Иль мы достигнем островов блаженных

Серые небеса; воздух тяжел и влажен — истекает сыростью сквозь слои ткани, оставляет мокрые пятна на палубе и на мачтах. Волны, покорные неведомым течениям и переменчивым ветрам, вскипающие водоворотами и бурунами пены. Эльвинг, стоящая у самого носа, вглядываясь в невидимый горизонт; свет, кажется, пронизывает её насквозь, и выражением лица она похожа на статую. — Никаких чаек, — произнесла она с неестественным спокойствием. — Я ничего не слышу. А ты? — Для этого мы недостаточно близко от Валинора. Пока что. Ориентировались по звёздам — когда могли разглядеть их. Этого было довольно. Эарендиль планировал путешествие к Западу — всю свою жизнь, как он порой думал. Карты, позаимствованные у Кирдана, размеченные по догадкам и воспоминаниям его матери. Этого должно быть довольно. Он собирался вернуться домой — на этот раз. Он не собирался задерживаться так долго. — Но земля близко... Зов с другой стороны палубы — обеспокоенный голос Фалатара. Эарендиль обернулся, и Эльвинг следом за ним — влажные от тумана волосы падают на лицо, чужой шерстяной плащ накинут на плечи. На карте не было никаких островов, но это мало что значило. Мгновение, чтобы уяснить это; а затем — Эарендиль выкрикнул приказы, резко осознавая, как близко от берега они должны сейчас быть. Прочие моряки поспешно принялись за дело — и только Эльвинг продолжала стоять у борта, наблюдая, пока они боролись с течением. Волны — теперь — несли их в обход, остров проплывал мимо них, и свет выхватывал из мрака скалистый берег, обрывы, линию высохших водорослей на каменистом пляже, обозначавшую верхнюю точку прилива. Доски, разбившиеся о камень. Крушение случилось давно; Эарендиль разглядел это сразу же, как перевел дыхание. Море уже забрало себе большую часть; то, что осталось, было разрушено и покрыто гнилостной слизью. Если там оставались выжившие... Свет Сильмариля был беспощаден: в нем ничему не позволено было остаться незамеченным. — Говорили, что Валинор будет запретен для нолдор, — сказала Эльвинг. Впервые с тех пор... за очень долгое время уголки ее рта дрогнули в улыбке, тут же пропавшей. Кости виднелись выше линии прибоя; влажный и стылый воздух не пошёл им на пользу. Всё, что осталось после падальщиков, было бурым от гнили. — Но они... Тишина. Эарендиль смотрел, как медленно удаляется берег. Там не было ничего, что говорило бы о насилии; равно как ничего, что свидетельствовало бы о попытке выжить. Покрытые пятнами останки руки, накрывшей другую руку. Похоже на то — поймал он себя на мысли — как если бы они просто... Просто прилегли спать.