Пыль и трещины

- Как дела, Битлджус?       Стекло немного приглушало краски, от чего её вызывающе-красная накидка казалась выцветшей и унылой. Возможно, Лидия просто давно не протирала зеркало. Пыль, такой, казалось бы, пустяк, навевала ему не дающую покоя мысль: оно уже не так важно ей.       Она смотрела на него своими огромными глазами, подперев голову тонкой бледной рукой. Словно не замечая тоски в его взгляде, она хлопала длинными ресницами и ждала ответа, явно особенно не вдумываясь в его преувеличенно долгое молчание и вряд ли собираясь сосредотачиваться на этой теме. Битлджусу хотелось сказать ей, что ему ужасно скучно и одиноко сидеть тут в пустом доме, где только пауки составляют ему компанию, что он продал бы свою гнилую душу, лишь бы снова влипнуть с ней в какую-нибудь идиотскую ситуацию, косячить на каждом шагу и пытаться её рассмешить, лишь бы не всматриваться в её милое личико через мутное зеркало, а увидеть его вживую, почувствовать, как она крепко сжимает его в объятиях своими тонкими ручонками. - О, всё отлично, - он выдавил из себя улыбку - Скажи лучше, как ты там сама, как идёт подготовка ко дню рождения? - Мама пытается навязать мне своё чёртово бальное платье - Лидия демонстративно поморщилась - Мне бы не хотелось устраивать ничего грандиозного на семнадцатилетие и начать строить планы на следующий год. Но, кажется, меня таки привяжут к стулу в каком-нибудь скучном ресторане рядом с приставучей родственницой из-за бугра, которую я видела от силы раза два за свою жизнь и ещё половиной стола таких же утырков.       По его спине побежали мурашки. Его Лидс через год исполняется восемнадцать. Его маленькой девочке, лучшему другу, в которую он без памяти влюблён. Раньше Битлджус и не догадывался, что способен на какие-либо чувства, он, всё таки, труп, у которого и сердце то не бьётся. Но, как оказалось, ему надо было прожить целую жизнь и сгнить в земле, чтобы узнать, что такое любовь.       У него было чувство, что его жестоко разыграли. Какая-то сила, чтоб она была здорова, поселила в его душе тепло, но оно медленно гасло, не встречая взаимности. Лидия никогда не будет с ним, она всегда считала его не более, чем лучшим другом, а теперь он, похоже, и вовсе ей надоел. Его девочка выросла. С каждым годом она всё реже звала его, а он, сжав зубы, терпел всех отморозков, с которыми она ходила в кино и целовалась в школьных коридорах, чтобы сохранить хотя бы их дружбу, но она каждый раз отодвигала его на второй план, вряд ли понимая, что делает с ним. Его жизнь покрылась точно такой же пылью, как через которую он смотрел на неё. Битлджусу казалось, что его хорошенько отымели ножом. Да, именно это чувство и было этой их сраной любовью. Была бы его воля, он бы оставался всё таким же бессердечным, каким был при жизни. - Битлджус? - голос Лидс спустил его с небес на землю. Он пару раз моргнул и поднял на неё глаза. Кажется, всё это время она что-то говорила, но он ничего не услышал, погрузившись в свои мрачные мысли. - Ты ведь придёшь на мой день рождения, Битлджус? - Конечно, детка. "Если ты не забудешь меня позвать, моя дорогая Лидс."       Он хватался за любую возможность её увидеть, не смотря на то, что смутно представлял, что он будет делать у Дитцов, запертый в её комнате, пока она празднует вместе с своими родными и, скорее всего, друзьями.       Битлджус не мог на неё злиться, ведь он всего лишь призрак в её зеркале, сумасшедший из параллельного мира, а ей, живой девочке, надо жить в реальности. Как бы ему не хотелось, она не сможет вечно разбираться с его проблемами. Но ему всё равно было до боли обидно, как бы он не старался подавить эту обиду, он всё равно не мог поверить, что она сможет о нём забыть, что он перестанет быть её лучшим другом, готовым сделать для неё всё, что угодно. Разве она не понимает, как жестоко поступает с ним? "Она всего лишь подросток, Биджей, не требуй от неё ничего, иначе получишь ещё меньше, чем у тебя есть. Не отталкивай её от себя."       Он пожелал ей спокойной ночи и она исчезла, скрывшись за дверью, а Битлджус так и остался смотреть через стекло на её опустевшую комнату. Теперь он будет сидеть и ждать, когда она вернётся, чтобы посмотреть на неё, пока она спит. Он просидел так целую ночь и только под утро исчез, чтобы она ничего не заметила, чтобы не давать ей лишнего повода жалеть его. Хотя это было именно то, что ему было так нужно, он был слишком горд, чтобы признать это. Он никогда ничего не признавал.       А через пару дней, когда Лидии исполнилось семнадцать лет, он стоял в её комнате рядом с грязным, покрытым слоем пыли зеркалом, отрешённо смотрел, как по стеклу тонкой линией тянется трещина и слышал, как трескается где-то внутри его мёртвое сердце.