Ворон

Безумная ночь Самайна подходила к концу, но в "Трех метлах" все еще горели резные тыквы, и новые посетители нет-нет да и заглядывали в таверну. Розмерта уже смирилась с тем, что выспаться в праздничную ночь ей точно не доведется и время от времени подкреплялась бодрящим зельем, рецептом приготовления которого не так давно поделился с ней Барти. Праздник есть праздник, и пускай вокруг бушует война и Тот-Кого-Нельзя-Называть как ураган носится над Британией, сея смерть и разрушения, у людей непременно должны быть простые, нехитрые радости, такие, как тыквенный пирог и кружка сливочного пива в ее таверне. Посетители приходили и уходили, появлялись новые, в основном незнакомые Розмерте лица, и многие из них выглядели необычайно счастливыми и радостными. Изрядно уставшая хозяйка не была настроена на разговоры, но ласковое слово и улыбку находила для каждого. Эммелина Вэнс была одной из тех, кого Розмерта была рада видеть в любое время дня и ночи, и, поздоровавшись с подругой, Розмерта выразила сожаление, что та не пришла к ней раньше. Измотанная бесчисленными рейдами, Эммелина тем не менее выглядела так, как будто с ее плеч только что свалилась непосильная ноша, а привычное для Вэнс выражение ярости на лице уступило место бесстрастной маске. — Налей мне огневиски, Рози, — попросила гостья, присаживаясь за свободный столик. — За его смерть. Провожу его за грань достойно, — Эммелина расхохоталась каким-то диким смехом. Розмерта смотрела на подругу с каким-то инстинктивным страхом, изредка моргая и не зная, хороших или дурных новостей ждать. — Что-то изменилось, — отозвалась Розмерта, не зная, радоваться ей или огорчаться и, поставив перед Вэнс небольшой бокал с золотистой жидкостью, выжидающе посмотрела на подругу. — Всё изменилось, Рози, —Эммелина пригубила огневиски и, не привыкшая к крепким напиткам, поморщилась. — Сама-Знаешь-Кого больше нет. Он сдох! Уничтожен! — Глаза ее сияли торжествующим блеском. Розмерта с трудом подавила радостный возглас — этого ждали все, не только она. Все магическое сообщество, все, кого она знала, и Барти, и ее хогсмидские знакомые, и посетители ее таверны, все, все, все… — Ты убила? — спросила Розмерта, истово желая, чтобы ее предположение оказалось правдой и именно Эми суждено было поставить решающую точку в цепи бессмысленных убийств. — Нет, к сожалению, — покачала головой Вэнс. — Меня там не было… когда это случилось, — произнесла она с сожалением. — Фрэнк что-то об этом знает, но, честно говоря, я мало что поняла… Но эта тварь наконец-таки сдохла, и никакого сомнения в этом нет! — Эми удовлетворенно выдохнула и вытащила из кармана маггловских брюк пачку сигарет. — Покуришь со мной, Рози? Кажется, последнюю сигарету я выкурила еще при жизни Сама-Знаешь-Кого… — Пойдем на веранду, - улыбнулась Розмерта. – И, как всегда, угощу тебя кофе с корицей. Вэнс с радостью согласилась и, завернув в служебное помещение, Розмерта сварила при помощи магии кофе, затем, набросив на плечи клетчатую мантию, чтобы не замерзнуть, и прихватив с собой пепельницу, отвела Эми на просторную, освещенную ночными фонарями веранду. Там Розмерта наполнила две высокие чашки ароматным свежесваренным кофе, поставила кофеварку на широкие перила и, выдернув сигарету из пачки, наколдовала Инсендио. В последнее время Розмерта, случалось, курила – реже, чем Эммелина, но одна или две сигареты в день помогали ей справиться с усталостью и напряжением. Поднеся сигарету к губам и вдохнув ароматный дым, Розмерта устремила задумчивый взгляд в ночную темноту в надежде разглядеть очертания человека, в присутствии которого ее сердце начинало биться чаще. Голос разума намекал ей, что Барти скорее всего не до визитов, но сейчас ей как никогда хотелось увидеть любимого, разделить с ним радость от победы и целовать — горячо, страстно, пока хватает дыхания. Желание увидеть Барти стало щемяще-болезненным, и даже чувство облегчения от того, что все, наконец, закончилось, не приглушало его. Розмерта допила кофе и отправила в пепельницу уже начавший жечь пальцы окурок… — Мистер Крауч знает? — спросила Розмерта, стараясь, чтобы ее тон был как можно более бесстрастным. — Кажется, он собирается провести эту ночь в Министерстве, — вздохнула Эми. — Эта долбаная война всех нас вымотала, но его — особенно… Он хотел рассказать тебе обо всем сам, но столько дел навалилось! И потому меня прислал… Но завтра, он сказал, завтра… вернее, теперь уже сегодня вечером он обязательно тебя навестит! — Эми выдержала небольшую паузу и, жадно затянувшись, прибавила: — И да, я знаю, что между вами происходит, Рози! Не готовая к такой откровенности, Розмерта почувствовала, как к лицу приливает кровь, и снова потянулась за сигаретой. Эммелина взглянула на подругу и, заметив, что у Розмерты дрожат пальцы, помогла ей прикурить маггловской зажигалкой. — Я рада, что вы вместе, — призналась Вэнс. — Знаешь… от него легко потерять голову, я сама была от него без ума, когда пришла в Министерство. Он не понял, что со мной происходит, а навязываться было как-то неловко, он же мой начальник. А может, я ему просто не нравилась… А ты понравилась. Когда я все поняла про… вас, то решила, что так даже лучше! Розмерта замерла от удивления — до сих пор их с Барти отношения оставались их тайной, и она строжайшим образом оберегала ее, боялась представить себе реакцию окружающих на ее чувства к мужчине, который старше ее, да и женат к тому же. Но Эммелина была далека от осуждения — кроме того, она даже понимала ее. — Я люблю его, — проговорила Розмерта, краснея до кончиков волос и медленно выдыхая облачко дыма. — Он тоже, — впервые Розмерта увидела на лице суровой и мрачной подруги улыбку. — Я слышала, как он говорил о тебе — ты значишь для него больше, чем кто-то из нас, и даже больше, чем жена и сын. Это заметно, Рози. Он старается сдерживать себя и не говорить лишнего, но это не значит, что он ничего не чувствует. Он любит тебя, Рози! Любит. Когда он понял это? Хрустально-холодное предзимье не ответило бы ей на этот вопрос, Эммелина тоже — она просто не могла этого знать. Да это не так уж и важно… Внезапно налетевший порыв ветра пролетел мимо них, срывая с деревьев последнюю листву и унося ее боль и печаль. Розмерта улыбнулась своим мыслям и отбросила в сторону погасшую сигарету… Усталость словно рукой сняло — и не нужно никакого бодрящего зелья. Проводив последних посетителей, Розмерта не пошла по привычке домой, а аппарировала к дикому каменистому берегу реки. Она любила это место, почти недоступное для магглов благодаря высокому обрыву с одной стороны и непроходимому сосновому лесу с другой. Розмерта нередко приходила сюда, прихватив лимонно-ореховый кекс и стакан тыквенного сока, в те минуты, когда ей хотелось побыть наедине с какой-то огромной радостью. Скинув капюшон мантии и подставив лицо прохладному осеннему ветру, Розмерта выхватила волшебную палочку и, задыхаясь от переполнявшего ее восторга, произнесла заклинание патронуса, снова оживив в памяти пленительные ощущения от объятий и поцелуев Барти, представив его губы, ласкающие ее грудь, и, наконец, голос Эммелины. "Он любит тебя…" Впервые за последние два года из палочки вырвалось серебристое сияние, и Розмерта, ожидавшая, что вскоре эти лучики света обретут, как в прежние времена, очертания белки, удивилась, когда вместо пушистого хвоста у существа появились крылья. Силуэт его с каждым мгновением становился все отчетливее и, наконец, превратился в ворона, как две капли воды похожего на патронуса Барти, некогда озарившего беспросветную тьму ее горя внезапной надеждой. Розмерта хотела, чтобы серебристая белка сказала ее любимому кое-что важное для них обоих, но ворону слова были не нужны. Он скажет Барти все, что следует, одним своим присутствием.