Время сов

Ее нашли там же. На том же берегу, среди тех же камней и потемневших от воды обломанных сучьев. Неожиданно хрупкую, худенькую, замерзшую. Обнаженное тело некрасиво изогнулось. Причина смерти очевидна сразу. На шее уродливо проступила странгуляционная борозда. Перед смертью... Да что там! На внутренней стороне бедер – огромные багровые гематомы, а вот кровь успела смыть река. Видимо, и отпечатки тоже. На посиневших губах застыли снежинки; руки замерли в последней отчаянной попытке защитить лицо. Ей это удалось. Насколько искорежены были тонкие пальцы, настолько чистым и нетронутым оставалось лицо. Кулачки сжаты, и только окровавленный указательный палец правой руки словно указывает на невидимого убийцу. Поискать бы под ногтями буквы. Только ногти на этот раз вырваны с корнем. Он не удивится, если окажется, что вырывали их, пока девочка была жива. Гарри устало потирает глаза, аккуратно прикрыв тело брезентом. Первичный осмотр сделан, дальше продолжить придется в морге. Четвертый труп, а ведь они уже почти нашли... Точнее - думали, что нашли. Он поднимает глаза, ищет взглядом Хока. Помощник рядом, как всегда спокоен и равнодушен. Только где-то в глубине черных глаз скользит сочувствие. Друг... Я опять облажался, да? Но непроницаемый взгляд не осуждает и не поддерживает. Он не выражает ни-че-го. Агент Купер... Он беседует с двумя угрюмыми лесорубами, привычно аккуратен, немного возбужден и... Гарри опускает взгляд на тело, старательно заглушая в ушах последние отголоски осуждающего: "Не сумел". Всхлипывающий Энди, которого оттеснили подальше, старательно расставляет на застеленном капоте рабочего внедорожника пончики. Гарри не возражает. Если что-то слишком сильно выбивает из колеи – нужен маячок, за который можно цепляться при каждом удобном случае. Энди выбивало из колеи все, что не вписывалось в расписание "как вчера", потому пончики спасали и его, и, чего греха таить, весь участок. Пока всхлипывающий помощник шерифа занят чем-то понятным и спокойным, можно позволить себе провести более детальный осмотр. Тем более,доктор уже здесь. Гарри вполуха слушает объяснения, перебиваемые щелчками камеры, раз за разом перехватывая взгляд Хока. Друг, ну как же так? Помощник резко коротко дергает уголком губ. Не сейчас. Да знаю я. Все знаю. Но... мы упустили. Это наша вина, понимаешь? Хок не согласен. Он вообще не понимает, как можно считать своей виной чей-то проигрыш. Все – взрослые мужчины, каждый делает свой выбор, и умалять его – это унижение. Вот только эта девушка — на их совести. И этого Хок не отрицает. Потому злится, как умеет: молчит, равнодушно глядя перед собой. Гарри тяжело поднимается, отряхивая брюки от хвои. За спиной раздается глухой хлопок. Рывком развернувшись, он едва не спотыкается об упавшее тело. У носилок обломалась ручка, и труп рухнул на землю, руки протянулись вперед. С грохотом падает в обморок Энди, уронив на себя злополучные пончики, а Хок... Хок поспешно становится так, чтобы закрыть обзор агенту Дейлу Куперу, на которого указывает окровавленная рука. Они оба знают правду. Но не могут доказать этого сейчас. Потому что... убийца... и не убийца вовсе. Такая же жертва. Просто оказался слабее, не хватило сил, знаний, да чего угодно. Хок бережно поднимает девушку, помогая уложить на принесенные вторые носилки, укладывает разбитые руки на груди, прикрывает тело брезентом. Шериф, не отрывая взгляда от фарфорового голубоватого тела, непроизвольно опускает руку на рукоять пистолета. А может... Решить все здесь и сейчас? Один раз? Выпустить пулю, а потом ответить? Ну, нельзя же оставлять все как есть! Нель-зя. Смуглая рука помощника опускается на его ладонь, сжимая до боли. Гарри, не дури. Ты ничего не сделаешь, и понимаешь это. Это не выход. Мы справимся. Да, мы допустили эту жертву, да, мы оба ответим за нее - на том и этом свете. Но теперь мы стали умнее и осторожнее и... Мы знаем правду. Взгляд шерифа - пустой, равнодушный. Словно со смертью девочки из него тоже ушла вся жизнь. Что позволяет удержаться на ногах? Парадоксально - вина. Вина в случившемся. Он идет к машине, не сразу попадает ключом в замок зажигания. Рядом усаживается Купер, мотнув головой и запахнув поглубже светлый плащ. — Гарри... Нам просто необходимо выпить кофе. Я надеялся, что мы сделаем это прямо здесь, но, видимо, Энди разбил мою мечту вместе с термосом. — Да, Купер... - на лице шерифа рисуется привычное отстраненно-наивное выражение. — Поедем к Норме? — Да... Мне кажется, вишневый пирог способен добавить немного приятных моментов в сегодняшний день! - Купер широко улыбается, и Гарри трогается с места. Он не знает, чего стоит Хоку продолжить осмотр места. Не знает, что помощник готов сейчас сделать любую глупость. Любую. Только не позволить им уехать... Но Хок молчит, наступая себе на глотку и проклиная собственные принципы. Они договорились, что каждый имеет право выбирать свою степень риска. Он не имеет права сейчас мешать Гарри. Уезжает карета скорой помощи, расходятся зеваки, и вскоре Хок остается на берегу один. На песке у самой береговой линии еще оставался отпечаток тоненького тела. Закрыв глаза, он с силой ударяет кулаком по стволу одинокой сосны, растущей слишком далеко от сплошной линии леса. А ведь они до сих пор не знают, в какой момент от человека остается одна злополучная оболочка. Купер сильный. У него еще есть шанс. Вот только как долго он сохранится? Помощник шерифа Хок садится в машину, трогается с места. Трумен, цени. Я дал тебе четверть часа. Гребаные пятнадцать минут, чтобы с чистой совестью сказать: я в тебя верю и знаю, что ты поступаешь правильно. Гарри никогда не думал, что умеет играть. Даже не так, он играть не умел вообще, никак и никогда. А ничего так, едет, даже отвечает. Правда, напряжен, но тут понятное дело - после очередного убийства жди как минимум федералов. Останавливая машину у кафе, он не торопится выходить, смотрит на агента Купера. Бред, конечно, но все-таки: — Купер, ты все равно сильнее их. Держись, ладно? Купер привычно широко улыбается, только глаза остаются ледяными. Неужели понял? — Конечно, Гарри. Сильнее меня только вишневый пирог Нормы! — бравурно подняв большой палец, он выскальзывает из машины, и Гарри остается только гадать, кто именно его сейчас услышал. Агент Дейл Купер или то, что так уютно обустраивалось в нем. Он успевает выйти из внедорожника и даже дойти до двери закусочной, когда из-за поворота вылетает автомобиль Хока, резко снижает скорость и проезжает мимо, будто бы все в порядке. Все в порядке, старик. Я знаю, что тебе было тяжело меня отпустить. И я не уверен, что сам сумел бы так поступить. Снимая шляпу, Гарри идет следом за специальным агентом Купером. Теперь он как никогда должен находиться постоянно рядом. Хотя бы для того, чтобы не допустить повторения сегодняшнего утра. А Купер, тем временем, уже сидит у стойки и болтает с Нормой. Работы не бывает мало. Хок терпеливо заполняет многочисленные бумаги, вполуха слушая трескотню Люси. Оказывается, судмедэксперт таки раскопал кое-что интересное. Смерть наступила не в результате удушения, а от болевого шока. То есть девушку душили, реанимировали, снова душили... Самое гадкое во всем этом — реанимировали грамотно. Два ребра слева с трещинами. Вот так-то... Обхватив голову руками, помощник шерифа невидяще смотрит на сухие и безразличные бланки отчета, которым глубоко наплевать, о чем думала жертва, о чем мечтала, о чем молила в последние секунды жизни. Черт бы побрал Купера... Хок одергивает себя, напоминая, что каждый мужчина имеет право принимать решения. А сейчас решение должны принять они. Спокойно, холодно, ровно. Напиваться будут потом, когда все закончится. Они ничем не тупее этой твари. В конце концов, сейчас вопрос не когда. Кто. Кто будет очередной жертвой Боба. Купера. Их обоих. Раздраженно сбросив со стола ручку, Хок тяжело поднимается, идет к выходу. Люси, отчаявшись докричаться до него, садится на место, махнув рукой и растерянно хлопая глазами. Безопасных мест отныне нет. Зло везде. Сейчас оно плотно поужинало и устраивается на отдых в отеле. Хок видел машины и говорил с официантом. Он едет к школе. Уж где меньше всего шансов наткнуться на постороннего в такое время. Машина Гарри стоит, припаркованная под старым деревом. Шериф сидит, вполоборота высунувшись из внедорожника, уронив руки между колен. Без шляпы. — Гарри, мы работаем? Нет, Хок не жесток. Просто работа - единственное, чем он может сейчас отвлечь друга. Вывести из отупения, заставить злиться и жить. — Да... — словно очнувшись ото сна, Гарри потирает глаза. — Я не видел, когда ты приехал. — Надеюсь, только меня не видел, - скрипуче огрызается Хок, скорее для проформы. — Мысли есть? — Донна... Шелли... Тебе всех перечислить? — Зачем? Учитывая наметившуюся тенденцию, я за Донну. — Он не будет скрываться, — с каким-то отвращением бросает Гарри. - Он никогда не скрывался, понимаешь? Ни разу. Были свидетели, он все делал, где хотел, как хотел, когда хотел, а мы... — Зрение не восстанавливается за один день, шериф. Иногда нужно пережить несколько операций. У нас много кандидатур, но мне кажется — ты прав. Наблюдение? — Тогда он убьет для отвода глаз кого-то другого, и пока мы будем составлять отчеты и бумаги, спокойно займется тем, кем хочет. Хоку совсем не нравится настрой Гарри, и он позволяет себе надавить на самое больное. — Куперу еще можно помочь. Если не сидеть здесь, а... — А что? Пойти следом за ним? В этот самый ваш проклятый черный вигвам? И что я вынесу оттуда? Еще большее зло? Если даже Купер не смог... — Гарри... — Хок присаживается на корточки, снизу вверх глядя в лицо другу. — Гарри, он не так много пробыл тут — и зло его поломало. А сколько лет здесь живешь ты? Ты всерьез веришь, что оно ни разу не пыталось тебя сломать? Прости, у меня сейчас нет слов или сил тебя убеждать. Либо ты выйдешь из своего проклятого отупения, либо... Я не справлюсь сам, шериф. В голосе Хока скользит непривычная мягкость, и Трумен кивает. — Извини, я... Все верно. Поехали. Чем следить за всеми девушками города, проще следить за одним агентом ФБР. Тем более — у нас есть все основания находиться с ним рядом. — Я всегда верил в твои способности! — хлопнув друга по плечу, Хок идет к своей машине. Пусть не совсем, но он расшевелил Гарри. И что важнее — он ему безоговорочно верит. Как и сам Гарри верит Хоку. Может быть, потому они до сих пор в здравом уме. Идея Гарри оказалась до отвратительности простой и гениальной. Агент ФБР был на виду едва ли не постоянно. Куда проще, чем следить за девчонками, которые, не смотря на убийства, напрочь лишены инстинкта самосохранения и таскаются по всем темным углам, чтобы пообжиматься с парнями. А зло... Что и говорить - Боб все-таки мастер маскировки. Купер не изменился. Ну, разве что чуточку. Он стал чаще смеяться, причем не всегда уместно, а еще стал избегать зеркал. Словно в насмешку, Хок там и сям оставлял то зеркальце, то натертую до блеска пряжку. Но самое поганое заключалось в том, что Хок не мог чередоваться с шерифом в поездках с агентом ФБР. Слишком было бы это заметно. Ведь они всегда катались вместе, и с чего вдруг в машину сунется помощник шерифа? Бред. И вот поэтому… поэтому он обязан собрать выдержку в кулак. Послать эмоции в задницу и следовать своим принципам. Покер-фейс — это спасение. Гарри иногда отчаянно завидует Хоку, который своей равнодушной индейской физиономией вошел в историю участка. А он так не может. Вот и приходится заставлять себя, ломать, каждую секунду опасаясь провала. Купер умен, и то, что в нем… стоп. Купер не даст ему такой форы. Тело — да, разум — нет. Куп, если ты мне поможешь — мы справимся. Мы все вместе справимся. Ты, я, Хок. Купер выходит из отеля и садится во внедорожник. Гарри приветственно кивает головой, благодаря случай, подогнавший выруливающую навстречу машину. Можно упустить приветственный диалог. — … а ведь это идея! Гарри одергивает себя, сообразив, что отключился от реальности, упустив сказанное Купом. Зато сейчас можно сделать привычно-удивленное выражение лица. — Прослушал… — Устроить небольшую очную ставку. В месте обнаружения последнего тела. Нет-нет, не для убийцы. Могут проколоться свидетели, если, конечно, убрать фактор участка и толпы в форме. Я, она и река. И немного кофе. Сердце пропускает удар, в ушах шумит от прилива крови. Чееерт… Ты сейчас пытаешься опередить меня на шаг — или Куп действительно не дает тебе свои мозги? Черт, да ладно, Гарри всегда соглашался с идеями специального агента Купера. — Да, хорошая идея. А когда? — Незачем откладывать хорошие идеи, верно, Гарри? Заедем выпить кофе, проведем день за отчетами, а вечером используем эффект внезапности. Вечером? Определенно, Купер его переиграл. — Да, тогда едем к Норме? Гарри ведет машину, заглушая в себе дикое желание рвануть к участку. Ему до боли нужно знать, что он поступил правильно. Ему нужно сказать Хоку. Просто… больше некому. Никто, во-первых, не поверит, во-вторых – не поймет. Но Купер, как назло, неспешно пьет кофе, наслаждается пирогом и рассматривает посетителей. За столиком расположились Донна и Бобби, и Гарри старательно отводит глаза. Он отлично понимает, что не имеет права рисковать – ни как шериф, ни как человек, ни как мужчина. Вот только теперь по-другому никак. Или этот риск, или полный провал. И он мысленно соглашается со своим решением. Да, иначе никак. Это будет своего рода пытка. Весь день открывать карты. Пить кофе. Делиться своими соображениями. Молчать. Гарри испытывает дикое облегчение, когда они возвращаются в участок, и он почти сталкивается в дверях с Хоком, который встречает его со стаканчиком кофе. — Ты дома был? — вопрос риторический. У Хока влажные волосы, но та же самая рубашка. Поплескался в ледяной воде под краном, не иначе. — Не успел. Перечитывал отчет. И ходил посмотреть на странность. — Странность? — Гарри уже готов к чему угодно, он отбирает у помощника кофе, делает пару глотков и морщится. — Горький. Ну и гадость ты пьешь. — После проведения осмотра ротовой полости трупа, у нее под языком нашли ногтевые пластины. Ее собственные. Гарри, вздернув бровь, двумя глотками осушает стаканчик. — Ее заставили съесть собственные ногти? — Видимо, да, потому что еще три пластины нашли в желудке, одну в пищеводе. — Тааак… — Новый исполнитель — новое в почерке, — пожимает плечами Хок. — Все остальное по расписанию. — Изнасиловали? — Да, и никаких следов спермы. Не насиловали, а уродовали сознательно. — Хок... Почему... — Гарри глотает вопрос, хотя их вроде никто и не слышит. — Это нормально. Он мужчина. Он принял решение и бросил вызов. И проиграл, — в голосе помощника ни сквозит ни одной эмоции. Скорее, его удивляет сам вопрос. Мол, и так все понятно. Впрочем, Хока тяжело чем-то расшевелить. Иногда Гарри кажется, что первыми словами Хока было что-то сухое и несколько циничное. Гарри задумчиво кивает, украдкой поглядывая на друга. Выходит, это он вторые сутки работает, и явно не уйдет. Спорить бесполезно, но он пытается. — Ты бы… — Вечером пойду, - обрывает друг слишком резко. И Гарри отступает. Ему и самому спокойнее, когда рядом Хок. Незаметный, отстраненный, без лишних слов и эмоций. Надежный. Друг. — Эксперт уедет сегодня, но родственники уже могут забрать тело. — Слишком много похорон. — Гарри даже не понимает, сказал ли он это вслух. Просто… так оно ощущается. Ощущается еще и тем, что слова прерывает поток рыданий. Белый, как стена, Энди вываливается из кабинета, хватая ртом воздух и едва понимая, что он все-таки помощник шерифа. — Ее нога! Я держал ее ногу и... они вытащили из неё... кусоооок... — поток слез прерывается жестким голосом Хока. — У нее влагалище изодрано в хлам. И матка. Слизистой почти нет. Орудовали нешлифованной палкой, видимо — веткой, предварительно — сосны. — И оттуда... кровь шла! Прямо оттуда! И врач доставал... — Энди явно не в себе. — Извлекли щепки с обрывками слизистой. А если напрямую — наверное, всю и вытащили по кусочкам. Там нечего было собирать, сплошное месиво. Хок качает головой. Это была плохая идея — затащить Энди на вскрытие. Могли подождать его самого пару минут. Или позвонить Гарри. А теперь его не успокоить. Впечатлительный помощник рухнул в обморок как раз между ногами трупа, которые его попросили придержать. Вот, привели в себя, отряхнули и вернули сюда. Люси, умница, уже успокаивает своего героя. Гарри угрюмо трет подбородок. — Они ее... — Живой, - подтверждает нехотя Хок, — сопротивлялась, вырывалась. Характер травм... Странно, что на месте не нашли никаких следов. Видимо, все унесла река. Но я предупредил — если найдут палку с явными следами крови, то... Атмосфера в участке… соответствующая. Люси что-то сосредоточенно печатает на машинке, показательно уткнувшись носом в текст. За спиной, на стуле, прикорнул Энди — встрепанный, с распухшим носом. Зато мужественно выслушал весь отчет, прочитанный и прокомментированный экспертом. Жаль его, но… как оградить от работника департамента шерифа от вида смерти? Гарри ловит себя на том, что из всех звуков ухитряется исключить один. Голос специального агента Купера. Не слышит его — и все. Хотя да, вон он, о чем-то говорит с Люси. Хок прав. У них нет выбора. Они не найдут доказательств, не раскроют никому правды. Только ждать. Собирать по крупицам данные и ждать, пока зло оступится. Пить кофе, есть пончики и сидеть в кафе Нормы. И снова рисковать чьей-то жизнью. День проходит на удивление спокойно. Притихший, испуганный город не спешит оживать. В школе идут своим чередом занятия, работают магазины, в кафе сидят люди. Только все это – словно в замедленной съемке. Из морга забирают тело девочки, а Гарри успевает распорядиться, чтобы копии отчетов, отправившихся в ФБР, остались у них. Вроде, завтра грозятся прислать подкрепление. По крайней мере, за этих можно не беспокоиться, вооружены и сами опасны. Вечером Гарри украдкой забирает со стола ключи. — Шериф Трумен, собрались полюбоваться водопадом? — в голосе Хока плохо скрытая ирония. — Я домой. Просто машину возьму, сам же видишь. Если что — быстрее доберусь. — На тот свет удобнее пешком. Если будет ЧП — я уверен, машину тебе пришлют. Я приеду, например. — Хок, ты двое суток на ногах. Я не пущу тебя за руль, как хочешь. Все в порядке. Поезжай домой. — Я должен... — Я сказал, иди домой, - Гарри сам не понимает, как вышло, что он повысил на друга голос. Резко, жестко. Почти приказал. Нет... Все-таки именно приказал. Индеец задумчиво смотрит в сторону, затем кивает, словно соглашаясь, и уходит. Не прощается. И Гарри почему-то чувствует себя гадко. Вроде и не ссорились, чтобы в полном смысле слова – но как-то… Он поспешно забирает со стола шляпу, идет к машине. Хочется не то что спать. Смыть с себя всю грязь, отключиться. В темноте телефон — хуже любой пытки. Ты продираешь глаза и лихорадочно соображаешь, откуда этот мерзопакостный шум. — Гарри, звонил полковник Бриггз. Он слышал, как Бобби звонил Донне и упоминал в разговоре лесопилку. Три часа ночи — но он не вернулся. Ты подъедешь за мной к отелю? Звонок будит Гарри, он трет глаза. Мельком смотрит на часы. Три минуты четвертого… Время сов, как любит говорить Хок. Вот уж хорошо, что он оставил машину рядом с домом. Забрать внедорожник от участка под бдительным надзором помощника он не смог бы ни при каких обстоятельствах. А ведь еще и повздорили из-за этого вечером. Он долго возится с замком зажигания, греет ледяную машину, хмуро глядя в темное лобовое стекло. Вот и думай теперь, что и как. Он, конечно, может позвонить в участок и спросить, был ли звонок от Бриггза. Или самому Бриггзу. Итого выбор невелик. Если ребята действительно не вернулись домой, поднимать панику рановато, мало ли, где могли засидеться. Но и рисковать, игнорировать нельзя. И по сути – он просто едет со специальным агентом Купером. Просить подкрепления? И кому что объяснить? Что он ехал со спецагентом проверить, где задержалась влюбленная парочка? Нет, конечно, если сунуться в участок – найдет потенциальных подстраховщиков, а уж сунется дежурящий Энди — game over. А Хок… он и так двое суток на ногах. До убийства отработал смену, и после домой не заглядывал. Ну куда его… Бред, но Гарри все-таки черкает пару слов на листке из записника и оставляет в почтовом ящике. Специальный агент Купер ждет его не в фойе отеля – на улице. Как давно – непонятно. И никто не вспомнит, когда вышел и зашел. Может быть, все уверены, что он спит в своем номере. Заметив фары подкатившего внедорожника, Купер идет к машине. Не попадая в зону фар, у самых деревьев. Ничего удивительного, да? Всего лишь то, что его никто не видит. Гарри бесполезно пытается найти еще хоть малейшее отличие. Улыбается, говорит и думает типичный Купер. Но вот эти мелочи… — Бриггз уверен, что слышал слово «лесопилка»? – это вместо приветствия. Ну да, озабочен тем, что в городе снова убийства, а эти… рванули непонятно куда. — Да, потому он и заволновался. Обычно Бобби не возвращается так поздно. — Может, он приехал, пока я разогревал машину и добирался сюда? — Мы бы услышали его мотоцикл. В темноте он трещит на весь город. И полковник перезвонил бы. Согласно кивнув, Гарри заводит мотор. Ему навязчиво кажется, что рядом сидит привычный Купер, и они сейчас найдут и отчитают Бобби и Донну, а потом вернутся в город, посидят в машине у кафе и выпьют кофе. Купер поворачивается к нему, смотрит в глаза и залихватски подмигивает, коротко рассмеявшись. И все становится на свои места. Темная дорога. Лес вокруг. И рядом… враг. Пора привыкать к новой формулировке. Автомобиль тормозит у едва заметной лесной дороги. Когда-то ее использовали как транспортировочную от лесопилки. Но прошли годы, и теперь ее едва можно заметить среди выступившего вперед леса. — Конечно, я предпочел бы провести вечер за чашкой кофе. Но сейчас, мне кажется, благоразумнее будет отправиться за ребятами. По крайней мере, убедиться, что у них все в порядке. — Это просто чудо, что полковник успел услышать разговор Донны. Иначе мы бы ни за что не додумались, куда они ушли, — Гарри выходит следом, поправляя шляпу. Лес почему-то успокаивает. Наверное, своей тишиной и пустотой. Здесь нет Донны. Нет никого. Только Купер, который уверенно шагает по тропинке в темнеющий лес, удаляясь от города. Несомненно, ребята обезбашенные и выбирают не самые безопасные места отдыха. Но никто из них не додумался бы двинуться в сторону сгоревшей лесопилки. Купер не оглядывается, он знает, что Гарри идет рядом. И молчит. Редкость. Обычно философствовал напропалую, загоняя в логические ловушки и наслаждаясь растерянностью собеседника. Гарри гасит горькую усмешку. Они ушли достаточно далеко… Наверное, пора заканчивать этот цирк. — Специальный агент Купер… Мне кажется, это хорошее место. Быть может, нам остановиться тут? Страшно ли Гарри? Нет. Скорее, он все еще надеется, что выпьет кофе со специальным агентом Купером. Вот так наивно и немного глупо. Страшно только за Хока. Он не станет тянуть резину. Но должен же остаться в Твин Пикс тот, кто умеет видеть Зло. Купер медленно поворачивается к нему, запахнув полы светлого плаща, и широко улыбается. — А я-то все думал… Красивое место, да. И долго ты знаешь? — Мы. — Мы? — брови Купера вопросительно поднимаются. — И много… нас? — Много. И мы боремся. Так же, как и ты. Купер, ты же слышишь меня… Он мешает — но ты меня слышишь! — Слышит! — весело подтверждает фэбээровец. — И даже пытается немножко мешать. Впрочем, он всегда отличался упрямством. Мне даже интересно, как он будет без меня? Представляешь — жить и помнить, что ты сделал с той девочкой… И своим другом Гарри Труменом. Темные глаза… черная перчатка. Черное дуло… Агент Купер — не герой дешевых романчиков, который долго целится, изрекая пафосные фразы. Он стреляет коротко и зло. Сразу. Без лишних слов и объяснений. Гарри… да, он виноват. В том, что медлил. В том, что не был уверен. И в том, что выстрелил не на поражение. Выстрелил, уже ощущая, словно его ударили в плечо — резко, сильно. И почему-то он ждал боли. Боли не было. Была слабость и тепло, которое растекалось по рубашке, впитывалось сырой хвоей, уродовало серость багровыми пятнами. И был Хок, , которого не должно здесь быть, но который обхватил его двумя руками, аккуратно опуская на землю. Хок тоже не похож на героев боевиков. Да, ему безумно страшно за Гарри. Так страшно, что тяжело представить. Но первоначально он должен убедиться, что враг обезврежен. Что не встанет, словно зомби, и не выпустит пули ни в шерифа, ни в самого Хока. Враг… не враг, а то, что от него осталось — слабая оболочка, агент Дейл Купер, который, хрипя, лежит на спине. Пуля вошла ему в тело справа, немного ниже легких, заливая кровью светлый плащ. Гарри… целился в руку, все боялся слишком… Может быть. Только и рука фэбээровца тоже бездействует — в плечо почти по самую рукоять вошел тяжелый индейский нож. Злобный хохот перекрывает эхо выстрела, и сухой куст превращается в огненный шар. Боооб… Криво улыбаясь, Хок прячет глаза. Давай, Боб. Все просто. Ты и я. Теперь только ты и я. Это потом я прокляну себя и оплачу или отдам свои силы и вытащу. Не сейчас. Сейчас давай закончим этот спор. Хок распрямляется, откидывая назад волосы, звякнув сережкой. Черные бесстрастные глаза словно наполнились огнем, отражающимся в радужке от пылающего ельника, придавая ему демонический вид. Ему плевать. Купер уже безопасен. Может, и выживет. Эта мысль приходит мельком и не вызывает ни-ка-ких эмоций. Гарри… О нем не думать, иначе он сейчас сорвется. Давай, Боб. Ты и я… Откуда-то издалека доносится вой сирен… И тихий голос читает молитву… Сначала — понятную, которую он столько раз слышал в церкви. Потом — певучую, долгую, на чужом непонятном языке, но Гарри точно знает — это молитва. Холодно… Ледяная взвесь… Он стоит на камне среди водопада, глядя на темнеющий город. Внизу бьется густая пена. Манит… Ждет. Накатывает дикая усталость, и так хочется сделать тот самый проклятый шаг. Он бы давно его сделал, но эта молитва… Голос, который словно накинул ему на тело невидимые путы и не отпускает. Голос, который причиняет боль, проклинает, но не позволяет продвинуться ни на миллиметр в бездну. Ты выиграл, старик. Только я не думал, что это так больно… Гарри открывает глаза, равнодушно рассматривая белый потолок палаты. Поморщившись, аккуратно приподнимается на подушке, ощущая проводки капельниц и какого-то умного медицинского дерьма. Около самой кровати стоит стул, на котором, уронив голову на одеяло у ног Гарри, спит Хок. Осунувшееся помятое лицо, наверное, едва ли не бледнее, чем лицо самого Гарри, черные волосы неопрятно растрепаны, а на форменной рубашке застыли белые разводы соли и темные пятна крови. Так и сидел тут все время… Припухшие веки приподнимаются, Хок внимательно смотрит на друга. — Хок… — Гарри, медленнее тебя стреляет только Энди… Это первое, что он произносит — и рвется непонятное напряжение, сковывавшее до этого момента воздух палаты. — Куп… — Живой. Вертолетом забрали. Поваляется немного. Или много. Правда, врач поговаривал, теперь ему придется уйти из оперативки. — Боб?.. — Ушел из Купера, — видимо, Хок считает этот ответ исчерпывающим. — А я? — А ты уже перележал свой лимит. И я рад, что ты жив. Ладно, оставим болтовню на потом. Схожу-ка я приму душ… Пожав слабо двинувшуюся навстречу его ладони руку друга, Хок выходит в коридор. В палате шерифа уже врач и дежурная медсестра. — Мистер Трумен, вы счастливчик! – это звучит почти как отмененный приговор. — Когда мы привезли вас, было зафиксировано состояние клинической смерти. Мы уже и надежду всякую потеряли. Я уже – каюсь – и вышел из палаты, а потом вдруг… Да что там — чудо! Значит, Твин Пикс без вас пока не обойтись! Хок идет по коридору, криво улыбаясь. Конечно, док. С вашими методами… я бы сейчас стоял у бетонной плиты и проклинал этот мир. А где-то в глубине его сознания отчаянно воет и бьется Боб. Боб, который наивно сунулся в единственное уцелевшее тело. Боб, на которого Хок обрушил всю ненависть, на которую он был способен. Всю боль и весь свой страх за потерю друга. Он знает, что справится. Не выпустит. По крайней мере, сейчас. Быть может, через много лет, когда его ненависть и тело ослабеют, Боб сможет удрать. А пока… пусть. Есть грань, за которой система ценностей Хока меняется. Он привык к потерям. Но в этот раз их оказалось бы слишком много для его жизни. И потому Хоку плевать, что он создал свой собственный Черный Вигвам.