Ни одно сердце не пострадало

У Джастина на ладонях какие-то маленькие непонятные отметины. Уже успевшие затянуться царапины. Царапины, которых раньше тут не было. Они протрахались несколько часов, вот только прервались на минутку –отдышаться. А до этого Брайан наблюдал за ним – неделями, месяцами, целую вечность, кажется, а вот этого на руках не замечал. Теперь он, играючи, перебирает его пальцы, целует запястье. Любопытно ужасно, но спрашивать не хочется. - Ты порезался, - выдает он, наконец. Ну а что, просто наблюдение. - Ммм, - выдыхает Джастин ему в грудь. Он уже задремывает, свернулся под боком и дышит медленно. И Брайана на секунду с головой захлестывают воспоминания – вкус-запах-тепло Джастина, засыпающего в его постели. Столько ночей они провели тут вместе. И столько ночей его тут не было. И белье черт знает сколько раз пришлось прокрутить в машинке, чтобы отстирать с него все это, Джастина... Брайан не знает точно, сколько времени прошло с тех пор, как он был тут в последний раз. Бросил считать на двух месяцах, трех днях и четырех часах, потому что, блядь, ну это же жалко, нет? Он знает только, что времени прошло много, пиздец, как много. Слишком много. - Как? - Случайно. Ну что ж. Уже хорошо. - Это как же, в стеклянную дверь врезался? – спрашивает Брайан. А Джастин отчего-то вдруг напрягается и выдергивает из захвата пораненную руку. Значит, не хочет об этом говорить. Ладно, теперь Брайану просто необходимо узнать, в чем дело, потому что в мире существует не так уж много вещей, о которых Джастин не хочет с ним говорить. По крайней мере, раньше так было. - Вступил в неравный бой с букетом, - бурчит Джастин. Бессмыслица какая-то. Или, может, метафора? Брайан искренне пытается понять, что бы это могло значить. Если вся эта история чему-то его и научила, так это тому, что порой нужно слушать повнимательнее. Ой, да ну нахуй. Идиотизм какой-то. - Джастин, что случилось? Кожу на груди щекочут Джастиновы ресницы. Затем следует тяжелый вздох. - Он трахался на стороне. Что ж, вот и он – ответ на вопрос, который он так и не задал, не смог задать. Он, наверное, так никогда бы и не спросил, однако вот он, ответ, получен. Пиздец, и что вот ему теперь полагается делать? - Я тоже трахался на стороне, - напоминает Брайан. И хочет уже добавить «и впредь буду» - ну так, на случай, если это до сих пор не очевидно. Ох, да ни хуя на самом деле не очевидно. Потому что то, что сейчас происходит между ними, оно какое-то другое, не такое, как раньше. Не то чтобы он мог выразить это в словах, это просто какое-то мимолетное ускользающее ощущение. Оно еще каким-то странным образом связано с тем, как волосы Джастина ощущаются у него под пальцами. В общем, одно можно сказать точно – назад они не вернутся. Теперь только вперед. - Но он-то мне врал, - просто говорит Джастин. – А потом еще сочинил какое-то идиотское оправдание. Ну и, в общем, я... слегка взбесился. Вот оно как, значит. Из двух зол выбирай меньшее. Если оба бойфренда блядуют, а врет только один... Брайан пока не знает, как ему воспринимать эту информацию. Но почему-то она ему не слишком нравится. - А ты никогда мне не врал, - продолжает меж тем Джастин. – Не пытался заставить меня поверить во что-то нереальное. И ты был прав. Все эти вещи... которых я хотел, или думал, что хотел... Их на самом деле не существует. И я... я чувствовал себя таким идиотом, когда понял, что променял тебя на вранье. Почему-то от этих слов становится больно в груди. Может, это от того, что Джастин, повзрослевший, двадцатилетний, теперь, похоже, уже не верит больше в свои мечты, думает, что все они были неправильными, ущербными, глупыми. А они не были. И Джастин не был неправ. Он хотел того, чего хотел, и имел полное право это получить. А теперь вот Джастин тихо плачет, уткнувшись ему в грудь, проливает гребанные слезы над своей так называемой ошибкой. И в первый раз с тех пор, как все это началось, Брайан чувствует прилив острой ненависти к Итану. Вот точно так же он ненавидит Криса Хоббса, Крейга Тейлора и всех остальных, кто когда-либо делал Джастину больно, ломал его, стирал эту ебучую солнечную улыбку с его лица. Но ужаснее-то всего то, что его собственное имя идет в этом треклятом списке первым номером. - Шшш, ну-ну, все хорошо, - шепчет Брайан. И так оно и есть. Нет, правда, так и есть. Он целует Джастина в лоб, гладит по волосам, и твердо знает, что все хорошо, хорошо, потому что он вернулся. Он дома. А все остальное может катиться на хуй. Джастин несколько раз глубоко вдыхает, прекращает плакать, приваливается к его боку и натягивает на них обоих одеяло. - Я просто ужасно тогда разозлился, - признается он. – По большей части, на себя. - Ну и незачем было, - отзывается Брайан. - Идиот! - Джастин, ты не идиот. Ты ушел, чтобы найти то, чего хотел. Это... ну... даже достойно уважения. Уж в любом случае лучше, чем сидеть и ждать у моря погоды. Лучше, чем слоняться по лофту и смотреть на него жалобными глазами, никогда ничего не требуя, но вечно обижаясь. - Я хотел этого от тебя, - возражает Джастин. – Даже когда я думал, что получаю это от него, даже когда думал, что у нас все по правде, я все равно... не был счастлив. Брайан знает, что это не просто дурацкая пост-коитальная пошлость, сказанная, чтобы успокоить его раненное эго. Нет, это правда, Джастин не был счастлив. Любой, кто хоть немного его знает, заметил бы это, если бы только удосужился посмотреть, как следует. Сам он точно замечал, вот только не знал, как ему к этому относиться. - Ну и чего ты тогда с ним оставался? – спрашивает он, искренне надеясь, что получилось не слишком желчно. - Потому что сраная гордость не позволяла мне признать, что я совершил ошибку. Тоже достойно уважения, мм? Не то чтобы достойно уважения, нет, но очень... понятно. Честно говоря, пиздец, как понятно. Иногда Брайану становится реально не по себе от понимания, сколько у них с Джастином общего. И, сказать по правде, это гложет его куда сильнее, чем существующие между ними различия. Временами он начинает бояться, что постепенно высасывает из Джастина все, что в том есть хорошего и правильного, подменяя тем плохим и неправильным, что есть в нем самом. Но сегодня – нет, нет. Сегодня – не тот случай. - Ну сегодня вечером признал же. Это был очень смело. Охуенно смело. От одного воспоминании об их разговоре в офисе у Брайана снова встает. - Хорошо, что было еще не слишком поздно, - отзывается Джастин. И Брайану хочется сказать ему, что слишком поздно никогда не будет, но вместо этого он его целует. Джастинов рот – самое сладкое, самое теплое место в мире. Брайан целует его, лаская языком каждый уголок, до которого только может дотянуться, и вот ему совсем уже сносит крышу, как вдруг... Эээ, нет. Ну-ка, стоп! - Так а руки-то твои тут причем? – спрашивает он и отстраняется, но только чуть-чуть. Так, чтобы в любой момент снова можно было начать целоваться. Джастин закрывает глаза и облизывает улыбающиеся губы. Блядь, ну все, теперь точно стоит. - Ааа, руки, да... Ну... я вроде как слегка впал в истерику. - Ты? Да ну, не может быть! Это совершенно на тебя не похоже. Ничего не путаешь? Джастин хихикает и это... Да ну на хуй, не станет Брайан говорить, что смех его – как музыка. Ебись они конем, все эти музыкальные сравнения! Просто звук этот отдается прямиком у него в члене, вот и все. А Джастин под одеялом пинает его в голень. Больно вообще-то! - Ты будешь слушать или нет? – спрашивает он. И Брайан просто кивает. - Ну так вот, этот парень, с которым он мне изменил... Думаю, Итан и ему тоже наврал, потому что он приперся прямо к нему в квартиру с охапкой роз. Ну и я вроде как... изодрал их в труху, пока мы с ним ругались. - Ага... Ну что ж, как-то так он себе все и представлял. Теплилась, правда, слабая надежда, что Джастин расколошматил проклятому мудаку скрипку... А тут розы, значит. Какая ирония... - Ну и вот, потом у меня от этих дурацких цветов случился аллергический приступ со слезами и соплями. Пока я бежал к Дафни. Ха! Аллергический приступ. Вечная гнилая отмазка. - Не лучший вечер в моей жизни, - со вздохом заключает Джастин и трется лбом о Брайанов подбородок. - Зато следующий был ничего так, мм? Черт его знает, зачем он сейчас об этом заговорил. Получается даже как-то неловко. - Ты про «Вавилон»? - Тот парень был крут. Ну, скорее всего. Наверняка он был крут - у Джастина безупречный вкус. - Да? – спрашивает Джастин. – Я в тот момент как-то ни на что особо не обращал внимания. Пока ты не пришел. Ох ты ж ебаный ты нахуй! Ну кто вот его за язык тянул? - Мне ужасно хотелось, чтобы на его месте был ты. Ты разве не понял? Вот уж, блядь, нет, отлично он все понял. Надо было бы быть полным кретином или слепым, чтобы не понять. И оргазм тогда вышел круче, чем за все последние месяцы. Потому что мысленно пририсовывать лицо Джастина каждому встречному Тому, Дику или Джулио – это одно, а видеть его прямо перед собой, видеть, как он смотрит на тебя, бесстыдно и бесстрашно, как и всегда, - совершенно другое. Он всю ночь потом уснуть не мог, так и дрочил до рассвета. Но Джастину обо всем этом знать совершенно не обязательно. И потому Брайан, не отвечая, просто его целует. Целует и... Господи, это же Джастин. Настоящий всамделишный Джастин, твердый и нежный, и тугой, и жадный, и извивающийся под ним, и пахнущий потом, и... Господи... Господи, разъебить твою душу, как же он жил без этого так долго? Так себе жил, честно говоря. Очень-очень так себе. - Ммм... твоя мама будет очень разочарована, - замечает Брайан, когда они, наконец, отрываются друг от друга. Не то чтобы его это волновало. Понятно, что он – сущий кошмар для любой матери, да и Джастин вроде никогда особо не прислушивался к ее словам. И все же... - Да не важно, - отвечает Джастин. – Она не все знает. - А чего она не знает? - Тебя, - отвечает Джастин таким тоном, словно знать его – это какая-то особая привилегия. - А ты типа знаешь? - Лучше многих. Я бы даже сказал, лучше всех. - Лучше Майки? Брайан опускает глаза и видит, что Джастин морщит нос и улыбается ему, не разжимая губ. От этой улыбки ему вечно хочется... Ладно. Джастин тем временем уверенно кивает. - Ну и что же такое, неизвестное Майки, ты обо мне знаешь? На самом деле есть куча вещей, куча историй, шуток и случаев из серии «не вздумай рассказать Майки, что я трахался с таким-то, не то я тебе мошонку отстригу». Брайану просто любопытно, что именно из всего этого запомнил Джастин. На что он обратил внимание. - Я знаю, почему ты никогда его не трахнешь, - нахально выдает Джастин и... Черт, это не тот ответ, которого он ожидал. Джастин до сих пор полон сюрпризов. - И почему же? - Потому что знаешь, что тогда ты его потеряешь. - Потеряю? - Вы больше не сможете оставаться друзьями. И по итогам он тебя возненавидит. Ну что за дерьмо, были же другие причины. Он в свое время придумал множество аргументов, целую картотеку в голове составил. Но вот этот аргумент как-то проще и, вместе с тем, правдивее, чем все, что он сочинил сам. А меж тем самому ему это никогда и в голову не приходило. - Ты... эмм... довольно проницательный, - говорит Брайан, вскинув брови и всеми силами стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Проницательный... Ну и туфта! Пацан – гребанный телепат, да еще и крайне самоуверенный к тому же. - То есть, я прав? - Ты частенько бываешь прав, - признает Брайан. – Ты кое-что понимаешь... про меня. Кое-что такое, чего он сам не хотел бы понимать. И уж точно не хотел бы, чтобы это понимал кто-то другой. Но Джастин понимает. Понимает и все равно хочет быть с ним. И Брайан тянется к его волосам, таким мягким, таким красивым – блядь, он несколько месяцев мечтал в них вцепиться – а второй рукой нашаривает косяк, потому что ему срочно нужно занять чем-то рот, пока тот не начал изрекать глупости. - К тому же моя мама не знает, как отчаянно я по тебе скучал, - говорит Джастин, когда Брайан выдыхает дым. Его мама. Точно. Брайан почти и забыл, с чего начался разговор. Он выпускает колечко дыма, смотрит, как то тает в воздухе, и думает: «Отчаянно? Интересно, насколько отчаянно?» - А кто знает? - спрашивает он, покосившись на Джастина. - Да никто вроде, - отвечает тот. – Ну, может, Дафни... Я вообще-то неплохо маскировался. Ну, или, может, просто поблизости не было никого столь же проницательного, как я сам. - Ну так и что, большой у него был член? Это вот еще откуда вырвалось? Детский сад какой-то, честное слово! И все же ему нужно узнать. Вот нужно – и все. А у Джастина, конечно же, заготовлен идеальный ответ: - Не такой большой, как у тебя. - Я так и думал. Джастин фыркает, целует его в бок и возражает: - Это не ЕДИНСТВЕННАЯ причина, почему я по тебе скучал. Просто одна из... Ха, не стоило ему этого говорить, теперь Брайану есть, где развернуться. - А еще какие были? Он что, отвратительно отсасывал? – допытывается он. – Наверное, кончал раньше времени в восьми случаях из десяти. Дай угадаю, и пяти минут не мог продержаться? Ну, десять, если повезет? - Господи, да не все причины были связаны с сексом... – говорит Джастин и замолкает. И молчание выходит такое приятное, такое многозначительное, как вдруг... Что ж, не верьте тому, кто скажет, что Джастин не умеет вовремя ввернутым замечанием превратить ситуацию в какой-то анекдот. - И вообще, с выдержкой у него никаких проблем не было. - А с чем-то другим, значит, все-таки были? Господи, он сам уже ведет себя как какой-то герой ситкома. Лажаешь, Кинни, ой, как лажаешь. Лучше затянись еще раз. - Просто секс был не очень... На этот раз молчание выходит вовсе не приятным и тянется как будто целую вечность. И Брайан не должен бы задерживать дыхание – трава его уже забрала, он по идее вообще уже не должен бы прислушиваться к разговору. - ... захватывающий, - наконец, заканчивает свою мысль Джастин. И Брайан резко выдыхает воздух вперемешку с дымом и едва не закашливается. - Жуть какая, - говорит он и передает косяк Джастину. Жуть – это все же, наверное, преувеличение, но кому какое дело? И вообще, его лично признание Джастина нисколько не удивляет. Джастину, может, и нравится думать, что он такой большой фанат полутонов и скрипичных концертов, но Брайан-то знает, как обстоят дела на самом деле. Знает, что Джастин любил, конечно, когда по утрам он будил его нежным, чувственным, медленным сексом. Но на каждое такое утро у них приходилось штук по двадцать других трахов, которые Джастин любил больше. Таких, когда Брайан заламывал ему руки за голову и прижимал запястья к кровати, хватал его, швырял, мял, душил, мучил. Потому что знал, что захватывающий секс для Джастина – это когда через край, наотмашь, до боли. Бля, да он только раз взглянул на этого сраного... «музыканта» и сразу понял, что у того силенок не хватит совладать с Джастином в постели. Куда ему! Так что нет, его все это нисколько не удивляет, но убедиться в этом не то чтобы неприятно. - Не знаю, стоит ли нам это обсуждать... – говорит Джастин и затягивается косяком. А потом смеется. - Глядите-ка, кто-то включил ханжу. - Ну, в общем... с ним у меня сердце не неслось вскачь. А с тобой – несется. Господи, иногда этот пацан изрекает такие банальности. Вообще непонятно, почему от этой фразы уголки рта у Брайана ползут вверх, а кровь начинает шуметь в ушах. - Может, просто на дороге были колдоебины? – спрашивает Брайан. Смешно вроде вышло. Вот и Джастин трясет головой и хохочет. И в эту секунду Брайана снова вдруг как будто по голове шарашит – вообще-то с тех пор, как они вышли из офиса, с ним это примерно каждые пятнадцать-двадцать минут происходит – блядь, они же вместе, снова вместе. Это вот Джастин в его постели, настоящий Джастин, не какая-то безымянная дырка, в которую можно сунуть член и воображать Джастина, не чья-то бессмысленная, на хрен ему не нужная задница. И может быть... ну а вдруг?.. та дурацкая часть его жизни, наконец, закончилась. - Хорошо, а? – говорит Брайан, приканчивая косяк. – Давно мне не удавалось прилично потрахаться. - Тебе-то? - Да сам не знаю, что это в последнее время стряслось с парнями. Все какие-то недоделанные. Даже отсосать по-человечески никто не способен. - Может, ты просто всех стоящих уже перепробовал? - предполагает Джастин. Ну а что, может, вот в этом как раз и дело. Может, поэтому он с самого июля не улыбался. - Тебе просто нужно новый бар найти, ну или еще какое-нибудь заведение. - Да ладно, проблема рассосется сама собой, когда я перееду в Нью-Йорк. - В Нью-Йорк? Черт. Он вроде не позволял себе строить планов, пока все точно не решится. Но ничего, ничего. Все будет хорошо. Джастин поедет с ним. Конечно, поедет. - Когда Стоквелл займет пост мэра, он свяжет меня со своими спонсорами, и мы сможем отправиться покорять Нью-Йорк. И к тому времени, как ты закончишь институт, у нас уже будет квартира вдвое больше лофта. - Эммм... круто, конечно. Вот только учусь-то я в Питтсбурге. И кстати, у меня вообще в голове не укладывается, что ты работаешь на этого ебучего урода. Господи, и он туда же. - Уложится, когда мы заживем новой жизнью. Ты разве не хочешь стать художником с Манхеттена? - Я могу стать художником с Манхеттена и без кровавых денег какого-то сраного гомофоба. Произносит он это легко и непринужденно, но Брайан по тону понимает, что Джастин дьявольски серьезен. Что ж, можно было догадаться. Жизнь, видно, еще не все юношеские идеалы из него выбила. Слава богу! - Джастин, это не кровавые деньги. Да ладно, ты же не считаешь, что Робин Гуд был достоин порицания. Вообще-то он приберегал этот аргумент до лучших времен. Хотел козырнуть им в разговоре с Дебби. Но так даже лучше. Вот только Джастин почему-то ржет. - Робин Гуд? Ой, Брайан, да хорош! Робин Гуд воровал у богатых и отдавал бедным. А не помогал богатым притеснять бедных, чтобы потом на вырученные деньги свалить в Нью-Йорк. Ну ладно. На это Брайану вообще-то нечего возразить, так что он просто целует Джастина. И вообще все это не важно. Наплевать! Итан, Стоквелл и все остальные могут построиться парами и пройти на хуй. А вот он, Брайан, позвонит завтра на работу, возьмет больничный и будет трахать Джастина до самого вторника, и неебет. А потом они все как-нибудь уладят. Джастин – все тот же Джастин, ну волосы немного отрасли, и страха еще поубавилось, сам он – Брайан Чертов Кинни. А обо всем остальном они подумают завтра. Впрочем, как и всегда.