Наш с тобою океан

      — Закроешь сессию на пятёрки — поедем с тобой к океану, — бросил небрежно ты где-то в начале зимы.       — Серьёзно? — я аж от книжки отвлёкся, не веря собственной радости.       Но не в лёгкости выполнения условия было всё дело, и вовсе не в давней мечте — увидеть бескрайний, на сколько глаз хватит, простор, пропитанный солёным запахом и мельчайшими брызгами. Нет. Дело было в тебе. Хотя в тот момент мы ещё даже друзьями особенно не были — нас познакомили всего пару недель назад. Но я уже чувствовал что-то. Потому что к тебе невозможно быть равнодушным.       — Почему бы и нет? — ты опустил глаза и, мне показалось, смутился.       — А как? На автобусе? — я придвинулся ближе, захотелось, чтобы скорее настало лето, и мы могли уехать вдвоём, без родителей, настоящими дикарями провести где-то месяц-другой.       — Вот ещё! — фыркнул. — Автостопом доберёмся без проблем, — и улыбнулся белозубо, самоуверенно, как умеешь только ты. А я разомлел от этой улыбки настолько, что не заметил звонок.       Сессия, вопреки ожиданиям, оказалась не самой лёгкой, пришлось посидеть, позубрить, пропуская встречи с друзьями, мужественно отказываясь от прогулок с тобой же, шляющимся в кино с кем ни попадя и совершенно не беспокоившимся о собственной успеваемости. Я злился порою, не понимая, зачем продолжаю стараться, если совсем не стараешься ты. Мне даже казалось, что ты забыл о своём обещании. Но сессию я на пятёрки закрыл несмотря ни на что. А уже через двое суток мы стояли на шоссе с рюкзаками и табличкой: «К океану».       Для тебя всё это, наверное, было не ново — с любыми попутчиками вёл себя спокойно, расслабленно и приветливо. Я же никак не мог унять свой идиотский детский восторг и на всё реагировал, как последний придурок: мог невпопад рассмеяться или наоборот напрячься из-за сущей ерунды, и впитывал, впитывал словно губка каждую мелочь, стараясь запомнить всё, что меня окружает, будь то пейзаж за окном или черты лиц случайных попутчиков. И, как результат, к концу пути я был абсолютно морально вымотан, а когда мы добрались до цели, в душе у меня почти ничего не дрогнуло.       Океан не казался мне больше чем-то завораживающим, волнующим, таинственным. Он был огромной, протянувшейся до горизонта, лужей солёной воды, на которой даже волны не пробегали. Внутри у меня стоял такой же дурацкий штиль.       А ты лишь ступив на песок радостно завопил, бросил рюкзак и начал снимать с себя шмотки.       — Господи, неужели я вымоюсь? — смеялся, а я отвернулся, смутившись.       Мне и шорт твоих выше колена было вполне достаточно. Обозревать твои ноги рядом с собой всю дорогу — не самое успокоительное зрелище. Так и хотелось задрать их, погладить бёдра, сжать пальцами икры, поцеловать острые косточки на щиколотках, укусить кожу рядом с ними…       — Хоть плавки надень, — буркнул я в согнутый локоть, дуясь на собственную бесхребетность. Давно бы уже признался, да всё боялся чего-то. Хотя и так уж, наверное, было всё ясно, как день. Ведь надо быть совершенно слепым, чтобы не замечать, как другой человек, смотрит тебе в глаза, разинув при этом рот.       — Да кому они нужны? Здесь кроме нас никого, — с этими словами ты сорвал с себя последний предмет гардероба и, бросив в песок, умчался к воде, сверкая голой задницей. Я аж дышать перестал.       А впереди был ещё целый месяц.       Я совершенно не представлял, как буду прятаться от тебя, скрывая истинную природу своей привязанности. Особенно если ты продолжишь так откровенно передо мной красоваться. В голову даже закралась предательская мыслишка, что, может, нам лучше пожить здесь отдельно друг от друга, чтобы не было лишнего повода для неловкости, но ты моментально переубедил меня, ударившись с разбегу о поверхность воды в неудачной попытке нырнуть. Вот как можно было оставить тебя одного? Ты же себе обязательно шею свернёшь или непременно ввяжешься с кем-нибудь в драку.       — Осторожнее! — крикнул я, беззлобно посмеиваясь над красноречивой гримасой, и отвернулся, стоило тебе снова выпрыгнуть из воды.       — Эй! Ты чего там застрял? Раздевайся и дуй ко мне! — услышал твой голос, и по спине пробежался ток.       Не надо нам было лезть в воду вдвоём. Ты же не мог спокойно купаться, всё время стремился прижаться, как ласковый кот, а у меня уже назревала большая проблема, и ставить тебя перед фактом таким вот образом я не считал ни разумным, ни правильным.       — Не надо… я это… потом! У меня плавки на самом дне рюкзака! — нашёлся я наконец и тяжело вздохнул слегка пересохшим ртом.       — Нахрена они тебе? Тут и без них хорошо, вода отличная! — ты плеснул для наглядности в мою сторону. Что и говорить — предложение было заманчивее всей поездки.       — Я не умею плавать! — очередная попытка не увенчалась успехом. Спорить с тобой, что головой о стенку стучать.       — А кто говорит про плавать? Иди, побарахтаемся.       — Чёрт, чёрт, — бубнил я себе под нос, пытаясь придумать достойную отговорку. — Ты помойся пока, а я вещи посторожу!       — Да кому нужны твои пожитки?!       — Эрен, отстань, пожалуйста, я не в настроении соваться в воду! — выкрикнул я недовольно и сник, заметив угрюмое непонимание на милом лице.       Ну как ещё было тебе объяснить, что не надо нам сталкиваться телами, особенно если на твоём нет ничего, кроме прилипшей к причинному месту водоросли? И когда ты, как сын Афродиты, покидал воды отнюдь не пенные, я не знал куда голову отвернуть лишь бы только не пялиться на эту гадкую скользкую ленту, почти такую же зелёную, как твои с затаённой обидой глаза.       Ты обошёл меня, пошуршал в рюкзаке, на песок упала свежая майка, самая тонкая и откровенная, что у тебя была, и короткие шорты из обрезанных джинс, от которых осталось одно название, но одеваться ты почему-то не торопился.       «Наверное, обсыхает», — успокаивал я себя, страшась повернуть в твою сторону голову. Подобную неловкость я испытывал, пожалуй, впервые в жизни.       Почти неслышно пройдясь по песку, ты остановился прямо у меня за спиной, ещё немного и ноги упёрлись бы в спину.       Псш-ш-ш! — Прошипел газ, выпущенный из бутылки, как недовольный освобождением джин. Ты фыркнул от пузырьков, ударивших в нос.       Взглянув на тебя украдкой, я вновь отвернулся. Всё ещё влажный после купания, в одних трусах, ты смотрелся убийственно соблазнительно. И дружескому общению это совсем не способствовало. Особенно, когда ты отбросил бутылку и сел на песок, раскинув ноги по обе стороны от меня. А в следующую секунду, сгрёб в охапку всеми четырьмя конечностями и головой упёрся в затылок.       Ты и раньше так делал, похоже по крайней мере, но в этот раз было совсем иначе. Я себя чувствовал по-другому. Руки, меня обнимавшие, вроде и были прохладнее моих собственных, а всё равно казались самым горячим, что можно придумать. Теплее песка, на котором мы сидели, теплее капота автомобиля, который привёз нас сюда. И мне стало страшно, что будет, если я как-то неосторожно вздохну или не дай бог отвечу на эти объятья чем-то своим.       — Слушай. Если тебе здесь не нравится, можем уехать в любое другое место, — тихо сказал ты, почти касаясь губами шеи.       — Не прижимайся ко мне, — только и смог я произнести. Но ни мои слова, ни то, что я ёжился, стараясь сбросить с себя ставшие тесными объятья тебя нисколько не напрягало. И ты продолжил вести себя так, будто я ничего и не делал: положил подбородок мне на плечо, отодвинул от уха волосы, открывая ближайшую к тебе половину лица, а потом потянулся и провёл языком по границе шеи и нижней челюсти.       Я повернулся к тебе в испуге, уже не пряча пылающих щёк.       — Ты чего это? — самый дурацкий вопрос с моей стороны, можно было сообразить чего это ты, ведь просто так никто никого не облизывает.       — Я думал ты кислый, — хмыкнул в ответ с абсолютно спокойным лицом.       — А какой я? — перед глазами промчались последние несколько дней без душа, и от стыда щёки вспыхнули ещё сильнее. Особенно было неловко от расцветающей яркой улыбки на твоём безупречно красивом лице.       — Сладкий, — шепнул ты, коснувшись кончиком носа кончика моего, заставляя меня залиться краской по самую шею.       — Фу! Эрен! Прекрати, это гадко! — меня почему-то смущали подобные словечки, и я никогда даже мысленно на себя их не применял.       — Почему? — ты немного ослабил объятья, прошёлся пальцами по левой руке и, подняв её, поцеловал в ладонь. Я опешил, заёрзал на месте, не представляя себе как укрыться от любопытного взгляда, но от очередного движения моего ты немного поморщился и закусил губу, прикрывая глаза. А я почувствовал, что в бедро мне упёрся до крайности напряжённый член.       — Эрен, — промолвил я, сам еле слыша свой голос, — у тебя, что, встал?       А ты приблизил ко мне лицо и ответил:       — Спорим, у тебя тоже.       Дальше бежать было некуда. Да в общем-то и не больно хотелось. Но когда мы начали целоваться, и у меня задрожали коленки, стукаясь друг о друга, а ты засмеялся, я готов был провалиться под землю от жгучего стыда. Правда, всё равно никуда бы не провалился — ты меня крепко держал.       Отвечать на твой поцелуй, бесконечно долгий и — фу, это слово — сладкий, было настолько приятно, что я чуть не кончил, когда ты задрал футболку и просто прошёлся ладонью по животу. Ты будто меня изучал, трогал везде, где мог дотянуться, гладил, сжимал, пощипывал мимолётно, дразня, распаляя сильнее. Ты игрался своим языком с моим — раньше я думал, что это ужасно противно, но не теперь, — а когда отрывался от губ, начинал целовать и покусывать шею и уши. И когда я был уже на седьмом небе от счастья, ты просунул мне в шорты руку.       — Эрен, не надо, — я стиснул бёдра и поджал ноги, тщетно пытаясь выгнать тебя с только что завоёванной территории. Всё же меня беспокоило возможное появление кого-то поблизости, несмотря на то, что мы были на пляже совершенно одни.       — Тебе понравится, — не унимался ты, уже начав ласкать меня там, где раньше лишь я себя трогал.       — Не сомневаюсь, — процедил я сквозь зубы, чувствуя, как стремительно накрывает с головой. — Но пожалуйста… Ах… Не надо, Эрен. Мх!       — Ты так приятно стонешь, что я готов кончить вместе с тобой, — прошептал ты мне на ухо и засмеялся, когда я взглянул на тебя с недоверием.       — Что? — вид твоей изогнутой брови, твои глаза и улыбка, твоя рука, творившая что-то немыслимое — всё слилось для меня воедино и взорвалось под кожей таким оргазмом, которого я отродясь не испытывал. Меня выгнуло, затрясло и затянуло в толщу воды, вынырнув из которой, я пронзительно вскрикнул и тут же притих, испугавшись, что кто-то нас всё же услышит.       Я тяжело дышал, как будто и правда проплыл стометровку, не обращая внимания на то, как ты пристально смотришь.       — Ух ты, — протянул ты, и в голосе мне почудилось восхищение, но я всё равно не понял, чем здесь можно восхищаться.       — Чего?       — Не знал, что ты умеешь так орать, — и хохотнул как-то нервно, но сразу осёкся, стоило мне посмотреть в твою сторону.       — Я предупреждал, — было не шибко приятно слышать подобные «комплименты», хоть и претензий ты явно не предъявлял.       — Вот дурачок, — наконец-то вытащив руку из моих отсыревших трусов, ты обнял меня так, что треснули кости. — Да мне нравится же!       — Эрен, прекрати меня пачкать моей же спермой, это противно, — заворчал я, почувствовав близко знакомый запах, а ты, прикусил меня за ухо и прошептал:       — Ну вот, а я всё мечтал перепачкать тебя своей, и что тебе это всё будет нравится.       От одних этих слов у меня снова начал вставать, но ты решил вконец доконать меня здравым смыслом, который я растерял ещё по дороге.       — Расслабься, Армин. Ты больше не в академии, в четырёх стенах. Мы на свободе. Есть только ты и я, и океан, и больше нет ничего, на что стоило бы обращать внимание. Будь самим собой, делай всё, что душе угодно, а я тебя поддержу.       — Эрен.       — М?       — Я хочу тебя, — прошептал я и, развернувшись, полез целоваться, заваливая тебя на песок.       Ты одобрил моё предложение, но кувыркались мы, к сожалению недолго: песок прилипал к влажным участкам тела так, что стряхнуть его не было ни малейшего шанса. Тогда ты поднялся на ноги и подхватив меня, потащил к воде.       Блики солнца плясали в твоих и без того красивых глазах, я не мог оторваться ни на мгновение. Эти глаза смотрели в самую душу, от них не хотелось скрывать ничего. И я признался тебе в своих чувствах, а ты их принял и отдал свои в ответ. И мне не хотелось больше, чтобы наш месяц когда-то закончился.       Именно там, на берегу океана, я понял, что океан для меня — не огромная лужа солёной воды, не прибой, не бескрайний и дикий пляж. Это ласки с заката до самого раннего утра, прогулки за руку по побережью и опустевшему ночному городу, сладкая вата в парках, клювы из чипсов в фото-кабинах, музыка и глаза, в которых видишь своё отражение. И мы отражались в глазах друг друга. И весь этот город, всё, что мы видели, принадлежало нам. А мы наслаждались свободой, плавали в волнах глубокого океана с простым и понятным названием «Счастье».       И это был наш океан, один на двоих.