***
— Почему я здесь? Меня в чем-то обвиняют? Каждый, входивший в допросную, начинал свою речь с этих слов. — Мы всего лишь уточняем некоторые детали до окончательного заключения экспертов, — всякий раз пояснял Джон. Наверное, он был хорошим полицейским, раз никто не возражал и спокойно отвечал на вопросы. И хорошим братом, раз поддался на уговоры Робба и убедил капитана Мормонта открыть дело. «Только пока нам не назовут точную причину смерти, — сказал Джон. — И если выяснится, что он умер от естественных причин...» Он развел руками. Не выяснится. Русе Болтон был здоровым человеком, не курил, выпивал раза два в год, да и то не больше бокала вина, занимался йогой, не ел ничего жирного и соленого. Он просто не мог умереть от инфаркта. Однако его близкие считали по-другому. — У вашего мужа были проблемы со здоровьем, миссис Болтон? — Н-нет... Кажется... Я не знаю. Уолда Болтон-Фрей напоминала корову: и габаритами, и дурацким коричневым платьем, и огромными тупыми глазами. Робб с неприязнью рассматривал ее сквозь стекло. Джон очень рисковал, пустив его наблюдать за разговором, но отказать Роббу у него не получилось. «Если тебя кто-то заметит, — предупредил он, — сошлись на меня». Робб кивнул, но подумал, что лучше воспользуется другим способом — полным кошельком новеньких хрустящих купюр. Если кто-то не признает авторитет офицера Сноу, то уж авторитет золотого дракона признает непременно. — Кажется? — уточнил Джон. — Вы же были его женой и жили с ним под одной крышей больше года. — Да, но... Поймите, Русе никогда не говорил о своем здоровье, будто это было запретной темой. Несколько раз он ходил к врачу, но я думала, это обычный осмотр. Правда, он сильно переутомлялся на работе, а однажды схватился за сердце и весь побледнел. Я испугалась и предложила позвонить доктору Уолкену, но Русе выгнал меня из комнаты, а потом запретил об этом кому-либо рассказывать. — Подобное случалось еще? — Нет... То есть я не видела. — Уолда прижала ладони к лицу и зарыдала. Робб не сразу разобрал, что она причитает сквозь всхлипывания: — Мне надо было настоять... Надо было проследить... Заставить... А теперь он... Из-за меня... Джон протянул ей платок и успокаивающе погладил по плечу. А вот Роббу хотелось ворваться в допросную и отвесить ей хорошую оплеуху. Что за бред она несет!? У Русе не было приступов, уж Робб-то заметил бы. Он проводил с Русе много времени в офисе и еще больше после, в их небольшой квартирке для двоих. Ни разу Русе не пожаловался на сердце. Хотя он вообще никогда ни на что не жаловался, но ведь Робб — не Уолда Фрей, ему бы Русе рассказал о проблемах. Да и на работе он особо не переутомлялся. Большую часть сделки разрабатывал Робб и его команда, Русе занимался лишь переговорами. А последний раз он посещал больницу, когда ходил с Уолдой на УЗИ. — Она что?! — Робб подпрыгнул на кровати, хотя еще секунду назад считал, что сил у него уже не осталось. — Беременна, — бесстрастно ответил Русе. — С женщинами такое иногда случается. — А раньше ты не мог рассказать? — Я сам только сегодня узнал. — Я имею в виду до того, как меня трахнуть. — Тогда бы ты мне точно не дал, — Русе лишь пожал плечами. — А так мы оба остались довольны. — Да как это вообще возможно? Ты же женился на ней только ради сделки! — Напомнить, что это была твоя идея? «А что такого, как женился, так и разведешься. Зато Фрей начнет нам доверять, и мы сможем подмять его под себя». Думаешь, мне приятно было сношать эту корову? Но я терплю ради дела, так что прекрати устраивать ревнивые истерики. Робб устроился на кровати, закутавшись в одеяло, и хмуро наблюдал, как Русе одевается. — Я не думал, что переговоры затянутся так надолго. Зато когда все свершится — мы удвоим наше состояние. — Я не спорю, только напоминаю, что идея принадлежала тебе. И не волнуйся так. Мы не в средневековье живем. Как только подомнем под себя Фреев, Уолда отправится восвояси, а ты переедешь ко мне официально. — А ребенок? — А что ребенок? У меня уже есть двое сыновей, третий погоды не сделает. Но мне казалось, ты должен хотеть большую семью с детьми и прочими подобными вещами. — Предлагаешь оставить ребенка себе и стать счастливыми родителями? — Если захочешь. Робб рассмеялся, вся злость на Русе тут же прошла. — Я подумаю над этим. Только знаешь, чего я не пойму? Почему ты оделся. А ну немедленно возвращайся в постель. — Похоже, смерть отца вас не удивила, мистер Болтон? Домерик Болтон неопределенно пожал плечами. Ни удивленным, ни расстроенным он действительно не выглядел. Впрочем, Русе тоже нельзя было упрекнуть в излишней эмоциональности. По крайней мере, на людях. — Отец не был юн, допоздна засиживался на работе, постоянно нервничал, особенно в последнее время. К тому же в молодости он вел не самый здоровый образ жизни. Я, конечно, не думал, что он покинет нас так рано, но, честно говоря, его смерть не стала для меня шоком. — Он рассказывал о проблемах с сердцем? — Нет, — хмыкнул Домерик, — но это не значит, что их не было. Сомневаюсь, что отец признал бы свои проблемы, это сделало бы его слабым в глазах окружающих. Отец ненавидел быть слабым. «Неправда. Русе был не таким. Он умел подстраиваться под людей или обстоятельства и мог с легкостью поменять свое решение, если ему предлагали более выгодный вариант». — У вашего отца были враги? — продолжал Джон. — Возможно. — Похоже, вопрос не удивился Домерика. — Наверняка кто-то метил на его место в совете директоров. Мы почти не говорили о работе. На самом деле мы вообще мало общались. А почему вы спрашиваете? — Просто хотим понять ситуацию. — Тогда вам лучше поговорить с Роббом Старком. Иногда мне казалось, что со своим начальником отец был ближе, чем с родными сыновьями. Задать очередной вопрос Джон не успел. В дверь постучали, и в проем протиснулся лопоухий парень. Он протянул Джону папку и что-то сказал, что именно — Робб не расслышал. Пару минут Джон листал бумаги, потом натянуто улыбнулся. — Спасибо, что уделили нам время, мистер Болтон. Вы можете идти. Домерик поднялся из-за стола и поблагодарил Джона. Уже у двери он посмотрел в зеркало, будто знал, что Робб находился за ним. От этого безразличного взгляда Робб разозлился еще сильнее. — Почему ты его так просто отпустил?! — Он ворвался в допросную, пылая праведным гневом. — Почему не спросил, были ли у них с отцом конфликты. А они были! Выиграл бы он от смерти отца? Да он наверняка рассчитывал на треть наследства! И где, Иной тебя подери, Рамси?! Вот уж кто наверняка причастен к смерти Русе, с его-то списком приводов! — Все это было бы полезно, если бы мы расследовали убийство, — Джон говорил мягко и спокойно, такой тон Роббу совершенно не нравился. — Но мы не расследуем. Пришли результаты вскрытия. Русе Болтон погиб от естественных причин. — Этого не может быть. — Робб не поверил своим ушам. — Нет, его наверняка отравили. — Следов яда не обнаружили. — Значит, это был не яд! Или яд, который невозможно обнаружить. Или ваши специалисты ошиблись. — Сэм проверил все трижды. — Сэм?! Твой толстый приятель? Он же стажер! — Сэм закончил колледж с отличием, прошел стажировку и сейчас один из лучших экспертов-криминалистов, — жестко сказал Джон. — Я доверяю его мнению. — А как же Уолда и Домерик? — Робб схватил Джона за плечи, повернул к себе, пытаясь заглянуть в глаза. — Они что-то скрывают, неужели ты этого не увидел?! — Я увидел женщину, убитую горем, и парня, которому все равно. Однако нельзя обвинять человека в убийстве только потому, что у него не самые теплые отношения с отцом. Особенно, когда никакого убийства вообще не было. — Но ты же убедил шефа открыть дело. — Есть разница между «возможным убийством» и «точно не убийством». Старый Медведь не станет слушать аргументы в стиле «мне кажется, они нам лгут». Да и тебе не стоит, Робб. Я понимаю, для тебя это шок. Болтон умер прямо у тебя на руках, ты чувствуешь себя виноватым, но пойми — людей не всегда убивают, иногда они умирают от инфарктов. — А иногда просто засыпают за рулем. — Робб бил по больному и знал это, но если что и способно произвести впечатление на Джона, так это упоминание смерти отца. — Джон, пожалуйста... — Старый Медведь не позволит расследовать дело дальше. — Джон помолчал, будто решаясь. — Но я покажу его одному человеку. Не надейся, что он даст делу ход, это вообще не его компетенция, но может помочь советом. — Спасибо. — Робб наконец отпустил плечи Джона. Пальцы дрожали.***
Когда хоронили отца, шел дождь. Мать тогда сказала, что это Старые боги оплакивают их утрату. Почему-то из всего сказанного тогда Робб запомнил именно эту фразу. Сейчас он смотрел, как гроб Русе медленно опускают в землю и солнечные лучи играют на лакированной крышке. Похоже, смерть Русе Старых богов не заботила. Робб не был суеверным, да и к богам относился скорее как к старым сказкам, нежели к реальной силе, но эта теплая погода и безоблачное небо злили особенно сильно. Народу на кладбище собралось много, в основном коллеги покойного и родственники его жены. От обилия строгих костюмов рябило в глазах. Почти все присутствующие были в темных очках и даже не думали их снимать — еще бы, в такую-то погоду, — но вряд ли хоть один из них плакал по Русе. Впрочем, это даже хорошо. Роббу не пришлось показывать собственные красные после бессонных ночей глаза. Он стоял дальше остальных, наблюдая за всем со стороны. Странное ощущение: будто он был зрителем в театре, где пьеса разыгрывалась специально для него. Вот сейчас все закончится, актеры возьмутся за руки и выйдут на поклон. А главная звезда появится в последний момент с букетом белых роз — сорок две, Робб лично перевязал их серой с розовым лентой, — подмигнет и отправит ему воздушный поцелуй. Первая горсть земли ударилась о крышку гроба. Робб вздрогнул. Уолда зашлась рыданиями. Кажется, она старалась за всех присутствующих: орала так, что слышно было, наверное, на другом конце кладбища, и не менее громко сморкалась в ядовито-розовый платок. Русе любил розовый, но никогда бы не позволил себе такой вырвиглазный оттенок. Уолда поочередно висла то на помощнике Русе, то на его душеприказчике. Последнее смотрелось особенно нелепо. Адвокатом и распорядителем Русе была Барбри Дастин — женщина хрупкого телосложения, но с жестким характером. При одинаковом росте Уолда была шире раза в три, а то и четыре. И как миссис Дастин вообще выдерживала такую нагрузку? При габаритах Уолды ей бы больше подошел крепкий мужчина, вроде ее пасынка. Но тот уже был занят. Робб перевел взгляд с жены Русе на его сыновей. Домерик мелко трясся, обняв Рамси и уткнувшись лицом ему в шею. Как он плакал, не было слышно, но впечатление производило более естественное, чем вопли Уолды. Похоже, Домерик действительно скорбел об отце. Чего нельзя было сказать о Рамси. Тот стоял со скучающим видом, время от времени легко похлопывая брата по спине. За отвратительными очками на пол-лица ничего невозможно было разобрать, но Робб чувствовал, что мысленно Рамси улыбается. Проклятый ублюдок не соизволил даже соблюсти траур — напялил розовую рубашку на похороны. Уверенность Робба, что смерть Русе — его рук дело, от этого только усилилась. — Проклятый ублюдок! Сказать, что Русе был зол — значит ничего не сказать. Робб не видел его таким со времен переговоров с Фреем, когда тот выставил ультиматум — женитьба или отмена сделки. Тогда Робб нашел способ его успокоить. Стоило ему попытаться обнять Русе, как тот раздраженно вывернулся из объятий и направился к бару. Виски для обычно непьющего Русе был показателем — случилось что-то действительно страшное. — В чем дело? — спросил Робб, подходя ближе и наливая себе тоже. Русе сделал глоток, поморщился. Он всегда так делал, словно ребенок, впервые попробовавший алкоголь и удивившийся, почему взрослые его так любят. Пару минут он молча вертел стакан в руках, явно размышляя, стоит ли рассказывать все Роббу. Потом плеснул себе еще порцию. — Ничего. — Русе залпом выпил остатки виски и отодвинул стакан. — Уверен? Две порции — это что-то из разряда «к Земле летит астероид, мы все умрем». — Ничего такого, с чем нельзя разобраться, — махнул рукой Русе. Глаза у него заблестели, движения стали неровными, все-таки он редко пил. — Стоило тогда настоять и отправить его в военную академию, а теперь уже поздно. Но ничего, у меня найдутся рычаги давления. Я не допущу, чтобы подобное продолжалось в моем доме. — Точно не хочешь рассказать? — Робб осторожно обнял его сзади и уткнулся носом в шею. — Я все тебе расскажу, — Русе погладил его руки. — Только в другой раз. Сейчас у меня просто нет сил. Мерзкая картина не идет из головы. — Я знаю отличный способ отвлечься, — шепнул Робб и легонько поцеловал его в шею. — Не знаю, что тебя тревожит, но я заставлю тебя об этом забыть. Рамси обернулся, и Робб вздрогнул. Он мог поклясться, что ублюдок смотрит на него. Смотрит и улыбается за своими огромными солнцезащитными очками.***
Утром Робб побрился, впервые за последние три дня. Ему самому щетина не мешала, но перед Джоном стоило предстать в приличном виде, иначе тот начнет волноваться и задавать неудобные вопросы. Пока что Роббу удавалось избежать расспросов лишь потому, что Джон уважал его личную жизнь и не делился подозрениями с остальными членами семьи. Робб сидел в кафе уже минут сорок. Сам виноват, пришел раньше назначенного времени, но слишком уж сильно ему хотелось узнать, раскопал ли что-то Джон. Сначала он просто пил кофе, потом все же заказал завтрак. Только доев яичницу, Робб понял, что не ел больше суток, литры кофе не в счет. Джон появился, как раз когда он приканчивал вторую порцию. — Я волновался, — сказал Джон, садясь напротив и пристально окидывая Робба взглядом. Конечно, от него не укрылись краснота и темные круги под глазами, но в остальном Робб должен был выглядеть обычно. — Ты звонил мне пять раз только за сегодняшнее утро. — Ты обещал, что покажешь материалы тем же вечером, но прошло уже три дня, — парировал Робб, отставляя тарелку. — Что сказал твой эксперт? — Расскажешь, почему смерть Русе Болтона тебя так волнует? «Потому что я хочу знать, кто его у меня отнял». Робб сделал над собой усилие, чтобы не выкрикнуть это Джону в лицо. Он до боли сжал кулак под столом. — Русе Болтон был моей правой рукой, — начал Робб, стараясь говорить спокойно, но голос все равно дрожал. — Он умер у меня на руках, и я не верю в инфаркт. Кто знает, может быть, целью был я или наша фирма. Я просто хочу разобраться, узнать правду. Наверное, Джона убедили слова о правде. Он всегда был слишком честным и открытым, совсем как отец. — Я показал дело одному человеку, — начал он. — Сейчас он занимается бандами, но раньше довольно долго работал в отделе убийств. Лучшего специалиста я в жизни не встречал. Я говорю это потому, что никому так не доверяю, как ему. Так вот, он внимательно изучил дело. И когда я говорю внимательно, это значит внимательно. И... — Он согласен, что это убийство? — не выдержал Робб. — Он сказал, чтобы я не морочил голову ни себе, ни ему. Чаще всего самое простое решение и есть самое верное. — Чаще всего? Значит есть шанс, что это убийство? Вместо ответа Джон водрузил на стол увесистую папку, набитую бумагами. — Что это? — поинтересовался Робб. — Он правда очень дотошный, — вздохнул Джон. — Это дело Русе Болтона. Не официальное, конечно. Ты не сможешь использовать его в качестве доказательства. Большая часть информации — просто анализ и рассуждения. Робб кинулся читать дело, но споткнулся уже на третьей странице. Множество непонятных терминов, пространные размышления, да к тому же тяжеловесный канцелярский язык не позволяли уловить мысль. — Объяснишь проще? — взмолился он. — Если кратко — мы не нашли, кому была выгодна смерть Русе Болтона, — начал Джон. — Да, он был богатым и влиятельным человеком, а такие должны иметь немало врагов, однако при тщательном рассмотрении достойного мотива просто не нашлось. Его контракт со Старк Индастрис уникален. Болтон вошел в совет директоров после смерти нашего отца с подачи и по настоянию нового главы компании. То есть тебя. После смерти Болтона никто другой не сможет занять его место, оно просто аннулируется. — Тогда деньги? — Мотив, конечно, старый, как мир, но дело в том, что его наследники и так имеют неограниченный доступ к счетам. — Джон открыл папку на середине и показал графики. — Уолда тратит не больше, чем любая другая женщина. Домерик вообще практически не пользуется деньгами отца. Рамси ни в чем себе не отказывает, но и его расходы не настолько огромны, чтобы разорить семью. К тому же даже после крупных покупок Русе не ограничивал его в финансах. Никому из них не было смысла убивать Русе ради денег, они и так могли тратить, сколько захотят. — Допустим, — Робб не стал возражать. — А что с ядом? — Я поговорил с экспертом. — Джон снова принялся листать отчет. — Я все еще доверяю заключению Сэма, но у Мелисандры шире кругозор. Однако ты должен знать, что Мелисандра это... Мелисандра. Для нее нет ничего невозможного, и она не скидывает со счетов даже самые безумные теории. Если у нее спросить, а могли ли Русе Болтона убить Иные лазером с обратной стороны Луны, она сказала бы, что такая вероятность есть. Как-то я отравился несвежим салатом, так она назвала пять ядов, способных вызвать похожие симптомы, и двенадцать путей их попадания в организм. А на самом деле это Гренн забыл поставить салат в холодильник. — Просто назови причину, — не сдавался Робб. Джон наконец прекратил листать и придвинул папку ближе к нему. — Что это? — Список возможных причин, — сказал Джон. — Я же говорю, Мелисандра не ограничится одной причиной. — Экстракт северного кислолиста, введенный подкожно? Яд квартийской мантикоры? Они вообще существуют? А вот это что за формула? — Понятия не имею. Не удивлюсь, если Мелисандра сама ее придумала. — Нитроглицерин с алкоголем. Это уже похоже на правду. Вот только Русе не пил. А почему в конце списка? — То, что невозможно обнаружить, — в начале, то, что оставляет следы, — в конце. — Ладно, разберемся. Я могу это взять? Джон покачал головой. — Ты же понимаешь, что вся информация, которая здесь есть, получена нелегально? Если об этом кто-то узнает, у нас будут большие проблемы. — Хорошо, я все равно не понимаю половины написанного, — кивнул Робб. — Но хотя бы список? — Бери. — Спасибо тебе. — Робб потрепал брата по руке. — Я ценю все, что ты для меня делаешь. Можешь помочь еще кое в чем? Джон неопределенно пожал плечами. Робб понимал его смятение. Джон всегда был слишком правильным, чтобы злоупотреблять положением в личных целях, но Робб не доверял другим полицейским. Ничего, он больше не станет ему докучать, да и последняя просьба была очень простой: — У тебя остались друзья в военной академии?***
— Где ты ее взял? — Доктор Лювин смотрел с осуждением. Робб почувствовал себя виноватым. С тех пор как погиб отец и ему пришлось возглавить фирму, мало кто вызывал у него желание потупить глаза и оправдываться в самых невинных ситуациях. Такое получалось только у матери и у доктора Лювина. Трудно воспринимать как равного человека, знавшего тебя с первых минут жизни. Если уж он говорил «не стоило играть под дождем», то потом, лежа в постели с температурой, Робб понимал: действительно не стоило. Однако теперь дело обстояло куда серьезнее промоченных ног, поэтому Робб подавил желание извиниться и с позором бежать. — Не важно, откуда я ее взял, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и по-взрослому. — Просто посмотрите. Доктор окинул Робба осуждающим взглядом, но все же открыл медицинскую карту Русе Болтона. Все-таки работа семейным доктором имела и обратный эффект: не только дети привязывались к врачу, но и сам врач относился к подопечным, как к родным. Роббу было стыдно так использовать доктора Лювина, но только его мнению он полностью доверял. Доктор Лювин медленно листал карту, подолгу вчитываясь в страницы и то и дело возвращаясь в начало. Робб нетерпеливо ерзал на стуле. Торопить Лювина не хотелось, но его медлительность раздражала. Наконец, спустя пятнадцать минут, которые показались Роббы вечностью, он снял очки и сделал вывод: — Я не вижу здесь врачебной ошибки. Лекарства назначены правильно. Можно поспорить насчет некоторых препаратов, но я в этом плане довольно консервативен. — Я не просил оценивать лечение, — Робб едва не кричал. — Русе в нем не нуждался. Он был абсолютно здоров. — Что ж, карта утверждает обратное. У Русе Болтона была ишемия сердца, атеросклероз коронарных артерий и приступы стенокардии. — Значит, карта врет! Робб пытался отдышаться. Ощущение было такое, будто он пробежал марафонскую дистанцию. Сексуальную марафонскую дистанцию, пошутил бы Теон и был бы прав. — Тебе стоит записаться в спортзал, — сказал Русе. Он совсем не выглядел запыхавшимся, разве что щеки слегка порозовели и волосы намокли от пота. — Кабинетная работа не идет тебе на пользу. — Я слышал, секс — лучшая тренировка, — заметил Робб, приподнимаясь на локтях. Сердце все еще бешено колотилось. — Тренировки в промежутках между сексом тоже не помешают, — ответил Русе. Как обычно, он пил воду с лимоном. — Что-то я не заметил, чтобы ты ежедневно бегал или отжимался. — Ну так я и не сиплю, как загнанная лошадь, когда кончаю. Даже не знаю, стоит ли после этого доверять тебе меня трахать, — вдруг твое сердце не выдержит в самый ответственный момент. — Мое сердце не выдержит, если ты этого не сделаешь. — Отдышись, а я пока приготовлюсь. Доктор Лювин снова листал карту. — Я понимаю, почему ты так зациклился на смерти Болтона. — Он говорил, не отрываясь от изучения истории болезни, и Робб напрягся. — Ты считал, что отца убили, но не смог этого доказать. Теперь погиб твой близкий друг и соратник, фактически заменивший Неда. Ты убедил себя, что и эта смерть не случайна. Хочешь найти виновных, раз уж не смог сделать этого для отца. Я знаю хорошего психолога. — Мне не нужен психолог. — Пообещай мне, что хотя бы возьмешь номер. Робб кивнул. Пусть доктор Лювин будет спокоен и пребывает в уверенности, что у Робба просто незакрытый гештальт. — Не знаю, что ты намеревался здесь найти. — Лювин перевернул очередную страницу. — Заполнено все правильно, хоть и немного небрежно. Я даже удивлен, обычно Уолкен не отличается такой дотошностью. — Вы знаете лечащего врача Болтонов? — Несколько лет назад его обвиняли в подмене документов. Я входил в комиссию. Мы ничего не нашли, и обвинения были сняты. Не думай, доктор Уолкен хороший специалист, но его записи оставляют желать лучшего. Правда, не в этом случае, здесь все четко и ясно. Хотя на месте Уолкена я уделял бы внимание и другим органам, не только сердцу. Атеросклероз развился всего за полтора года. — Такого не бывает? — Бывает, это необычно, но и не редкость. Доктор Уолкен назначил правильное лечение, однако не обследовал другие сосуды: головного мозга и конечностей. «Потому что там ничего не было, — подумал Робб. — Как и в сердце. Уолкен просто подделал бумаги, как поступал и раньше». — Спасибо, доктор Лювин. — Робб поднялся из кресла и забрал карту. — Вы мне очень помогли. — Позвони психологу, — сказал Лювин. — Да, конечно. В этот раз ложь не вызвала стыда.***
Полковник Торне выглядел так, как и описывал его Джон: прямой, худощавый, с резким взглядом и не менее резкими словами. Визит Робба явно не доставлял ему удовольствия — наверняка пришлось оставить полосу препятствий, по которой он гонял новобранцев. — Спасибо, что приняли, — сказал Робб, располагаясь в кресле для посетителей. — Как будто у меня был выбор, — огрызнулся Торне. — После вашего столь щедрого пожертвования. — Если деньги вам не нужны, могу забрать обратно прямо сейчас. — Робб проторчал на КПП почти два часа и весь миролюбивый настрой растерял еще там, а поведение начальника военной академии только усилило раздражение. Полковник Торне скривился, пожевал губами, но отвечать не стал. Все-таки Робб Старк был не из тех, кому можно хамить в открытую, да и академия нуждалась в деньгах. — Перейдем сразу к делу, — решил Торне. — Чего вы хотите, мистер Старк: пристроить своего бастарда? Забрать чужого бастарда? — Всего лишь информацию об одном бастарде, — в тон ему ответил Робб. — Рамси Сноу. — Никогда о таком не слышал. — Он не был воспитанником академии. — Тогда зачем вы к нам обратились? — Когда тот был подростком, отец хотел отдать его в академию. — Я все еще не понимаю, чего вы хотите. — Мне нужно знать, был ли Рамси Сноу кандидатом в кадеты и почему он все-таки не пошел в академию. Мотив. Вот что интересовало Робба. Был ли у Рамси Болтона мотив. Наследство — хороший повод, но стоит ли так изворачиваться: придумывать хитрый план, доставать редкий яд, рисковать быть пойманным? И все ради чего? Ради денег, которых и так хватало? Нет, должно быть что-то серьезнее. Конфликт, из-за которого Русе собирался отправить сына в армию против его воли. Если Робб убедится, что Русе не просто угрожал, а действительно намеривался это сделать, у него появится мотив. А это уже значительный шаг на пути к убийце. — Нет. И я не знаю. — Что? — Это ответы на ваши вопросы. Нет, Рамси Сноу никогда не был нашим кандидатом. Почему — понятия не имею. — Может, вы проверите по базе данных? Он точно должен быть в числе рекрутов. — Мистер Старк, я работаю в этой академии дольше, чем вы живете на свете. Я помню каждого кандидата, который когда-либо переступал наш порог. Особенно всяких Сноу, мнящих себя невесть кем только потому, что их отцы не умеют пользоваться презервативами. К тому же, есть разница между тем, чтобы планировать отдать сына в академию, и тем, чтобы реально это сделать. Отцы часто пугают детей: «Будешь плохо себя вести — отправишься в Ночной Дозор». Сколько из них реально отправляют сыновей в академию? Поверьте мне, единицы. — Все же проверьте по базе данных. — Робб не собирался сдаваться. Этот человек его бесил. А еще больше бесило то, что так удачно складывавшаяся картинка разваливалась на глазах. Может, Робб что-то не понял, и речь шла вовсе не об академии. Или Русе действительно лишь хотел припугнуть сына. На него это не походило: Русе Болтон никогда не разбрасывался словами. — Мне не нужно заглядывать в архивы, чтобы сказать: Рамси Сноу никогда не поступал в академию. Робба внезапно осенило. — Возможно, Русе записал его под своей фамилией — Болтон. — Нет, — в голосе Торне Роббу послышалось сомнение. — Рамси Болтона я тоже не помню. Он замолчал, но в его лице осталось что-то недосказанное. Робб выжидающе смотрел на него, а Торне словно бы решал, стоит ли говорить то, о чем его не спрашивали. В конце концов, похоже, он решил, что пожертвование Робба того стоит. — Рамси Болтон никогда не поступал в академию, — повторил Торне. — Но вы уверены, что речь идет именно о Рамси? До этого момента Робб был уверен. — А о ком? — Насколько я помню, мистер Болтон собирался отправить к нам своего старшего сына — Домерика. Это было возможно. Это было даже логично. Насколько знал Робб, мать Рамси до встречи с Русе была стриптизершей, а после на его деньги открыла свое дело и о сыне особо не заботилась. Русе жаловался, что мальчик рос без присмотра и это его испортило. Впрочем, по его же словам Домерика испортила материнская забота. Очень похоже на то, что Русе хотел отправить мягкого и слишком покладистого, по его мнению, Домерика в военную академию, но мать не позволила. Однако это рушило всю теорию. Был ли мотив у Домерика? Военная академия, в которую он так и не попал? Деньги? Но семейным счетом Домерик пользовался крайне редко. Конфликт? Нет, их отношения с Русе были далеки от идеальных, но Робб назвал бы их скорее нейтральными, нежели натянутыми. — Похоже, информация была для вас полезной, — заметил Торне в ответ на молчание Робба. — Знаете, я ценю вашу помощь и надеюсь, сегодняшнее пожертвование не станет последним. А в знак нашей признательности я расскажу вам кое-что еще. Русе Болтон звонил мне пару недель назад. Интересовался, как дела у академии, не нуждаемся ли мы в чем-то. А в конце уточнил, нет ли у меня знакомых среди армейских чинов, которые помогли бы отправить весьма перспективного молодого человека служить куда-нибудь подальше от Севера, желательно на другой континент. — Вы помните, когда это было? — глухо спросил Робб. — Пятнадцатого, — пожал плечами Торне. За три дня до смерти Русе.***
Робб сомневался, стоит ли ему идти на оглашение завещания, но просто не смог остаться дома. Ему казалось, что его появление будет выглядеть странно и подозрительно, однако народу собралось много. Русе Болтон был человеком богатым, и как любой богатый и влиятельный человек имел много друзей, коллег и родственников. Кажется, все они полагали, что были для него достаточно близкими, чтобы попасть в завещание. В просторном кабинете миссис Дастин стало тесно. Робб устроился у стены, хотя ему уступил бы стул любой присутствующий в комнате, включая саму миссис Дастин. Но Робб предпочел затеряться в толпе и не привлекать к себе внимания. Большинство присутствующих Робб знал, кого-то хорошо, кого-то только мельком встречал в фирме. Странно, но ни одного Фрея не наблюдалось, если не считать Уолду, но она уже не была Фрей. Робб полагал, что Фреи уже давно оккупировали дом Русе, но, похоже, ошибся. — Еще раз увижу твою мерзкую рожу, хорек, выпущу тебе кишки и скормлю собакам! Голос и манеру общения Рамси нельзя было не узнать. Так вот в чем дело: Болтоны взяли все в свои руки, и Фреи обломали о них зубы. Интересно, а к мачехе они так же относятся? — Рамси, не нужно. Робб вздрогнул. Ему показалось, что он вновь слышит голос Русе — спокойный, уверенный, мягкий, но в тоже время настолько властный, что ему невозможно противиться. Последний раз Робб общался с Домериком Болтоном на День Матери, и тогда он вовсе не казался похожим на Русе. — А вам, мистер Фрей, лучше уйти. И в следующий раз я не стану его сдерживать. Братья вошли в кабинет, а неизвестный Фрей так и остался за дверью. Они протиснулись к столу миссис Дастин, где уже сидела Уолда. Домерик наклонился к ней, чмокнул в щеку и ободряюще потрепал по плечу. Рамси пододвинул ему стул, а сам остался стоять за его спиной. — Полагаю, можем начать, — заявила миссис Дастин. Она вскрыла плотный конверт и без лишних предисловий начала читать: — «Я, Русе Болтон, находясь в здравом уме и твердой памяти...» На столе горели свечи, а в ведерке со льдом ожидала бутылка шампанского. — Мы что-то празднуем? — Робб лихорадочно вспоминал все возможные даты. Годовщина встречи? Первого секса? Этой квартиры? Русе никогда не был сентиментальным, а Роббу было лень все это запоминать. — Сегодня особенный день, — улыбнулся Русе. — Боги, ты собираешься сделать мне предложение! — В другой раз, — Русе отреагировал на шутливое замечание, будто и впрямь рассматривал такой вариант. — Но решение, которое я принял, действительно очень важное. Я хочу изменить завещание. — Ты так говоришь, словно уже собираешься умирать. — Не собираюсь, но готовым надо быть ко всему. Теперь в моем завещании будешь ты. — Ты решил добавить меня в завещание? — Не добавить. Ты станешь моим единственным наследником. — Но... Как же... Как же твои дети? — Робб не знал, что сказать. — Мои дети... — Русе поморщился: последнее время он реагировал только так на упоминания детей. — Возможно, армия промоет им мозги, но сейчас я не хочу, чтобы моими наследниками были эти... Неважно. Тебе не должны беспокоить мои дети. Робба дети Русе и не беспокоили. Совсем скоро они заключат контракт со стариком Фреем, и его фирма полностью перейдет под контроль Робба. Толстая жена Русе отправится обратно, а они наконец смогут не скрывать своих отношений. — Я поговорил с Барбри. — Русе вытащил шампанское из ведерка со льдом. — Она обещала все сделать. — Она не станет задавать вопросы? — Барбри Дастин — беспринципная сука. Она не задает вопросы, пока ей платят. — «...Все свое имущество и финансы я завещаю моим сыновьям: Домерику Болтону, Рамси Болтону, а так же ребенку Уолды Болтон-Фрей после его рождения. Опекуном и распорядителем до его совершеннолетия становится его мать». Миссис Дастин закрыла папку. По комнате пронесся разочарованный ропот. Похоже, эти люди всерьез рассчитывали, что им что-то перепадет. Робб устало прикрыл глаза. Возможно, миссис Дастин просто не успела отредактировать завещание, а возможно, она действительно была беспринципной сукой.***
Робб проверил пистолет: выдвинул обойму, полюбовался на золоченые капсюли патронов и защелкнул ее обратно. Он не брал в руки оружия со дня смерти отца, да и тогда это были лишь тренировки в тире. Едва ли не впервые он взял пистолет, чтобы использовать его по назначению. Конечно, он не собирался никого убивать, но если потребуется — не раздумывая применит оружие. Засунув пистолет за пояс, Робб выбрался из машины. Свет в доме, еще совсем недавно принадлежавшем Русе Болтону, не горел. Робб надеялся, что хозяева отлучились надолго и ему хватит времени. Что именно он собирался искать, Робб и сам плохо представлял. Пузырек с ядом, настоящее завещание — что-то, способное связать обитателей дома с убийством Русе. Он вошел с черного входа. Замок был заперт, однако уроки Теона, полученные еще в старшей школе, не прошли даром. Чтобы взломать замок, Роббу понадобилось не меньше десяти минут — Теон умер бы от смеха, — но все же он справился и пробрался на кухню. Ничего подозрительного там не обнаружилось — обычные кружки-тарелки, плита, микроволновка, холодильник, полный еды. Впрочем, будь Робб хладнокровным убийцей, он не стал бы оставлять улики на виду — в кухне или гостиной, а спрятал бы их получше. Например, в подвале. Вариант, что никаких улик нет и в помине, Робб даже не рассматривал. Иначе вся затея теряла смысл. Где в доме Болтонов располагался вход в подвал, Робб знал. Русе всегда любил подсобные помещения, и если его дети хоть немного на него похожи, наиболее ценные улики они спрячут именно там. Замок в подвал оказался проще, чем в кухне, и Робб справился с ним быстрее. Определенно, он был на правильном пути. Кому вообще придет в голову запирать подвал? Только если там что-то спрятано — например, орудие убийства. Робб редко навещал Болтонов в их доме, а подвал посещал и то всего один раз — на каком-то празднике его попросили принести вино. С тех пор мало что изменилось. Прибавилось коробок — наверное в них сложили вещи Русе. Пыль лежала толстым слоем. «Русе всегда следил за чистотой, даже в подвале», — с досадой подумал Робб. Прямо посреди комнаты стоял старый просевший диван. Рядом приютилось несколько коробок с кухонной техникой; кажется, их ни разу не открывали. И вряд ли теперь откроют, готовить больше некому. Робб еще раз огляделся, пытаясь найти хоть что-то подозрительное. Увы — обычный подвал, обычного дома. «А чего ты ждал? — зло подумал он. — Подпольной лаборатории? Окровавленных ножей? Пыточного креста?» Робб устало опустился на диван и прижал ладони к лицу. На мгновение его охватило отчаяние. А что если он ошибся? Что если у Русе действительно случился сердечный приступ? Что если он просто не успел переписать завещание? Что если все события, связанные Роббом в один клубок, всего лишь совпадения? — Нет! Робб поднялся и потряс головой, стараясь прогнать сомнения. Он обыщет весь дом и найдет доказательства. А если понадобится, то выбьет их из детей Русе и его коровы-жены. Робб еще раз окинул взглядом подвал. Из-под дивана торчал край ноутбука. Робб улыбнулся — уже что-то. Можно проверить переписку или историю браузера. Вряд ли Домерик был так глуп, что заказал яд в интернете, но вот Рамси... Рамси слишком импульсивен и не очень умен, он мог оставить следы. Ноутбук принадлежал Русе. Когда на экране возник фон с остро заточенным блестящим ножом, Робб едва сдержался, чтобы не разбить ноутбук о стену. Такая же картинка стояла на рабочем компьютере Русе. Робб наблюдал ее почти каждый день, когда заходил к нему в кабинет. Он медленно водил пальцем по сенсору, открывая то один файл, то другой. Вот документы: черновики контрактов, отчеты, графики. Папка «семья» была ожидаемо заполнена фотографиями детей. «Медовый месяц» Робб не стал открывать. Еще нашлась папка «календарь». В прошлом году «Старк Индастрис» выпустила календарь со своими сотрудниками. Русе курировал проект и сохранил все — от эскизов страниц до собственно фотографий. На одной такой красовалась Дейси Мормонт в ярком платье. Так непривычно было видеть ее не в строгом костюме. На другой Джон Амбер с сыном жарили барбекю. На третьей был Робб. И на четвертой, и на пятой — очень много фотографий Робба. Он закрыл папку и откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза. Может, стоит просто забрать ноутбук и забыть о расследовании? Нет, Робб пришел сюда за правдой и получит ее во что бы то ни стало. Он хотел закрыть ноутбук, но заметил видео на рабочем столе. Название лаконично гласило: «0001». Робб запустил проигрыватель. На весь экран возникла чья-то голова, а из динамиков послышались влажные звуки и вздохи. Похоже, Робб наткнулся на домашнее порно. Он никогда бы не поверил, что Русе интересовался таким. Наверное, имелась веская причина, чтобы держать запись прямо на рабочем столе. В кадре виднелась лишь макушка и пальцы, перебирающие мягкие волосы. С такого ракурса трудно было опознать человека, Робб даже не понял, девушка это или парень, но голос он узнал. — Вот так, да, покажи, что ты умеешь, — стонал Рамси Болтон. Пальцы в волосах сжимались и разжимались в такт его стонам. — Давай, возьми глубже, я знаю, что ты можешь. Ладонь надавила на макушку, послышался неприятный звук, какой бывает, когда пытаешься сдержать рвотный позыв. Робб смотрел на экран как завороженный. Он начинал догадываться, кто перед ним на экране, и это осознание стало недостающей деталью мозаики. Картинка сложилась. Раздался особенно громкий стон, камера затряслась. Когда изображение выровнялось, план был уже не такой крупный. — Подожди, я хочу полюбоваться на тебя. Все та же рука невидимого оператора потянулась и приподняла голову за подбородок, заставляя посмотреть в камеру. Домерик Болтон ухмылялся красными, влажными губами. По его подбородку стекала белая вязкая струйка. — Обожаю тебя такого. Камера снова затряслась, разворачиваясь. Теперь на экране красовался Рамси, притягивающий к себе Домерика в отнюдь не братском поцелуе. — Тебя разве не учили, что смотреть чужое личное видео неприлично? От неожиданности Робб вздрогнул и попытался развернуться, но в следующую секунду в глазах потемнело и звуки пропали.***
— Не затягивай слишком сильно, следы останутся. Робб помотал головой, стараясь сквозь пелену тумана понять, где он находится и что произошло. Кажется, он потерял сознание и явно с чужой помощью. Голос был похож на голос Русе: тихий, спокойный, но руки, что связывали запястья Робба — напротив: жесткие, грубые, торопливые. — А от твоего удара следов не останется? — проворчал кто-то прямо за спиной Робба. — Во-первых, нет. Во-вторых, на голове труднее заметить. — Ублюдки, — Робб повторил слова Русе и тут же получил болезненный тычок в спину. — Я же сказал, без лишних следов. Робб поднял голову. Комната слегка кружилась, и ему понадобилось время, чтобы сфокусировать взгляд на стоящем перед ним человеке. Внешне Домерик совсем не походил на Русе: красивый мальчик с модной прической и зелеными неболтоновскими глазами. — Почему вам не сидится дома, мистер Старк? Старые боги, почему слова Русе голосом Русе произносит совершенно не похожий на Русе человек? Робб дернулся, но понял, что связан. Он попытался высвободить руки, но ничего не вышло. Кажется, его связали не веревкой, а чем-то вроде шелкового платка — ткань скользила под пальцами, узел не поддавался ни на сантиметр. — Он нашел видео. — Рамси Болтон появился из-за его спины. — Думаешь, это может стать проблемой? — Это станет вашим концом, — выплюнул Робб. — Я все понял. Русе узнал ваш грязный секрет, и вы его убили. — У отца случился сердечный приступ, — меланхолично ответил Домерик. Ни скорби, ни сожаления в его голосе не было. — Не пойму, почему вы считаете по-другому. Пользуясь своим положением, заставили полицию открыть дело, а когда те ничего не нашли — вломились в наш дом с оружием. — Домерик, что с ним делать? — Рамси подошел к брату ближе и понизил голос, но Робб все равно его слышал. — Он же всем расскажет, пойдут слухи, нас снова станут допрашивать. — Боишься проговориться? — усмехнулся Робб. — Правильно делаешь. Теперь, когда я знаю правду, я не оставлю вас в покое. Если нужно будет, то куплю всю полицию города, судей, прокуроров и присяжных. Поверьте, мне это под силу. Рамси со злостью шагнул навстречу Роббу, но Домерик поймал его за руку и отстранил. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он опустился на корточки перед Роббом и изучающе его оглядел. — Я и не думал, что вы с отцом были настолько близки, — сказал он. — Разумеется, я знал, что вы спите вместе, но оказывается, ты действительно его любил. Тогда ты должен нас понять. Смерть отца была единственным способом остаться вместе. Знаешь, я ведь пытался предложить ему компромисс: он не трогает нас, а я не предаю огласке его роман с начальником. Он отказался. Сказал, что ему все равно, если о вас узнают, а вот извращенцев в своем доме он не потерпит. У отца всегда было странное понятие о морали: трахаться с мужиком можно, но если вы родственники — это страшное преступление. — Родные братья, — уточнил Робб. — Сводные, но я все равно не понимаю, чем это хуже, нежели изменять жене со своим боссом. Увы, отец не смог просто оставить нас в покое, обязательно надо было показать, кто в доме хозяин. «Ты отправишься в Эссос, а Рамси — на Стену, и это не обсуждается». Робба пробрал холод от того, как похоже прозвучала последняя фраза. — Ты знаешь, каково это — потерять любовь? — Благодаря вам — знаю, — Робб старался не закричать, но внутри все колотилось. — Тогда ты нас понимаешь. Домерик усмехнулся так, что Роббу стало страшно. На лице Русе никогда не появлялось такой самодовольной улыбки. — Но зачем было его убивать? — прошептал Робб. — Вы же взрослые люди, могли наплевать на его мнение и жить в свое удовольствие. — И лишиться наследства? — усмехнулся Рамси. — Дело не только в деньгах, — продолжал Домерик. — Отец не отпустил бы нас. Ты сказал, что у тебя есть деньги и связи. У отца они тоже были. Он превратил бы нашу жизнь в ад. Это не красивые слова, это правда. Конечно, можно было сбежать, сменить имя... Но, знаешь, я привык к этому городу. У меня здесь друзья, работа, и скоро родится младший брат. А отец никогда не был мне настоящим отцом. Мой выбор был очевиден. — А почему никого нет? Дверь заскрипела, и на лестнице в подвал раздались шаги. Спустя несколько минут показалась Уолда Фрей. Под ее тяжестью ступени жалобно поскрипывали. — Вы же обещали донести покупки! Между прочим, я не в том положении, чтобы самой таскать пакеты. А что здесь происходит? — Уолда застыла на середине лестницы. — Беги и вызывай полицию! — крикнул Робб, молясь, чтобы ей хватило ума закрыть за собой дверь подвала. Остаться наедине с убийцами Русе ему не улыбалось, однако это лучше, чем если они схватят еще и Уолду. Роббу не было до нее дела, однако, если она сбежит, возможно, он продержится до приезда полиции. Уолда не пошевелилась. Как ни странно, ни Рамси, ни Домерик не сделали попытки ее схватить. — Что он здесь делает? — спросила Уолда удивленно, но без тени страха. — Пытается разрушить нашу счастливую семейную жизнь, — спокойно ответил Домерик. Она с ними заодно, понял Робб. Ему стоило догадаться еще в участке, ведь она так же, как и сыновья Русе, лгала о его больном сердце и таблетках. — Как ты могла? — зло прошептал Робб. — Он ведь был твоим мужем. Уолда медленно спустилась с лестницы и, тяжело покачиваясь, подошла к нему. — А ты думаешь, я этого желала? Кто-то спросил меня — хочу ли я вообще замуж? Нет. Моей семье было начхать на мое мнение. А все вокруг почему-то считают, что если я толстая, то должна от счастья прыгать, раз меня берет замуж такой богатый и влиятельный мужчина. Да лучше б я осталась девственницей, чем жить с человеком, который считал меня пустым местом. — Русе был прекрасным человеком, — не выдержал Робб. — Кому, как не тебе знать об этом, — усмехнулся Домерик. — Уолда, помнишь, ты хотела познакомиться с той сукой, с которой отец проводил все свое свободное время? Так вот, она перед тобой. Уолда дернулась вперед. На секунду Роббу показалось, что она его ударит, но Домерик придержал ее за плечо. — Не нужно, в твоем положении вредно волноваться. Можно в пылу совершить какую-нибудь глупость. Уолда сделала шаг назад и вдруг прижала ладони к лицу, истерично завизжала. — Боги-боги-боги! Пожалуйста, помогите! Ко мне ворвался грабитель! Он напал на меня, и я ударила его ножом! Пожалуйста, приезжайте скорее, мне кажется, я его убила! Она убрала руки от лица и посмотрела на ошарашенного Робба совершенно сухими глазами. — Знаешь, Уолда, тебе стоило стать актрисой, — задумчиво сказал Домерик. — Когда родишь, запишем тебя на курсы актерского мастерства, будешь блистать на сцене. — Все-таки в браке с Русе были и приятные стороны. — Уолда улыбнулась Роббу. — У меня такие чудесные пасынки. — Думаете, это сойдет вам с рук? Страха не было. Разве можно бояться двух извращенцев и полоумную бабу? Странно, но даже осознание того, что они не шутят и действительно намереваются его убить, не вызывало паники. Самое страшное с ним уже случилось — он потерял Русе. — Еще как сойдет, — усмехнулся Домерик. — Ты вломился к нам в дом, угрожал пистолетом. Откуда бедной женщине было знать, что ты не обычный грабитель? У нее сработали инстинкты, и вот — ты мертв, а она рыдает в трубку службе спасения. — Мой брат — полицейский, он так этого не оставит. — Допросит испуганную беременную женщину. И что дальше? Робб не нашел, что ответить. Джон, может, и заподозрит неладное, но он ничего не решает. Если капитан посчитает случившееся самообороной, Джон ничего не сможет сделать. Да и станет ли после того, как сам видел, насколько Робб одержим расследованием. На Робба навалилась апатия. Все бесполезно. Даже если у него получится вырваться, ему никто не поверит. Он ничего не сможет доказать. А главное — Русе все равно уже не вернуть. Пока его вели на кухню, Робб не сопротивлялся. Он узнал правду, но легче от этого не стало. Он так и не узнал, что случилось с его отцом, и ему всегда казалось, что стоит откопать истину — и боль пройдет. Ничего. Стало только хуже. Но если ублюдки считали, что он, как послушная овечка, позволит себя зарезать, они ошибались. Едва они вошли в кухню, Робб с силой дернулся назад, стараясь затылком ударить Рамси, который его вел. Кажется, получилось, потому что его выпустили. Робб не собирался драться, он просто хотел сбежать в открытую дверь. Однако Уолда преградила ему путь. Поразительная прыть для ее комплекции. В ее руке блеснул длинный кухонный нож. «Русе всегда любил ножи», — подумал Робб и вспомнил его лицо, когда подарил коллекционный нож эпохи Первых Людей. В тот момент Русе был абсолютно счастлив. Робб тоже. Удар ножа пришелся в сердце.