Хороший мальчик

Все началось с шутки. В детстве Энакина метало между стремлением угодить и дерзостью. С возрастом он стал чувствовать себя уверенней среди джедаев, так что дерзость начала перевешивать. А подростком он вообще забыл о послушании, так что Оби-Ван почти отчаялся, пытаясь смирить бунтовскую натуру своего падавана. — Похоже, мне стоит посадить тебя на поводок, — с упреком заметил он как-то, шутливо дернув Энакина за косичку. Но вместо того чтобы посмеяться над своим занудным учителем, Энакин лишь беззвучно открыл рот, ошеломленный, а его голубые глаза с огромными зрачками уставились на Оби-Вана из-под длинных ресниц. Розоватый кончик языка прошелся по полной нижней губе, приковав к себе взгляд, и Оби-Ван ощутил беспокойство, сам не зная почему. Когда пришло время снова устраивать Энакину строгий выговор, Оби-Ван приказал ему сесть и ухватил за плечо, дабы точно приковать к месту. Трудно было сказать, насколько Энакин воспринял ту лекцию, но весь оставшийся день он вел себя на удивление смирно и даже чуть ли не робко, если не считать взглядов, которые он то и дело бросал на Оби-Вана. Казалось, Энакина что-то гложет, и Сила вокруг него кружила кипучим водоворотом. С того момента все их общение сопровождало какое-то напряжение, словно между ними натянулась до предела нить. Напряженность эта укрывалась под поверхностными мыслями и напоминала о себе в самый ненужный момент. Жесты, что раньше казались невинными, обретали новое значение, и уже раз или два Оби-Вану давил в себе желание подразнить Энакина, дабы тот не понял его превратно. Иногда он ловил на себе странные взгляды падавана и притворялся тогда, что ничего не замечает, но в Силе Энакин ощущался как заряд, словно ты коснулся языком батарейки: едва сдерживаемая мощь и скрученные потоки энергии, которые так и рвутся на свободу. И, поскольку Энакин никогда не отличался терпением, именно он в конце концов нарушил их хрупкое равновесие. Как-то раз, после долгого спора с Мейсом по поводу связей одной из планет Среднего кольца с Торговой Федерацией, Оби-Ван решил удалиться к себе и обнаружил в комнате стоящего на коленях Энакина. Поначалу Оби-Ван решил, что тот просто медитирует — что само по себе было редкое зрелище — и просто предпочел прибранную комнату учителя своей. Но глаза Энакина были открыты и следили за Оби-Ваном тем пристальным взглядом, которому он не решался дать определение. В руках падавана, сжатых так, что белели костяшки, виднелась короткая полоска кожи. — Мастер, — поприветствовал его Энакин, и Оби-Вану вдруг вспомнились все оттенки значений этого слова: будто Энакин повел разговор сразу в двух направлениях. — Я хотел бы с вами поговорить. Язык его змейкой скользнул по губам — нервная привычка, которой Энакин обзавелся совсем недавно. — Да, Энакин? — Я... — Влажные губы раскрылись, но дальше ничего не последовало. Оби-Ван застыл, как на острие ножа, пока Энакин перед ним вел с собой какую-то внутреннюю борьбу. А потом, словно бросая ему вызов, Энакин дернул вперед руки и показал то, что он там держал. — Это вам. Для меня, то есть. Если хотите. Меня. Ошейник — а это был именно он, понял Оби-Ван, — был сделан из такой же черной кожи, как и накидка Энакина. Он был слишком велик для основной массы мелких питомцев, которых обычно держали на Корусанте. — Это непохоже на разговор, Энакин. — Во рту у Оби-Вана все пересохло, зато ладони взмокли от пота, когда он взялся за ошейник. Кожа была новая, жесткая, но со временем она разносится; изнутри ее покрывала подкладка из бархатистой микрозамши насыщенного коричневого цвета. Имелась также блестящая пряжка с кольцом для жетона с именем. Или для поводка. — Нет, но, думаю, вы и так все поняли, мастер. Вот он, тот самоуверенный и нахальный юноша, столь внезапно затихший в последние месяцы. Стоя на коленях у ног Оби-Вана, он даже не пытался скрыть, куда смотрит, — и дерзко улыбнулся тому, что смог разглядеть. С такого угла ресницы Энакина казались невероятно длинными, и бесстыжий взгляд из-под них устремился на учителя в ожидании реакции. Оби-Ван так крепко вцепился ошейник, что пряжка впечаталась в ладонь. Когда Энакин не получил ожидаемого ответа, самоуверенность его начала испаряться: плечи поникли, а глаза стали затухать. На лице его Оби-Ван читал все те эмоции, которые он до сих пор не решался называть: желание, отчаяние, томление. Надежда. Именно она сломила Оби-Вана. — Пожалуйста? Его мальчик, который рос рабом и требовал столь малого. Теперь уже не мальчик. Взрослый мужчина и гордый (слишком гордый) джедай, у которого по-прежнему было такое доброе сердце. Как будто он может в чем-то действительно отказать своему падавану. Свободной от ошейника рукой Оби-Ван провел по волосам Энакина, задержавшись пальцами у основания косички. — Только будут определенные правила. Вспышка радости в Силе была сродни взрыву сверхновой; волна Света омыла Оби-Вана, прокатившись по их связи. По-прежнему стоя на коленях, Энакин качнулся вперед и уткнулся лицом ему в живот, но Оби-Ван все равно успел разглядеть на лице ученика глупую ухмылку. Энакин потерся носом о мягкую ткань, и Оби-Ван сейчас четко осознавал, что этот рот находится в каких-то сантиметрах от его паха. Он обернул косичку вокруг руки. И потянул. Энакин, подчиняясь, опустился ниже. — Хороший мальчик.