Ты, я и он

Доверие. Вот что, в первую очередь, такое для соулмейтов связь. И сейчас Пхичит понимал это, как никогда раньше. Почему-то у него уже не возникало желания просить менять напарников по выступлению. Он доверился Джакометти, ещё в тот момент, когда, неожиданно для себя, оказался поднят в воздух. Ощущения были действительно как от полёта, когда тело становится практически невесомым и всем своим существом таец ощущал, что сильные, заботливые руки его партнёра удержат его, не уронят и не причинят вреда. К счастью, из-за смуглой кожи парень краснел практически незаметно, и, когда прокат закончился, поспешил снова улизнуть, спрятавшись в самом дальнем углу немаленькой, в общем-то, раздевалки для фигуристов. И только там, усевшись на скамейку, рискнул посмотреть сообщения и немало удивился, когда увидел собственную донельзя счастливую физиономию в обнимку с Крисом и Минами. То, как они смеялись, во время этого снимка, показывало, что все трое находились в состоянии опьянения. Но списывать только на это преданный взгляд юного фигуриста, на одном из кадров обращённый к Чуланонту, было бы, как минимум, глупо. Ещё одно фото. На сей раз в кадре – четыре руки с закатанными по локоть рукавами спортивных толстовок. Судя по смуглой коже и характерным, таким различным надписям, которые Пхичит увидел сегодня утром, две руки принадлежали ему. А вот две другие… Тонкая бледнокожая рука с надписью таким же золотистым, как у самого тайца на левой руке, цветом, гласила: Пхичит Чуланонт. И те же слова, словно шрамы, совершенно идентичным способом написания, были каллиграфически выведены на гладкой светлой коже руки, принадлежащей Джакометти. Это одновременно и многое объясняло, и многое путало. Так не бывает, чтобы у одного человека было две родственных души, но между собой они не были соулмейтами. Чуланонт вспомнил очень редкий случай, о котором читал в одной из статей про соулмейтов: когда одна душа была разделена на троих человек. Но тогда надписи у всех были попарно. То есть, там три человека являлись соулмейтами друг друга обоюдно. А в их случае – складывалась странная и противоречивая ситуация, когда только у него было две метки-надписи. А у его партнёров – по одной. Положив телефон на колени, брюнет устало потёр виски. Голова нещадно болела и ему казалось, что из-за покачивания комнаты вокруг он сейчас потеряет сознание. Слишком много всего навалилось. Желая всем сердцем встретить свою вторую половинку, Пхичит получил её. В виде двух парней. Но пугало его ещё и то, что он стремился быть с ними, несмотря на предрассудки, несмотря на волнение и опасения. Стремился и… Сам себя одёргивал. Не позволял раскрыться своим чувствам. Боялся, что это навредит всем троим. Искалечит жизнь самому младшему из них, Минами, к которому было трудно не испытывать тёплых чувств. Прекрасному цветку, который только-только начал раскрываться, находя себя в фигурном катании и устанавливая для себя собственный, уникальный стиль катания. Таец боялся, что влияние его и Кристофа изменит Кенжиро, лишит его стимула продолжать искать себя, растворит в чувствах к соулмейту и не даст двигаться дальше. При мысли об этом юноше с задорной улыбкой и ясным взглядом брюнет не мог не улыбнуться: тот, словно маленькое солнышко, сиял, щедро одаривая своим теплом так похожего на него в этом Чуланонта. Он словно видел себя в отражении, в милом создании с вечно взъерошенной, даже во время выступлений, причёской. Не сможет удержать Джакометти. Невозможно не испытывать вожделения, глядя на этого уже вполне зрелого мужчину, с грацией хищного зверя и пластикой змеи. Пленительный, развратный и отчего-то удивительно невинный взгляд манил своей недосказанностью, обещанием наслаждения и при этом острым, болезненным пониманием того, что для Криса эрос, не такой, как у Кацуки, а более зрелый, чуть спокойный, но от этого не менее страстный – основа жизни. И на этого шикарного мужчину всё равно с желанием будут смотреть слишком многие. И, чтобы быть с ним, нужно будет очень постараться стать тем, кого Кристоф будет видеть в своих мыслях ежесекундно. Вот только в этот момент Пхичит поймал себя на совершенно крамольной мысли, что не был бы против, чтобы быть с ними двумя. Ужаснувшись тому, как легко и просто эта мысль появилась у него, парень с каре-зелёными глазами крепко зажмурился, обхватив голову узкими ладонями. Ему казалось, что он сходит с ума. Уже мерещиться начало всякое… Например, что его талии касаются знакомые, такие родные тёплые руки и вкрадчивый голос совсем близко, до дрожи, до одури сладко шепчет: - Не бойся. – И второй голос вместе с таким нужным, таким правильным объятием поверх первой пары рук захватывая талию брюнета в кольцо, вторит ему. – Мы с тобой, Пхичит-кун. Мы не оставим тебя. Пожалуйста, не отвергай нас. Прошу… - во втором голосе вдруг послушались слёзы и страх того, что сейчас парень вскочит и убежит. Вот только у тайского фигуриста не было ни сил, ни желания сбегать. Тело, ставшее таким вдруг тяжёлым, не слушалось, и Чуланонт, решив, что ему всё это просто кажется, поддался нахлынувшим на него эмоциям, расслабившись в этом желанном объятии, позволив себе хоть ненадолго, пусть всего лишь на несколько секунд почувствовать себя нужным и желанным.