Септа

Дни сменяли друг друга — одинаковые, словно камни, из которых сложена темница Маргери. Бесконечная пытка холодом, жаждой и одиночеством. Поначалу Маргери требовала свободы — кричала, что она королева, а муж и семья этого так не оставят. Ее не слушали. Потом она пыталась сбежать — вытащить камень и прорыть ход. Не вышло, она лишь обломала ногти до крови. Сейчас сил оставалось лишь на то, чтобы повторять про себя: «Я сильная, я — Тирелл, меня так просто не сломить». Но с каждым днем уверенности в этих словах оставалось все меньше. Голод, жажда, холодные камни, крысы, копошащиеся в углу — все можно вынести, но вот люди… Септ было двое. Первая приходила днем — старая и страшная. Маргери редко на нее смотрела, но была уверена, что ее лицо морщинистое и уродливое. И голос был мерзким. Обращаясь к ней, септа говорила только — «покайся». Все остальное время она читала — книгу Матери, книгу Девы, книгу, будь он проклят, Неведомого. Прежде, чем перевернуть страницу, она обязательно говорила «покайся». Наверное, Маргери уже заучила все наизусть, включая это треклятое «покайся». Вторая приходила ночью, и в ее устах «покайся» не прозвучало ни разу. За это Маргери ее почти любила, хоть эта септа читала не меньше, а может, и больше первой. Но ее голос не вызывал желания выблевать ужин. Маргери не назвала бы его красивым. Как и сама девушка, голос был обычным, скорее приятным, чем отталкивающим, но звучало в нем что-то успокаивающее. Странно, ведь чтение священных книг должно сломить ее дух, однако же в ночные часы Маргери словно сбрасывала с плеч груз прошедшего дня. В очередной раз эта септа пришла с чашей воды, но не вылила ее на пол, как часто делала старая и страшная. Она протянула ее Маргери, а сама, как ни в чем не бывало, принялась за чтение. В следующий раз она принесла хлеб. Белый, сдобный, еще теплый. Маргери чувствовала себя строптивой лошадью, которую хитрый наездник прикармливает сладкой морковью. Что ж, сейчас она лошадей понимала и не могла осуждать. В одну из ночей септа принесла гребень. — Чего ты хочешь? — зло выплюнула Маргери, пока септа расчесывала ее спутанные волосы. Не слишком тщательно, чтобы не стало заметно, но достаточно, чтобы Маргери вновь почувствовала себя человеком. — Прими веру. Такого очевидного ответа Маргери не ожидала. Она решила, что так воробьи проверяют ее на прочность. Сначала лишить всего, потом напомнить, что ты потерял, и снова этого лишить. Но девушка приходила каждую ночь. Приносила еду, воду, несколько раз свежие фрукты. Позволяла Маргери умыться и даже сменить одежду. — Разве тебе можно это делать? — поразилась Маргери, натягивая новую сорочку, на вид неотличимую от старой, но на ощупь гораздо нежнее и теплее. — Нет, — просто ответила септа. — Но ты делаешь. — Да. — Зачем. — Чтобы ты приняла веру. — Думаешь, достаточно дать мне пару лишних глотков воды, и я раскаюсь и уверую? — Я не сказала «раскайся и уверуй». Я сказала, прими веру. Септа лукаво улыбнулась — септы не должны так улыбаться — и лицо ее стало знакомым. Неуловимо, будто проглядывались черты не какого-то человека, но семьи. — Кто ты? — спросила Маргери. — Тебя отправила бабушка? — До того, как я стала септой, моя фамилия была Сэнд. С моим отцом ты должна была видеться на твоей свадьбе. На твоей второй свадьбе. Я знаю, что наши дома не ладят. Но мы ведь с тобой не мужчины, мы способны найти общий язык. Прими веру и выйди отсюда настоящей королевой. А после нам будет, что обсудить. Она спрятала старую рубашку под своей одеждой, дочитала главу из книги Старицы и удалилась. Когда утром пришла старая и страшная, Маргери сидела прямо. Когда септа начала читать, Маргери повторяла вместе с ней.