— Я знаю, потому и говорю это, — ответила профессор Хэнсон, — А теперь идите!
В конце концов, мы поплелись прочь из класса с унылыми лицами, игнорируя смешки и взгляды наших однокурсников.
— Не знаю, как вам, а мне точно не нужны зрители, — сказал Тревор, когда мы ввалились в пустой класс рядом с холлом.
— А мне без разницы, — Тоби уселся на пустую парту.
— Ну, может тебе и плевать, приятель… — протянул Тревор, устраиваясь рядом с другом.
— А остальным — нет! — закончила за него Би, сложив руки на груди.
Тоби раздражённо вздохнул, вскидывая руки в воздух.
— Ой, да ладно, — сказал он, — Если мы даже при друг друге не можем поцеловаться, то как, чёрт возьми, мы сделаем это перед всем классом, или, что ещё хуже, перед всей школой?
Несколько мгновений, за которые Малфой и Харли успели неохотно сесть, а мы с Би переглянулись, все молчали.
— Не хочется этого признавать, но сэр Тоби в чём-то прав, — сказала Би.
— Ну, в таком случае, вы будете первыми! — тут же нашлась Харли, и Би буквально испепелила её взглядом.
Мы отодвинули несколько парт, соорудив что-то вроде сцены и места для зрителей. Я пристроилась рядом с Тревором, наблюдая, как Би листает свою книгу, одновременно шипя себе под нос какие-то угрозы. Знаете, по-моему, эта репетиция — самое странное, что я когда-либо делала. Я имею в виду, чёрт возьми, я ведь до сих пор стесняюсь смотреть моменты с поцелуями в фильмах, если родители в комнате! И то, что каждый раз, когда такое случается, папа хватает диванную подушку, становится перед пелевизором и кричит: «Цензура, цензура!», пока мама на заднем плане возмущается, что он загораживает прекрасное лицо Райана Госслинга, вовсе не помогает.
Держу пари, смотреть на Би и Тоби будет едва ли ни хуже.
-…, а ряса и борода ни к чему: он ведь тебя не видит, — прочла Би, изображая хихиканье и улыбку, хотя, на самом деле, настроение у неё было далеко не радостное. В этой сцене сэром Тоби вдруг происходит разительная перемена, и он отказывается мстить Мальволио.
— Поговори с ним обычным своим голосом, а потом расскажешь мне, что и как. Очень мне хочется поскорее развязаться с этой затеей, — слава Мерлину, Тоби не запутался, как обычно бывало, и сказал всё правильно, — продолжать нашу игру не следует, — на этих словах всем стало ужасно неловко, -Не мешкай, скорей приходи ко мне в комнату.
Я думала, они подождут, пока оба будут готовы, но Тоби, видимо, решил не тянуть время. Схватив Би за плечи, он притянул её к себе и поцеловал прямо в губы. Би шокировано пискнула и почти сразу же отшатнулась.
— Что за чёрт?! — заорала она, пока я безуспешно пыталась спрятать ухмылку.
— Да успокойся ты, это длилось меньше секунды!
— Я думала, ты собираешь поцеловать меня, а не напасть!
— Давай же Би, покажи нам немного любви! — крикнула я, покатываясь со смеху на пару с Тревором.
— Заткнись! — прорычала она, испепеляя меня взглядом.
В конце концов, поцелуи Би и Тоби чуть не превратились в борцовский поединок. Уайт пытался проявить немного страсти, а Би постоянно извивалась и отталкивала его.
— Серьёзно, если ты ещё раз засунешь свой язык мне в глотку, я…
— Ладно! — крикнул Тревор, спрыгивая со своей парты, чтобы вмешаться, пока Би не убила его лучшего друга, — Может, пора двигаться дальше?
— Отличная идея, Тревор, вот ТЫ и иди! — Би пнула освобождённую Тревором парту и уселась рядом со мной.
Тревор, похоже даже не понял, как умудрился вызваться добровольцем, но быстро напустил на себя спокойный вид, а Харли раздражённо спрыгнула со стола.
— Давай покончим с этим, — вздохнула она, подходя к Тревору.
Не смотря на все его усилия, я всё-таки заметила, что Тревор довольно сильно нервничает. Ладно, должна признать, это неловко, но зачем так переживать? Это ведь Харли, какая разница, если она тебя ненавидит? Но Тревор всё равно выглядел так, словно его сейчас стошнит, а Харли в это время пыталась уговорить Цезарио (то есть Виолу под прикрытием) взять её в жёны, вовсе не догадываясь, что говорит с Себастьяном. Их поцелуй должен был быть наполовину страстным, наполовину запутанным, но когда Харли закончила, клянусь, Тревор выглядел больным, а не запутавшимся.
— Да…да я готов произнести обет быть вам верным до скончанья лет, — слабо сказал он.
— Боже, смотреть на нас с Тоби было так же неловко? — пробормотала Би, а Харли замялась, явно не желая приближаться к Тревору.
— По-моему, было даже хуже, но это ненадолго, — ответила я, а эти двое всё продолжали пререкаться.
— Эй! — крикнула я, и они оба обернулись, — Может, вы уже поцелуетесь?
— Хорошо! — огрызнулась Харли, и, набравшись смелости, повернулась к Тревору и самозабвенно поцеловала его. Это выглядело немного однобоко, потому что Тревор даже не шелохнулся. Он просто стоял там с безвольно болтающимися по бокам руками, пока Харли продолжала его целовать, схватив за голову.
— Эм… — протянул Малфой, когда Харли, наконец, оторвалась от него с таким видом, словно ей противно от самой себя.
— Приятель! — сердито сказал Тоби, — Я понимаю, что твой персонаж вроде как в замешательстве, но серьёзно? Мог бы проявить побольше энтузиазма.
— И так сойдёт, можно мне уже сесть? — огрызнулся Тревор, и мы с Би удивлённо переглянулись.
— Что, чёрт возьми, это было? — спросила я Тревора, когда он сел рядом со мной.
— Роуз, сейчас правда не время, — пробормотал он.
— Эй, Уизли! — крикнул Малфой, стоя посреди комнаты, — Ты идёшь или нет?
О, Боже.
На меня вдруг накатила тошнота, но я неловко спрыгнула с парты.
— Покажи ему, Роузи! — фыркнула Би, и я расстреляла её взглядом, нехотя направляясь к нашей импровизированной сцене, чтобы встать лицом к лицу с Малфоем.
Неужели остальные чувствовали то же самое, стоя здесь друг напротив друга? Хотя я всегда невольно считала Малфоя привлекательным, теперь у меня было такое ощущение, чтобы придётся поцеловать слизняка. Боже, я не делала это с тринадцати лет! Что, если я буду ужасна? Что, если Малфой рассмеётся мне прямо в лицо? Пусть мне и плевать, что он думает, но я не хочу, чтобы он пустил по замку слух, что Роуз ужасно целуется.
Боже, мне придётся его поцеловать!
— Акт пятый, верно? — спросил он, рассеяно листая свой экземпляр пьесы.
— Да, — ответила я, удивляясь тому, насколько спокойно звучит мой голос, потому что внутри я была просто в панике. Сидеть там и смотреть было просто прекрасно, но когда пришла моя очередь, началось чёртово безумие!
— Давайте уже! — крикнул Тоби и получил в ответ мой средний палец.
Это была последняя сцена, в которой все разрешается. Все были повергнуты в шок существованием второго Цезарио, Оливия благодарила небеса за то, что вышла замуж за мужчину, а не за женщину, а герцог Орсино только что узнал, что его слуга — на самом деле женщина. Очень скоро он скажет, что хочет жениться на Виоле и мне придётся поцеловать его и фу! Это точно не принесёт ничего хорошего моему психическому здоровью!
— Но вы так долго службу мне несли, столь несовместную с девичьим нравом, и с вашим благородным воспитаньем, меня своим властителем считая, что вот моя рука: отныне вы становитесь владычицей владыки, — сказал Малфой своим прекрасным актёрским голосом.
И вот тут Виола должна была на самом деле взять его за руку, чтобы поцеловать. Я даже не шелохнулась.
— Роуз, у нас всего полчаса… — напомнил Тоби через пять минут.
— Я просто пытаюсь…понять, как лучшего всего это сделать! — ответила я, стараясь не смотреть Малфою в глаза.
— Может, вместо того, чтобы думать, просто сделаешь? — на этот раз разозлился Малфой, — Это не так уж сложно, учитывая, что Виола просто в восторге от предстоящей свадьбы!
И почему он должен был сказать именно это? Теперь я ещё больше заволновалось, пытаясь выкинуть из головы мысли о гипотетическом браке. Мерлин, что только не придёт мне на ум!
— О, Бога ради! — простонал Малфой, внезапно наклонившись, и крепко поцеловал меня.
Я даже пикнуть не успела, а он уже оторвался от меня под смешки остальных.
— Есть! — воскликнул Малфой, выглядя немного смущенным, — Мы поцеловались, вы посмеялись, так что теперь заткнитесь, пожалуйста, и дайте нам нормально порепетировать.
— Чёрт, а тебе и правда хочется меня поцеловать! — я решила что сарказм — это гораздо более лучшая защита, чем истерика.
— Чем скорее мы с этим покончим, тем скорее сможем притворяться, что этого никогда не было, — сказал он.
— Давай же, Роузи! — крикнула Би, — Мы все умираем от желание увидеть ваш поцелуй.
Я уставилась на Малфоя, словно спрашивая: «Ну и, чего ты ждёшь?», и он пробормотал что-то очень похожее на «наконец-то!», перед тем, как ещё раз повторить свои слова. На Этот раз я взялась за протянутую ладонь и поцеловала его, стараясь держаться как можно дальше.
Как только наши губы встретились, у меня в груди как будто что-то взорвалось. Я не совсем понимала, чего хочет профессор Хэнсон: пятисекундного прикосновения губ или настоящего поцелуя? Но в тот момент, когда я решила придерживаться первого варианта, мои губы вдруг начали жить своей жизнью. Сердце восторженно билось в груди, чего я никак не ожидала, а поцелуй тем времен всё углублялся и углублялся, мне хотелось прочувствовать каждый дюйм его рта.
О, Боже, что я делаю?
— Это было отвратительно! — соврала я, отшатнувшись от Малфоя, вытирая рот.
— А мне сестрою, — Харли произнесла свою последнюю реплику, но на её лице не было ни грамма радости.
— Думаю, мы нормально справились, — Малфой странно уставился на меня.
***
Профессор Хэнсон заставила нас целоваться на глазах у всего класса. Тревор и Харли вышли первыми, рассмешив и смутив всех одновременно. Харли заставила себя поцеловать Тревора с такой силой, что он врезался спиной в стол профессора Хэнсон.
Тоби больше не настаивал на страстных поцелуях с языком, но Би все равно не терпелось покончить с этой пыткой. Она практически вытолкала его на середину класса и на секунду накрыла его губы своими, тут же отпрыгнув.
— Всё, я закончила! — объявила она, прошествовав обратно на своё место. Профессор Хэнсон, похоже, собиралась её остановить, но увидев взгляд Би, передумала, покачав головой, и вызвала нас с Малфоем.
Поднявшись я поняла, что у меня дрожат руки. Воспоминания о нашем последнем поцелуе все ёщё вертелись у меня в голове, и теперь нам придётся сделать это снова, перед полным классом буквально трясущихся от напряжения людей. Они разделились: одна половина прекрасно понимала всю странность происходящего, и им было практически стыдно за нас. Другая же половина была полна предвкушения и даже чёртового энтузиазма от предстоящего поцелуя Скорпиуса Малфоя и Роуз Уизли.
— Просто игнорируй их, — пробормотала я Малфою и самой себе. Либби и Джеральдин хихикали на пару, и мне показалось, что лучше вообще от всего отключится.
— Это я могу, — сказал Малфой.
Целовать его при всех было гораздо более неловко. Почти все хихикали и вздыхали, и я учувствовала, как краснеет моя шея. Моё сердце билось в бешенном ритме, и было такое ощущение, словно кто-то превратил мои ноги в желе.
Мне было ужасно стыдно, хотя крошечная часть меня была вынуждена признать, что все не так уж и плохо. Наоборот…мне нравилось.
Что, конечно же, было за гранью ненормальности.
Всю оставшуюся чать урока я старалась не пялится на Малфоя. Старалась и с треском провалилась. Наконец, профессор Хэнсон, сказала:
— Ладно, на сегодня хватит! Скоро прозвенит колокол, не забудьте, что у нас сегодня ещё одна репетиция. И сдайте свои эссе к понедельнику.
И вот, наконец, раздался спасительный звон колокола.
***
Алу вся эта авантюра с поцелуями почему-то показалась просто до истерики смешной. Впрочем, он тут же получил по заслугам, когда Би сказала, что тоже вынуждена в этом участвовать.
— Ты целовалась с Тревором? — спросил Ал совершенно изменившимся голосом.
Не в силах выдержать очередной приступ его чрезмерной заботы, я поднялась и вышла из Большого Зала, оставив их спорящие голоса позади. Как бы весело ни было наблюдать за Алом, когда он заводился из-за Би, сейчас я была не в настроении его успокаивать, учитывая, что еще пять минут он безудержно хохотал надо мной.
Так что я понеслась прочь, остановившись, только когда заметила Тревора, одиноко сгорбившегося в кресле, в самом дальнем углу Общей комнаты. Ничего не понимая, я обогнула кучку второкурсников с Хаффлпаффа и помахала рукой, привлекая внимание друга.
— Привет, Трев, — сказала я, присаживаясь на подлокотник его кресла, — Что, все еще в шоке?
— Можно сказать и так, — Тревор улыбнулся мне, но заглянув в его глаза, я сразу поняла, что что-то все-таки не так. Тревор Моул обычно веселый и громкий, а этот Тревор угрюмо прятался в кресле.
— Эй, — сказала я, прищурившись, — Ты точно в порядке? Выглядишь немного…
— Это все Харли, — тихо сказал Тревор.
Этого я никак не ожидала, так что молчала минуты две, прежде чем вымолвить:
— Хочешь, я убью ее ради тебя?
— Нет, — сказал Тревор, — Я слишком люблю тебя, чтобы обречь на жизнь в Азкабане.
— Очень мило с твоей стороны, но она ведь превращает твою жизнь в ад, — я легонько толкнула его плечом, — Давай, выкладывай.
— Слушай, она застала меня врасплох этим поцелуем! А я…черт, да я просто стоял там, как истукан, она, наверное, считает меня идиотом, который и целоваться-то нормально не умеет!
— Что за черт? Ты прекрасно целуешься! — тут же сказала я, — Ладно, представим, что я сужу не по своему личному опыту, но это прада! Приятель, это ведь Люси Харли, у тебя было полное право застыть на месте! Вообще, почему тебя волнует, что она подумает?
— Эй! Харли может быть стервой, но ты не можешь отрицать, что она чертовски горячая, — ухмыльнулся Тревор.
— О, так ты надеешься на страстный ночной поцелуй за рыцарскими доспехами? — поддела его я.
— Будет ужасно, если я соглашусь?
— В обычных обстоятельствах, я бы сказала да, но я сегодня целовалась с Малфоем, и было бы лицемерием и полной ложью сказать, что я не хочу того же, что и ты.
— Что? — Тервор молниеносно развернул свою курчавую каша новую голову, уставишься на меня, — Роузи! Никогда бы не подумал!
— Ну, я могу ненавидить этого ублюдка, но черт, целуется он прекрасно.
— О, Боже, — сказал Тревор, — Оказывается, мы та еще парочка.
— Знаешь, я планировала похитить его, подтвердишь мое алиби, если что? — спросила я, улыбаясь.
— Идет! — Тревор протянул руку, и я с удовольствием пожала ее.
Думаю, это — самое странное, что делала в своей жизни.
***
Выводы из сценических поцелуев и других странных вещей:
1. Следующие десять минут мы с Тревором провели, составлял детальный план похищения Малфоя и Харли. Не знаю, что хуже: то, что мне понравилось целоваться с Малфоем, или то, что я на самом деле была согласна участвовать в похищении.
2. Когда я вернулась, Ал и Би уже не разговаривали друг с другом. Похоже, где-то глубоко внутри Ала прятался ревнивый засранец, так что одному Богу известно, доживет ли он до утра.
3. Почему у Малфоя такие идеальные губы? Ну почему?
Роуз — 29, Малфой — 28.
Как? Как, во имя Мерлина, он продолжает догонять?
