Если когда-нибудь я исчезну, смоюсь дождем с придорожной пылью. Пульсом затихну в сердечных венах, если замолкну, как все немые, кану бесследно в пучину бездны, дымом растаю на пепелище- если когда-нибудь я исчезну, ты обещай, что меня отыщешь. если однажды меня забудут, или намеренно бросят в прошлом, я никогда не вернусь оттуда и заблужусь на маршрутах ложных. сдамся в пути, не дождавшись чуда- горькой судьбы молодой паломник. если однажды меня забудут, ты обещай обо мне напомнить. если однажды меня разлюбят, выгонят вон из души и сердца, я попытаюсь (и будь, что будет) силой тепла твоего согреться. пусть обожжет, навсегда погубит, болью ударив по тонким нервам- если однажды меня разлюбят, ты обещай, что не будешь первой. ©Элена Хачемизова
Эрида уже сто раз успела пожалеть о том, что согласилась на предложение Вероники поехать на этот фестиваль молодёжной самодеятельности, как окрестила сие сборище сама Кариженская. Помимо Вероники тут была и Ася, Кира же со своим кавалером обещали прибыть чуть позже. Неожиданно Эриде показалось, что она услышала голос... очень знакомый голос. Впрочем, ей могло и померещиться, учитывая, что к Асе и Нике подошла компания каких-то парней. — Эри, мы отойдём на минутку, — сказала Вероника, кладя руку Эриды на металический поручень, служивший ограждением какому-то сооружению. — Постой тут. Эрида вздохнула. Все как всегда. Они ушли, им весело. Нужно было дома оставаться, да только одной в пустой квартире сидеть девушке не очень хотелось.***
— Какая встреча, — Эмиль и впрямь был удивлен. Он никак не ожидал увидеть здесь Эриду. Она стояла, обхватив себя руками и кутаясь в парку. Эм заметил, что на ногах у неё были обуты тяжелые ботильоны на устойчивом каблуке, что совсем не вязалось с её стилем. — Кто посмел бросить мою принцессу одну? — Утихомирь своё разыгравшееся воображение, Вольский, — Эрида как всегда встретила его ледяной стеной язвительности, но на этот раз она была какой-то… не естественной. Будто и острила Кариженская по инерции, не стремясь его задеть. — Пока что я своя собственная. — Пока что, — уточнил Эм, выдыхая дым и стряхивая пепел с пальцев. — Слушай, Кариженская, я тут подумал... Может мне курить бросить? — Зачем? — удивилась девушка. — Ну а вдруг тебе не нравятся курящие? Эрида рассмеялась. — Нет, к курящим я отношусь нейтрально. Мой отец курит, я же не возмущаюсь, — она вздохнула. — А если серьёзно, Вольский, то не надо, хотя дело, конечно, твоё. Просто аромат твоего парфюма, смешиваясь с сигаретным дымом, превращается в какую-то невероятную консистенцию запахов, которая просто сводит меня с ума. Такого Эм ну никак не ожидал. Услышать такое от Её Эриды величество Кариженской... Где-нибудь в джунглях, похоже, сдох буйвол. Или слон. — Тебе нравится? — Вольский шагнул к девушке вплотную, давая ей возможность ощутить тот самый запах, который, по её уверению, сводил с ума. — Да, — чуть слышно прошептала она и обняла парня за шею, медленно вдыхая и выдыхая.***
— Кофеманка, — шепчет в самое ухо, касаясь мочки губами, а Эриде уже только от этого кричать хотелось. Он обнял её за талию и притянул к себе, и кожу закололи миллионы иголок. “Близость с ним всегда сводила с ума, лишала воли, разума. Тогда я ещё могла сопротивляться ему, но с каждым его новым прикосновением моя воля слабела. Почему? Не знаю. Возможно, когда-нибудь вы, Элиза, поймёте меня. Сколько вам, кстати, лет? Двадцать? Я на год старше вас, впрочем, никакого значения это не имеет. Свою истинную любовь можно повстречать и в тридцать, и в сорок лет, а можно и вообще не встретить, значительной роли возраст не играет. Просто однажды он сказал мне: «Я не скажу тебе: "Рядом со мной все будет хорошо". Просто знай. Будет по-разному. Но я буду рядом». Сказал, но слова так и остались словами. Я осталась одна. Я ждала его три года. Три мучительных, бесконечных года. Жила с ощущением пустоты внутри и дикого, разрывающего на части отчаяния. Вы знаете, что такое боль, Элиза? Настоящая, гложущая душу изнутри и заставляющая тебя задыхаться от безысходности. Моя боль со вкусом его губ, запахом кожи и волос. Она смотрит его глазами, произносит моё имя так, как никто кроме него не умел произносить, его голосом и медленно, но безвозвратно убивает меня его же руками. Я ждала его три года и он вернулся. Пусть я не прощу его, пусть не приму обратно, пусть... Но если он вновь исчезнет, я, также как и в этот раз, буду ждать его. И если понадобится, то аж до самого катафалка”.***
Неожиданно телефон Эриды завибрировал и девушка, резко отстранившись, вытащила его из Кормана. Постепенно на ее лице расцветала улыбка, пальцы сосредоточено печатали что-то. — Что тебя так обрадовало? — наконец спросил Эм. Эрида не ответила. Тогда Вольский зашёл ей за спину и взглянул на экран, но тот был полностью тёмным. Сначала Эмиль удивился, а потом вспомнил, как Вероника однажды рассказывала про то, что Эрида включает на своих гаджетах затемнение экрана. — Эрида, — позвал он. Ноль внимания. Тогда он сжал запястье её руки... Той, которой она печатала. Девушка раздраженно попыталась оттолкнуть его, но мало того, что была ниже на голову, так ещё и худая, как спичка. Высокий, накаченный Эм мог её часами удерживать, не прикладывая практически никаких усилий. — Что тебе нужно? — Эрида резко развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Ее чувственные, коралловые губы были так близко с губами самого Эма, что тот едва вновь не потерял контроль над собой, но сдержался. Эрида прекрасно воспитывала в нем силу воли, нельзя было не признать. — С кем ты переписываешься, Кариженская? — Какое тебе дело? — она вновь отвернулась и погрузилась в телефон. Эм выдохнул сквозь плотно сжатые зубы и, в два шага оказавшись перед девушкой, приблизился вплотную. Эрида старательно продолжала игнорировать его, но когда парень вновь схватил её за запястье, аккуратные, угольно-черные брови взлетели вверх, а в глазах… да, в её золотисто-карих, не настоящих глазах вспыхнула самая настоящая и не поддельная ярость. — Ты забываешься, Вольский, — прошипела она прямо ему в лицо. — Ты мне никто. Какого черта ты смеешь спрашивать меня о том, с кем я переписываюсь? — Отныне меня интересует все, связанное с тобой, Кариженская. Во сколько ты ложишься спать, что предпочитаешь есть на завтрак и как ласково называешь Кристину. Все. Выключи затемнение. Эрида была шокирована, но подчиняться не собиралась. Она окончательно запуталась и ей надо было все хорошенечко осмыслить и составить примерный план дальнейших действий. — Я переписываюсь с Микеле. — Микеле? — удивился Эм. — Это кто? — Микеле Паолини... Я с ним в Италии познакомилась, — терпеливо объяснила Эрида. — Ещё фотографировалась с ним, может видел? — Ааа, этот... — Эм вспомнил того итальянского красавчика с фотографии. — Мне он сразу не понравился. — Другого ответа я и не ожидала услышать, — усмехнулась Эрида. — Он тебе нравится? — продолжал допрашивать Эм. — Он неплохой парень, — задумчиво ответила Кариженская. Эм все ещё продолжал сжимать её запястье, и рука девушки, по всей видимости, онемела. — Эм, пожалуйста, отпусти мою руку. Эм разжал хватку. На золотистой коже остались следы его пальцев и он прижал её руку к губам. — Нет, Кариженская, — он, наконец, отпустил её руку. — Эрида Павлини – некрасиво звучит. — Паолини, Вольский, — засмеялась девушка. — Да, — парень тоже улыбнулся. — А вот Эрида Вольская – в самый раз. — Ты что, предложение мне делаешь? — в голосе девушки слышался страх, хотя она и пыталась свести все в шутку. — Я бы сделал, — Эмиль вздохнул. — Но я кольцо забыл купить... Так что в следующий раз. — Договорились, — усмехнулась она.