Задушевные разговоры

— Всё замечательно. Он замечательный. Просто… — Она упирается взглядом в потолок, подбирая слова. — Ему, похоже, не очень нравится, когда я сверху. — Элеанор. — Копна смоляных кудрей выныривает из-под простыней, и Элеанор сталкивается с неодобрительным взглядом тёмных глаз. Когда-то Макс смотрела на неё с обожанием. Элеанор скучает по тем временам. По Макс. По таверне. По тому, как все пугливо расступались, встретив её на улице. По приятным мелочам, одним словом. Макс опускает голову на бедро Элеанор, упираясь в него подбородком. — Когда ты предложила постель как способ сбросить напряжение, я ожидала, что мы будем заниматься не разговорами. Рассказы о губернаторе Роджерсе — это определённо не то, что я хочу слышать, когда пытаюсь довести тебя до оргазма. — Прости. — Элеанор несколько смущается. У неё и прежде бывало несколько партнёров в одно и то же время, и раньше ей куда лучше удавалось разделять их как в постели, так и в своей голове. Она обхватывает Макс обеими ногами и с надеждой предлагает: — Попробуем ещё раз? — Может быть, через какое-то время, — кривится Макс и, поднырнув под ногой Элеанор, перекатывается на бок, а затем садится рядом с ней в изголовье кровати. Солнечный свет, проникая через распахнутое окно, свободно разливается по её обнажённой груди, но Макс словно не замечает этого. Элеанор слегка завидует ей. Прежде, когда Нассау правили пираты, секс и нагота не были чем-то постыдным. Но возвращение цивилизации поставило крест на свободных нравах. Англичане могут трахаться только в строго определённых условиях: ночью, при закрытых окнах и приглушённом свете. Элеанор знает, что изумительно выглядит при свечах, но, откровенно говоря, ей это уже поднадоело. Она сползает чуть ниже, чтобы можно было положить голову Макс на колени. Та опускает на неё неуверенный взгляд, и Элеанор прижимается губами к её животу. — Если хочешь, можешь тоже пожаловаться на своих любовников. После всего веселья, которое устроила им Энн Бонни за арест Рэкхема, Элеанор совсем не против, чтобы Макс для разнообразия пожаловалась. Обычно та лишь вздыхает и грустно смотрит в окно, словно эта долговязая нелюдимая мегера была любовью всей её жизни. Макс принимается задумчиво перебирать её волосы. Элеанор ничего не говорит — потому что ей нравится и потому что она уверена, что Макс тут же прекратит, если она об этом скажет. — Я не хочу говорить об Энн, — мягко отвечает Макс. — Эта страница моей жизни перевёрнута и закрыта, нет смысла возвращаться к ней. Элеанор знает, что должна относиться с пониманием, и правда не собирается настаивать. В конце концов, есть ещё масса вещей, которые они могут обсудить, пока Вудс не вернётся с плантаций. — Просто… просто, мне кажется, она в твоём вкусе, — замечает она. — Слишком… агрессивная. И не то чтобы интересный собеседник. Рука в её волосах замирает, и Макс бросает на неё косой взгляд. — А Чарльз Вейн, очевидно, за дверями спальни превращался в образец культуры и благовоспитанности. За дверями спальни Чарльзу Вейну нравилось, когда его шлёпали и дёргали за волосы. Для Элеанор это вполне искупало нехватку других, более возвышенных качеств. — Это другое, — просто отвечает она. — Другое, — соглашается Макс. — Потому что ни Энн, ни я никогда бы не смогли поступить друг с другом так, как поступали вы с Вейном. Она успела забыть, что ровный и спокойный голос Макс может быть не хуже кинжала. Элеанор закусывает губу и отворачивается в сторону, чтобы не смотреть на неё. Через некоторое время Макс снова начинает поглаживать её по голове — как гладят домашнее животное, знающее своё место. И почему-то именно в этот момент Элеанор понимает, что стала мокрой. Её всегда возбуждали странные вещи. Чувства обостряются; Элеанор отчётливо ощущает мягкую кожу под щекой и запах самой Макс так близко от неё. Она плотнее сжимает бёдра. — Элеанор, — с весёлым удивлением тянет Макс, — я смотрю, к тебе вернулся боевой настрой? Этот её тон просто невыносим. Элеанор поднимается и перекидывает ногу через Макс. Ей всегда удобнее быть сверху. Макс проводит ладонью по её бедру и ягодице, затем мягко касается соска. По телу Элеанор пробегает дрожь, и она целует Макс, чтобы скрыть свою реакцию. — Уверена, что не хочешь поговорить о губернаторе Роджерсе? — интересуется Макс, когда они отстраняются друг от друга. Она дышит чуть быстрее обычного, но за исключением этого ничто не выдаёт её возбуждения. Элеанор проскальзывает ладонью между бёдер Макс, и сорвавшееся дыхание служит ей наградой. — Кажется, я на сегодня уже наговорилась, — отвечает она и опрокидывает Макс на сбитые простыни.