Лорд и шлюха

Суббота. Поместье Мансер. 19 : 00 Для такого заядлого игрока как лорд Мансер, факт того, что Джеймс умеет играть в карты, оказался очень и очень важным, так что вечер, свободный от общества Руфуса, был проведён за вполне предсказуемым в данном случае занятием. — Тебя что-то беспокоит? – неожиданно прервал стоявшее в комнате молчание Ридрих. Судя по тону, ему, верно, было всё равно, но угнетённо-задумчивое состояние Адлера аристократа действительно беспокоило: парень ходил каким-то уж слишком молчаливым и хмурым. — Совсем нет, сэр, — попытался скопировать юноша тон лорда Мансера. На деле же, божественный статус Ридриха лишь подтвердился в сознании начинающего джентльмена. Не смотря на то, что юноша постепенно привыкал к вниманию и заботе, он всё равно не переставал поражаться способности мужчины читать его как книгу, угадывая состояние и настроение по каким-то незначительным деталям. Он и в этот раз не ошибся: Адлер был действительно кое-чем обеспокоен, но искренне боялся обсуждать сей вопрос с приютившим его англичанином. — Говори, — уже приказным тоном произнёс лорд Мансер, для верности своих слов небрежно откинув карты в сторону. От чувства безнадёжности и без шанса увильнуть от разговора, юноша только и сделал, что вздохнул. — Я хотел поговорить о лорде Гауэрсе, сэр… — Поразительно! – всплеснул руками Ридрих. — Этого человека здесь даже нет, а он всё равно не оставляет меня в покое! — Он плохой человек, сэр, недобрый, есть в нём что-то злое, — продолжал тем временем юноша, испытывая вполне логичный страх за свои слова. Мужчина же молчал некоторое время. Бедняга Джеймс. Не уж-то он почувствовал, что это за человек на самом деле? Адлер знал Руфуса немного более полумесяца, но видимо, шестое чувство подсказало, что от этого человека, в отношении юноши, исходит некая угроза. Лорд Гауэрс в принципе не обладал в обществе репутацией порядочного человека, хотя истинно был наиболее видным и образованным представителем своего сословия, впрочем, ни то, ни другое не влияло на нежелание остальной аристократии портить с ним отношения. — Ну он, безусловно, не столь хорош, но ты сильно преувеличиваешь, — как можно более равнодушно и беззаботно отозвался лорд Мансер. — Нет, сэр. Поверьте мне, я знаю таких людей. Ничего хорошего ждать от них не стоит, да и верить им крайне опасно, — упорно стоял на своём молодой человек. И опять аристократ не мог с ним не согласиться: не смотря на то, что лорд Гауэрс выделял его среди всех своих знакомых и друзей, вместе с тем относясь к Ридриху куда почтительнее и доброжелательнее, чем к остальным, последний всё равно часто прибывал в состоянии некоего беспокойства. Он с радостью приятельствовал с Руфусом, но до конца ему старался не доверять, ибо этот человек, способный на предательство, да и в общем, не страдающий угрызениями совести в принципе, был способен абсолютно на всё. — Ну, пожалуй, есть в твоих словах доля правды, — без особого восторга согласился Ридрих, с лёгкой отеческой улыбкой посмотрев на Джеймса. — А коли так, мальчик мой, то старайся не портить с этим человеком отношения. В этот момент Адлер так внимательно и испытывающе посмотрел на своего собеседника, что тот понял, что сейчас будет задан контр-вопрос, от которого толком и увильнуть не получится. Так оно и случилось. — Так если Вы со мной согласны, то почему с ним дружите? — менее желательный из всех вопросов всё-таки был задан. — Сейчас уже слишком поздно и опасно рвать с ним хорошие отношения, — уклончиво и не очень честно ответил лорд Мансер. Адлер замолчал. Затем, томно вздохнув, он вновь углубился в свои карты, стараясь более не пересекаться с мужчиной взглядами. Если быть уж совсем откровенным, то он искренне беспокоился за своего спасителя. Юноше казалось, что с таким святым, по его мнению, человеком, должны находиться рядом уж как минимум порядочные люди. От Джемса не укрылся факт того, что Ридрих старается защитить, не дать Гауэрсу обидеть его. — Джеймс… Джеймс… Молодой человек настолько глубоко ушёл в свои мысли, что не сразу услышал, как Мансер звал его. Когда же он поднял глаза, то встретился со спокойным добрым взглядом аристократа, который внимательно смотрел на него. — Не беспокойся за меня, мальчик мой, хорошо? Это я взял тебя жить к себе, и я должен за тебя волноваться и защищать. Этому мягкому и уверенному голосу сопротивляться было невозможно, да и не хотелось даже. Но вот так просто, перестать думать, не переживать о Ридрихе, Адлер просто на просто не мог. Понедельник. Поместье Мансер. 10 : 18 — Мы скучно живём, дорогой друг, очень скучно. Именно с этими, и никакими другими словами лорд Гауэрс потревожил покой хозяина поместья, буквально ворвавшись к тому в кабинет. Ридрих, как обычно, будучи занятым, молча указал другу на свободное кресло, в которое последний мгновенно опустился, продолжая свой драматический монолог: — Мы боремся за что-то слишком низкое, некрасивое… А занимаемся и вовсе не понятно чем. — Безусловно. Растрачиваем собственные состояния на балах, заключаем безнравственные споры и уж совсем от нечего делать балуемся политическими делами государства, — без особого интереса отозвался лорд Мансер, подписывая какие-то бумаги. — Боже! Храни королеву! – с чувством произнёс Руфус, словно в молитве сложив ладони и воздев очи к потолку. — Аминь, — заключил всё тем же тоном Ридрих, уделяя очередному документу куда большее внимание, нежели своему гостю. Тот же, в свою очередь, позволил мужчине вести себя подобным образом. По сути, это ведь были его едва ли не последние минуты в статусе ещё более— менее честного человека. Гауэрсу терять уже было нечего: он уважал только себя и свои желания, относясь ко всему остальному на этой бренной земле весьма незаинтересованно. Мансер же, благороднейший души человек, был исключительным сторонником жёстких принципов, а потому до сих пор винил себя за заключенное с «дьяволом» пари. Ему было стыдно как перед собой, так и перед Джеймсом, которого же он сам во всё это втянул. После этого Ридрих дал себе три обещания, которые точно знал, что не нарушит. Во-первых, более никогда не заключать с этим змеем-искусителем в лице Руфуса какие-либо пари, даже самые безобидные. Во-вторых, никогда, ни при каких условиях, даже под пытками и страхом смерти не рассказывать Адлеру правды о ныне происходящем. Аристократ видел, как юноша, словно ребёнок, тянется к нему, видел бесконечную благодарность в этих голубых глазах, видел готовность отдать жизнь за человека, который спас его, ведь как ясный день было ясно: такое чудо не по собственному желанию оказалось на улице, в ожидании, когда он за какие-то копейки станет чьей-то собственностью на несколько часов. А третье обещание, и самое главное, заключалось в том, что даже по истечению срока, в независимости от того, выиграет лорд Мансер или проиграет, он не выкинет Джеймса на улицу, словно шавку. Никогда. Когда с основными бумагами было покончено, мужчина поднял взгляд на своего гостя, всем своим видом стараясь того уверить, что готов его внимательно слушать. — Так вот, дело в нашем пари… — с готовностью начал лорд Гауэрс. — Что с ним в этот раз не так? — касаться этой темы лорд Мансер не любил и не хотел, от чего нахмурился. — О нет, с ним всё прекрасно. Пари великолепно. «Как же», — в мыслях заметил Ридрих, складывая руки на столе. — Но мы опять, друг мой, опять сражаемся не за то… Я говорил об этом, как только зашёл в Ваш кабинет, — гость поднялся со своего места, принявшись расхаживать по кабинету взад-вперёд, будто это могло как-то помочь в его рассуждениях. — Мне это уже не нравится, но прошу Вас продолжать, — сощурился хозяин поместья. — Итак, о чём я? Ах, да. Наше пари. Вы в корне меняете жизнь бедняка, делая его аристократом. Вы говорите, что сумеете, я – утверждаю обратное, хотя обязан признать, что Ваши успехи впечатляют. Но, друг мой, ведь это только тело. Из простой железки в золото. Мы сражаемся за тело, спорим за мясо. А я хочу душу, — взгляд карих глаз был переполнен цинизмом, сарказмом и жестокостью, всегда так свойственным лорду Гауэрса. — Не понимаю, к чему Вы ведёте, — на деле же, Мансер начинал догадываться, что хочет предложить его друг, но молился, чтоб догадка его не оправдалась никоим образом. — Имею все основания полагать, что Адлер обязательно влюбится в Вас, конечно, если ещё этого не сделал. Ставлю на это тысячу! — Невозможно! – воскликнул Ридрих, вскакивая. — А почему нет? Думаете, что он и Вы — оба мужчины, проблема? Ничуть нет. Шлюха? Ха! Кто сказал, что у этого продажного мальчика нет сердца, и что-то помешает ему влюбиться в своего спасителя? Да и зная Вас, думаю, подобная мысль будет тешить Ваше самолюбие, — со смесью мёда и вызова в голосе говорил Руфус, внимательно наблюдая за изменениями в лице второго аристократа, пока тот, наконец, не расхохотался в полный голос. — Да, друг мой, я невольно поражаюсь Вам. Не будь эта мысль столь абсурдна и беспочвенна, я бы обвинил Вас, как минимум, во всех грехах этого мира, — сквозь всё тот же хохот ответил лорд Мансер. — Значит, согласны? – сверкнул глазами Гауэрс. — Ещё спрашиваете. Лишние деньги никогда и никому не мешали, даже богачам вроде меня. Это была третья крупная ошибка Ридриха Мансера, ибо он забыл ту страшную истину, о которой старался никогда не забывать: Руфус никогда не делает ничего просто так, не совершает безосновательных поступков, а ещё он никогда не остаётся без выигрыша, даже если проиграл.