Чем страсть сильнее, тем печальнее бывает у нее конец. Уильям Шекспир
Тонкая и незаметная грань, словно тонкая нить паутины почти прозрачная, но такая крепкая. Черта, которую не стоит переходить. Ведь всего лишь шаг, и ты потеряешься в невозможном хаосе чувств и эмоций.***
Высушенные, причудливо изогнутые и связанные в пучки растения разнообразного сорта неловко раскиданы по тёмному дощатому столу. Квасцовый порошок белым мелом рассыпался с небрежно кинутого на пол мешочка; крошечные, ароматные зёрнышки аниса аккуратно высыпаны в отдельную кучку; кардамон, тмин и аджвайн ловко перемешаны в ступке с помощью пестика. Почти всё готово. Мидорима оточенным движением открыл крышечку с подготовленным флакончиком, вливая туда странную коричневую субстанцию; кинул пару ложек приготовленного порошка и довольно улыбнулся. - Теперь всё готово.***
- Шин-чан, я, конечно, понимаю всю твою любовь к «таким» штучкам, но… чёрт! Это уже перебор! - Такао разъяренно пыхтел, пытаясь справиться с наваленной на него задачей. Огромная белая оттоманка никак не хотела проходить через дверной проём, застряв на полпути. Такао нервно закусил губу, стараясь справиться с ней, напрягая руки, пытаясь её протолкнуть, а когда понял, что ничего не выходит с недовольством, и силой стукнул ногой по обивке. - Эй! Не ломай вещи! – Мидорима осуждающе посмотрел на своего горе-помощника, а тот в свою очередь только хмыкнул. - А что мне с ней делать? Она не проходит дальше. - Путь остаётся в зале. - И всё? – Такао облегчёно выдохнул и, не встретив снова каких либо замечаний, оттащил оттоманку на середину комнаты.***
Кристально белая с тонким шёлковым покрывалом она будто приглашала к себе, манила мягким белым пёрышком. Мидорима придирчиво осмотрел оттоманку, будто она живой предмет олицетворяющая его пациента. - Я свободен? – Такао вопросительно посмотрел на учёного, ожидая, что тот скажет. - Пока нет, - Мидорима аккуратно обошёл мебель разглядывая. - Хм, а теперь раздевайся. - Не понял? – вор удивлённо хлопнул глазами. Мне, что послышалось? - Раздевайся и ложись. - Шин-чан! Я, конечно, понимаю что я сверхпривлекательный, но не на проходе же! Это возмутимо… Мидорима как будто и, не услышав, достал маленький фиолетовый флакончик. - Мне надо проверить мой новый рецепт. И. Всё. Такао обиженно фыркнул. Тоже мне ледяной.***
- Кхм, а зачем ты снимаешь бинты? - Мне так удобнее. А что не нравится? - Да нет, просто на операцию похоже. Такао вздрогнул, когда тонкие и сильные пальцы прочертили по спине линию от шеи до поясницы, мягко и осторожно надавливая. - У тебя хорошая осанка, - Мидорима сидя на бёдрах Такао довольно улыбнулся. Он неторопливо размазал холодную застывшую жидкость по коже, заодно разминая напряженные затвердевшие мышцы. Спина Такао выгнулась колесом от напряжения, он сгруппировался в ожидании что «немножко спятивший» учёный подготовил что-то из ряда «приятного», подтянул под себя руки. У Такао была красивая спина – очень красивая, достаточно широкая, несмотря на худобу, с играющими под кожей мышцами и парой почти незаметных выступающих позвонков где-то на уровне лопаток. Мидорима погладил левую лопатку, обвел ее костяшками пальцев, слегка усиливая нажим. Вор вздрогнул и, несмотря на нервное напряжение, слегка расслабился и прогнулся вслед за рукой. Учёный дочертил костяшками линию вдоль позвоночника до самой поясницы, а потом прошелся по нему открытой ладонью, разогревая кожу. Мидорима упивался этим моментом, ощущением. Он давно не практиковался в массаже и теперь, когда такой лакомый кусочек, который будто воск плавился под руками, Мидорима наслаждался. Наслаждался нежной кожей пахнущей лесными травами и отголосками моря, мышцами, которые рельефно и красиво перекатывались под ней, и неповторимым ощущением дозволенности. Не отдавая отчёта в действиях, он нагнулся к шее, и, не прекращая поглаживать, поддел носом короткие тёмные волосы на загривке. Легко прикусив кожу, он поцеловал скрытую под ней косточку и прочертил языком дорожку к следующему, приглянувшемуся ему на шее месту. Дёрнувшись от неожиданности, Такао подставил шею и спину, вытянув руки вдоль тела, и отключился, словно откидываясь в параллельную вселенную, где не было ничего кроме них двоих. Мидорима не нарушал границ дозволенного, не дотрагивался до вора ниже оголенного участка кожи и даже разговаривать особенно не собирался. Он с головой ушел в этот упоительный полу эротический массаж, покрывая укусами и поцелуями каждый разогретый им участок кожи. Такао же млел от каждого прикосновения, расслабляясь и заводясь с каждой секундой все сильнее. - Шин-чан… - Что? – Мидорима недовольно оторвался от последующего укуса. - Что ты делаешь? - Экспериментирую, - и он недовольно прикусил кожу, заставляя паренька замолчать.***
Такао с трудом разлепил глаза, нежась в лучах солнца, он не сразу сообразил, что проспал добрую половину дня. - Чёрт! – Вор быстро подпрыгнул, сбрасывая с себя лёгкое покрывало. Спина покалывала и неприятно зудела; маленькое разбитое блюдце привлекло внимание, и Такао осторожно поднёс к себе разглядывая размытое отражение. - Вот чёрт! - От шеи до поясницы вся кожа покрылась маленькими красными пупырышками. – Шин-чан!***
- Чего ты хочешь? – голос охрипший и неправильный - надломленный. Хайзаки невольно оглянулся на маленький комочек, свернутый на деревянном полу; Кисэ лежал, пытаясь слиться с окружающей средой. Не выдержав, он подскочил и схватил за ногу, подтянул к себе. - Сыграть с тобой.