Три ключа

Маленький желтый жук натужно завывал, скрипел шинами, но послушно ехал вперед. В машине пахло сигаретами, бензином и пережаренным кофе, что Эмма держала у себя на коленях. На заднем сидении лежала старая гитара, которая волшебным образом появилась у них пару дней назад, когда они, смеясь и поминутно целуясь, сбегали из очередного придорожного городка - дальше и дальше на юг, от зимы и противного осеннего ветра. Нил не особенно любит лето, с его удушливой жарой и воспоминаниями о почти тропическом острове, но руки у Эммы всегда холодные, свитера Нила всегда на ней, поэтому они едут на юг. Нил курит, а Эмма забавно морщится, вдыхая удушливый запах сигарет. Она хочет открыть окно, но за окном только дорожная пыль. Они вечно в пути и Эмме почти нравится быть вечно в пути с Нилом, но она устала. Она хочет маленький домик, пропитанный солнцем и счастьем, с песнями Боба Марли и запахом барбекю, с бежевыми обоями и большой кроватью на втором этаже. Эмма мечтает и молчит, вдыхая запах сигарет и пережаренного кофе из дешевой забегаловки. Они натыкаются на отель у дороги и у них есть немного времени, чтобы почувствовать себя обычными людьми, а не жителями желтого жука. Эмма зовет машину Боб, в чем однажды призналась Нилу, когда перебрала со спиртным. Нил тогда долго смеялся, а Эмма сначала обиделась на него, а потом забыла, за что. Из отеля они выбегают через полчаса, счастливые и до невозможности живые. Эмма трясет мокрыми волосами, попадая водой Нилу на лицо, подпрыгивает как ребенок и то и дело прокатывает на языке слово, что внезапно стало так важно для них. "Таллахасси". - Знаешь, - Эмма сменяет Нила за рулем жука и даже скидывает с себя его жуткий старый свитер, оставшись в белом платьице, - я все детство ждала, когда у меня будет дом. Такой, с занавесками, чтобы они развевались на летнем ветру, во дворе росли цветы, а калитка никогда не запиралась. Я бы напевала глупые песенки, готовила ужины по книге домоводства и всегда бы их безбожно пересаливала. Нил вздыхает, легонько отводит прядь волос Эммы за ухо, прижимается щекой к ее щеке. Эмма почти уверена, что выглядит это странно и смешно - нужно изловчиться, чтобы проделать такой трюк в их машине - но ей все равно. Она почти забывает следить за дорогой, вдыхая мужской запах - дешевых сигарет, отельного шампуня и чего-то острого, почти неуловимого - запах самого Нила. Он смеется, дотягиваясь до руля и выравнивая машину, шепчет что-то, и Эмма понимает - все это будет. Обязательно. Нилу снятся кошмары. Он кричит, вырывается из рук Эммы, стискивает ее запястья до синяков. Не чувствует, когда она прижимается губами к его вискам, пытаясь успокоить. Эмме страшно. Она одергивает свитер, скрывая сине-фиолетовые следы на руках, не переставая пьет кофе и в один день достает из багажника слегка запыленный ловец снов. Кошмары уходят, скрываются в тонкой сетке-леске ловца, ползут по разноцветным свисающем перьям, задевают тяжелые, стеклянные бусины. Нил дышит глубоко и ровно, крепко прижимая Эмму к себе. Ей не спится. Она видит кошмары как наяву, темные и страшные, нехотя уползающие к магической ловушке. Липкие, они, кажется, притянули с собой и ее сны. Эмме больше не видит ночами Талахасси, бледно-розовые занавески и темноволосого мальчугана с карими глазами. Она проваливается в сон как в колодец, темный и безумно глубокий. Иногда Эмме кажется, что в этом виноват Нил, иногда - что она сама. Иногда она хочет все малодушно переложить на ловец снов, эту проклятую сетку-ловушку, что, конечно, просто выпустила все кошмары разом, разрушившие их судьбу. Эмма плачет и проклинает все на свете, иногда молчит, а иногда задумчиво разглядывает все три ключа к ее прошлому. Желтый жук дожидается своего часа на парковке, неизменно привычный и родной Боб, подвеска, украденная и подаренная Нилом, холодит кожу. Эмма боязливо прикасается к третьему ключу, несмело проводит рукой по своему выступающему животу. Она хочет и боится увидеть мальчугана, что так давно приходил к ней во снах. В тот день она вешала занавески. Этот дом, совсем небольшой, с ровно подстриженным газоном и высаженными цветами ее на целый год - Эмма оплатила все сразу, и улыбчивая старушка-хозяйка передала ей ключи. В тот день она ничего не повесила, собрала все свои вещи и уехала навсегда. Розовая ткань покоилась на самом дне небольшого чемодана. Мятая пачка его любимых сигарет - в кармане кожаной куртки. Лебедь неприятно холодил шею. Эмма ненавидела себя. Но его ненавидела еще больше.