***
Ветер пел, и эта его мелодия расплывалась по саду, даруя неповторимое ощущение свободы, завораживая и поселяя в сердцах чудо, к которому так хотелось прикасаться вновь и вновь; небрежно скинутые листья кружились в диком танце, оседая на землю неровным ковром; вечерние ароматы манили своей сладостью и таинственностью. - Прекрасно, правда? Кисэ сидел, посматривая на жужжащую пчелу, которая пыталась усесться на цветок пеларгонии. Сиреневые лепестки дрогнули под натиском, и пчела, перебирая лапками, скрылась. Куроко кивнул, убирая лезущую на глаза чёлку. - Сколько здесь ни был, ощущения всегда разные... Даже это каменное изваяние какое-то особое. - Ты о чём? Куроко показал на груду валунов, возле которой они сидели: перекиданные в разные стороны, камни образовывали странную фигуру, словно получеловек или полузверь держал чашу. Кисэ удивлённо взглянул на собеседника: - Это же местная реликвия. - Правда? Я не знал. - Куроко-чи, ты столько здесь, и до сих пор не знаешь абсолютно обыкновенных вещей? - Не думаю, что мне это понадобится. - В смысле? Голубоглазый явно не спешил с ответом. Молчание затянулось, и Кисэ нервно поёрзал, устраиваясь поудобнее. - Может, объяснишь? - Я не собираюсь оставаться в этом месте. Слова заставили обоих парней замереть. Садовник во все глаза смотрел на Куроко. Хотя он и прекрасно понимал сказанное, но никак не хотел принимать, так как сам хотел того же... Но это так сложно было сказать вслух. Он прикусил губу, стараясь не выдать свои эмоции. Ведь разве кто захочет быть наложником? Исполнять любое веление и желание хозяина? Никто. - Верно… Но ты и сам знаешь! Мы ведь уже пытались... - Да, но что нам мешает испытать судьбу снова? - Куроко-чи… Кисэ не успел договорить, как со стороны раздались голоса. Вскоре прибежал запыхавшийся парень. Чёрные волосы мокрыми прядями спадали на лоб, а такие же тёмные глаза с озорными огоньками оглядывали всё вокруг. - Куроко, вот ты где! Ты идёшь со мной! – схватив парня за руку, он потащил его к выходу. - Эй! Меня забыли! – Кисэ, наблюдавший за этой картиной, не удержался и последовал за ними.***
- Вот чёрт, я их потерял, - Кисэ задумчиво оглядывался по сторонам, - пусто, словно в пустыне. Улыбнувшись этим словам, он решил вернуться на свою территорию. Сад встретил его как обычно в красках, противоречащих всем законам природы. Солнечные лучи падали, заполняя всё пространство причудливыми тенями, давая цветам новый окрас. Всё как обычно. Но, пройдя всего лишь несколько метров, Кисэ остановился, изумленный увиденным – каменное изваяние оказалось разбито. Реликвия!? Груда валунов была разбросана и усеяна мелкой пылью, словно здесь недавно прошёлся ураган. Возглас застыл на губах Кисэ. Он сел на корточки и притронулся к камням, как будто пытаясь одним этим движением восстановить реликвию. - Что здесь произошло!? – громкий крик заставил юношу вздрогнуть и обернуться. Страж стоял, грозно направив на него оружие. - Это не я… - пролепетал ошеломленный Кисэ. Всё происходит совершенно неправильно! - Я… Ему не дали договорить - кончик копья упёрся в горло. - Раб не имеет право раскрывать рот, - прошипел страж, и его бородатое лицо исказилось от гнева. - Будешь радоваться, если останешься в живых.***
- Двадцать пять ударов! Кнут хлопнул совсем близко, так что Кисэ улавливает свист воздуха. Не страшно. Свободное пространство открывалось на своего рода эшафот. Ноги никак не хотели идти, но в спину неприятно толкали, так что приходилось шагать вперёд. Кисэ остановился возле другого стражника. Черные шаровары и туника закрывали тело, но огромная комплекция показывала, что он довольно-таки силён. Сейчас почему-то вспомнились слова Куроко перед тем, как он попал сюда... - Ты хоть понимаешь, что случилось! – даже Куроко иногда поддавался эмоциям. – Это не просто наказание, он с тебя кожу живьём снимет! - Куроко-чи, ты за меня беспокоишься... Так приятно, - Кисэ улыбался, стараясь подавить зарождающийся страх. - Совсем не смешно, - похоже, парень всё же вернул спокойствие. – Наказание для виновного – удары плетью. Это не шутки. «Он» всегда славился тем, что одним ударом бьёт до костей. - Ты меня радуешь с каждым словом всё больше и больше, - садовник нервно хихикнул. - Как так произошло? - Я не знаю! - была бы возможность, он бы заплакал от отчаяния. – Меня никто и слушать не хочет. Я вообще не прикасался к их реликвии! Они ненадолго замолчали. Куроко не знал, что сказать, а Кисэ просто не мог произнести ни слова. - Знаешь, что? - …? - Я буду с тобой. И как бы больно тебе ни было, буду рядом. Не бойся и смотри на меня. Кисэ пытался успокоить дрожь. Это совсем не страшно. Смотри на Куроко-чи... И всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Руки палача сильно сжали, выворачивая и крепко привязывая его к верёвкам. Кисэ нашёл взглядом Куроко - тот, как и некоторые другие наложники, пришел посмотреть на «урок». Спокойный и в тоже время немного странный взгляд голубых глаз не давал толком понять, что творится у него в голове. Как и всегда, в общем - но сегодня почему-то было страшно. Давно я не видел такого взгляда у Куроко-чи. Цепи звякнули на щиколотках, и сердце застучало быстрее, норовя вырваться. Страх распространялся со скоростью звука, заполняя каждую клеточку тела, выбивая странный ритм и заставляя нервы накаляться до предела. Что, всё так плохо? Кисэ опустил голову; пшеничные пряди упали на лицо, закрывая глаза. Я справлюсь. Он улыбнулся, выравнивая дыхание. Это всего лишь удары. Кнут, словно оживая, взлетел вверх и, рассекая воздух пронзительным свистом, впился в нежную кожу. Парень вздрогнул, но сдержал вырывающийся крик. Не впервые - выдержу! Кожа лопнула уже от второго удара, и красные капли, цепляясь за поверхность кнута, очертили полуовалы в воздухе и упали. Руки крепко сжали верёвки, ища в них хоть чуточку поддержки, золотые глаза взглядом впились в голубые. Удар. Еще. И еще. Кисэ пытался считать, но вскоре потерял счёт и, не удержавшись, закричал, когда кнут впился в свежую рану. Ужасно. Он обессилено опустил голову, пытаясь сжаться, спрятаться от разъедающей боли, но ничего не выходило. Может, я и умру так?.. Но мне совершено не страшно. Он поднял взгляд, ища Куроко, но наткнулся на удивлённый сапфировый. Сердце громко стукнуло, ударяясь о рёбра. Он? Визирь привёл гостей посмотреть на выступление? В его стиле. Кисэ усмехнулся, ощущая, как в уголке губ появилась струйка крови. Сплюнув куда-то себе под ноги, он попытался сфокусировать взгляд, но почему-то не получалось. Тяжело. И тёмно. И спать так хочется. Кисэ уже не слышал слов Аоминэ, как и не видел подбегающего к нему Куроко - на семнадцатом ударе он потерял сознание.***
Холод прошёлся по открытой спине, заставив содрогнуться. С болезненным усилием разлепив веки, Кисэ увидел потолок. Оранжевый цвет придавал комнате ощущение теплоты и света, горели лампадки, поскрипывая огнём, а благовония усыпляли. Перевернувшись, парень охнул от боли в спине. - Тебе пока рано вставать, – этот голос Кисэ узнал бы везде. - Куроко-чи? Что произошло? – засохшие губы не хотели шевелиться. Но ему хотелось узнать, что случилось. Всё его существо трепетало в ожидании чего-то неизбежного. Тишина. - Ты знаешь, тебе повезло, - Куроко заговорил после паузы, спокойно выделяя каждое слово, - теперь у тебя новый дом. И после того, как ты окончательно проснешься, тебе следует начать собираться. - Что? – это одно слово словно забрало все силы. Снова пауза. Хотелось кричать от глухой тишины - лишь бы только слышать голос друга. - Ты знаешь, мы ведь хотели выбраться. И теперь у одного из нас появился шанс, - Куроко продолжал, словно не заметив, как Кисэ напрягся. – И пообещай, ты им воспользуешься. - Я не верю… - Тебя продали, и ты теперь принадлежишь другому. - Не верю… - захотелось вдруг заплакать от ощущения неизбежности. – Мы ведь всегда вместе… Куроко-чи! Куроко ласково улыбнулся и направился к двери, но, уже дотронувшись до ручки, всё-таки обернулся: - Верь, что мы когда-нибудь встретимся. Громко хлопнула дверь. В комнате стало неуютно и холодно. Падающий свет и горящий рядом огонь не давали тепла. Горький осадок недосказанности душил что-то внутри. Кисэ пытался сдержать слёзы: - Мы обязательно встретимся!