Мятежи прошлого, водка и печенье

Бывают такие дни, что делать ничего не хочется, а надо. Теплые солнечные деньки, когда смотришь на улицу и невольно улыбаешься, и думаешь: «Позже, позже…» Но бывает и наоборот. Холодная, затянувшаяся зима создавала полностью противоположное настроение. Такое, что сделать что-то очень-очень хочется. Но нельзя, не нужно. И это угнетало высокого фиолетовоглазого мужчину. Не так как Иго, Смута или же Отечественная. Или всё же ситуация схожая? Долго же эта неопределенность продолжается. Может и относительно долго, да… Иван прикрыл глаза и, раскинувшись в кресле, задумался. Ведь уже не раз его народ поднимался против правительства. Влияние Франциска и идей его граждан, не иначе. Хотя… И раньше бунтов хватало. Брагинский, не глядя, достал из кармана фляжку с водкой и, отпив, погрузился в воспоминания… 1380 год… Впервые, с начала Ига, маленький Иван серьёзно столкнулся на поле битвы с Золотой Ордой, весьма недружелюбным и скрытным парнем. Настолько, что его имя даже забылось самим Россией. Хотя… Это ведь общая черта азиатских стран. Дмитрий Иванович вел русичей в бой, вел за собой и они шли. И Иван тоже шёл, что уж… Сейчас он понимает, что люди шли больше не за полководцем, а за ним — маленьким, но мужественным Россией. Шли против господства, против правил… 1606 год… Иван нервно теребит в руках подсолнух и с ужасом смотрит на ещё совсем недавно казавшегося ему таким родным царя Лжедмитрия. Того порядили в обрывки одежды и пытали. Но он до конца твердил, что приходится сыном Ивану IV. Вдруг вперед вышел боярский сын Григорий Валуев и выстрелил в Лжедмитрия. Толпа добивает несчастного и почти никто не замечает подростка, выронившего из рук подсолнух и закрывшего лицо руками. Кто-то даже случайно задевает его камнем. Парень падает, ударяясь головой о холодную землю. Больно, конечно… Но не смертельно. Не для России. Правда, следующие несколько лет были не из лёгких… 1825 год. Вот тут уже довольно взрослый Иван впервые ощутил боль обиды. Дворяне вышли на площадь.… Хотя нет. Если бы было так, то всё было бы честно… Дворяне вывели народ на площадь. Те, на кого полагался император, подвели его. Пусть Иван постоянно ощущал боль в теле, как напоминание о страданиях народа. Такой путь, какой предлагали декабристы, ему не нравился. И, самое пугающее, это довольно схоже с недавними событиями, разве что времена и нравы чуть смягчились. Воспоминания Брагинского прервал осторожный стук в дверь. — Заходите, да. В комнату заглянула миловидная девушка в фиолетовом платье. В её глазах что-то подозрительно блеснуло. Брагинский икнул. — Брат, я к тебе… Он искренне любил свою сестру и всегда радовался, когда они встречались… Но с другой стороны… — Да, да… Зачем пришла, Наташ? — Я тут подумала… Мы же так близки по нашим культурам и интересам… — Мы всегда такими были… — устало вздохнул Иван. Он уже понимал, к чему клонит сестра, но сейчас у него был готов план. — Давай поженимся? — почти без надежды в голосе, но всё с тем же с напором проговорила девушка Иван встал с кресла и подошел вплотную к Наташе. Вообще, многие страны после такого откладывали кирпичи, побольше, чем после небезызвестной канадской видеоигры… Но Беларуси нечего бояться. Она и не станет. Мысленно Иван усмехнулся. Бесстрашие (или, вернее сказать, безрассудство) — их общая черта с сестрами, как ни крути. — Я всегда боялся этого, Наташ… Понимаешь сама ведь, это не то, что должен делать старший брат, — Россия взял девушку за плечи, и та немного вздрогнула, — Но ты… Что ты сделаешь, если я вдруг соглашусь? — Я-а? — Беларусь опешила от подобного поворота событий… Но сориентировалась довольно быстро, — Я… Буду очень рада! Ты… Ты правда согласен, Ваня? — Нет, нет, — отрицательно замахал руками Иван. Мужчина явно не хотел такого исхода своей шутки, — Я как-то не из тех, кто хотел бы детьми обзаводиться, тем более от сестры собственной… — Совсем дурак! — девушка с размаху ударила брата по щеке, но тут же виновато отдернула руки и проговорила, — Кто же о детях говорит? — А люди для этого семьи образуют, так то… — неуверенно проговорил Брагинский, потирая щеку — Мы же не люди, — горько усмехнулась девушка, — Да и взгляни на Родериха с Элизабетой. — Вообще-то, они в разводе, — задумчиво проговорил Брагинский, — И не настолько близкие родственники… — Но любят друг друга… И они всё так же живут вместе. А я тебя люблю, а ты… — девушка, казалось, вот-вот заплачет. — Так и я тебя люблю, сестренка, — Иван тепло обнял Наташу, — Но брак между родственниками — не то, что одобрили бы… Да кто угодно, строго говоря. Но зачем же нам жить в браке, если всё и так хорошо? — Так ли хорошо? — ехидно поинтересовалась девушка, отпрянув от брата и с усмешкой взглянув ему в глаза, — Было бы хорошо — стал бы ты снова пить? — На Руси есть веселие пить… — было пытался оправдаться Брагинский, но Арловская его перебила — Мне-то можешь не заливать, — холодно усмехнулась Беларусь, но, взяв руку брата и начав гладить её, продолжила говорить уже более теплым тоном, — Я же знаю — ты не пьёшь просто так… — Наташ… — Я бы могла тебе помогать всегда, стань мы едины… — Я бы мог с тобою быть… — начал неторопливо высокий славянин, осторожно высвобождая ладонь из цепких пальцев сестры, — Даже играть роль мужа мог бы… Да только это была бы не более, чем игра. Девушка отдалилась от брата, на её глаза начали наворачиваться слезы, но мужчина продолжил: — Мы и так достаточно близки. Ещё больше в свои проблемы я тебя втягивать не хочу. Это моё дело, — вздохнул мужчина, прикрыв глаза и покачав головой, — я его сам должен решить, да… — Сам… — тихо произнесла Наташа, — Раньше ты не отказывался от помощи родных… — Я не отказываюсь. Но разве для того вы ушли из моего дома тогда, чтобы вернуться сейчас? — Я была против ухода. — Неважно. Теперь мы хоть и работаем вместе, едиными не являемся. — Прямо как перед нашим объединением в 1919-м. — Вообще-то, вы до того неплохо с Литвой тогда ладили. — Этот мальчишка никаких намёков не понимает, — хмыкнула девушка. — В своей целеустремленности вы схожи. — Не важно, — видно, Беларусь не очень-то хочет касаться этой темы, — Лучше расскажи, что у тебя такого творится? — А у вас в новостях не говорят? — Кто верит тому, что говорят по телевизору? — Верно… Пошли, поедим хоть, чего просто так стоять? — Пойдём… — согласилась девушка Кухня в загородном доме России представляла собой просторное помещение с резной деревянной мебелью и различной утварью, от декоративной старинной, до вполне себе используемой, современной. Мужчина поставил кипятиться чайник и, подойдя к высокому шкафу, достал пачку печенья. — Думаешь, это хорошая пища? — Мне нравится. Да и тебе, вроде как. Девушка не ответила. — Ты присаживайся. Девушка послушно заняла место за столом и, откуда-то достав нож, начала крутить острую игрушку в руках. — Так что у тебя происходит? — Да, старая песня… — вздохнул мужчина, распаковывая пачку «Юбилейного» и двигая её к сестре, — Ты же помнишь про нашу ситуацию с коррупцией? — Ага, — настороженно произнесла девушка. — Ну так вот… — Брагинский присел напротив сестры и посмотрел ей в глаза, — Организовали они митинг… Против коррупции… — Ясно. Ну, а что твои… — Разогнали, — вздохнул Иван, — Митингующие что-то там нарушили… — Что-то? — возмутилась девушка, — Это, строго говоря, твоё дело — следить за волнениями внутри себя. И тебе должно быть известно всё. — Ну не в том месте они стояли, — неуверенно произнес Россия, — Не в том, которое указали… — Коль так, значит пусть. Сами нарвались, — Беларусь поднялась и выключила вскипевший чайник, разливая воду по чашкам, — Ты становишься слишком мягким. — Это же люди, Наташ. Спасибо, — Брагинский принял чашку и неторопливо начал помешивать сахар, — С ними осторожно надо… — Посмотри на Вана, — Наташа скривила лицо. Китайца она не любила, но больше по личным причинам, нежели из-за какого-то политического соперничества. А здесь он пришёлся весьма кстати, — У него коррупция весьма эффективно регулируется. Испуганный взгляд брата о многом сказал девушке. Да, верно говорят, что нравы меняются… Даже на уровне стран. Особенно на уровне стран. — Не смотри на меня так. Ты ведь всегда будешь пугающим северным гигантом для них, — Арловская махнула рукой в сторону заката, — И даже если всё будет точно так же, как в Европе, ты останешься азиатом для стран вроде Кёркленда или Байльшидта. Так смысл пытаться подстраиваться под них? — Я просто не хочу новой крови у себя на руках, — прошептал Иван, опустив глаза. Из светло-коричневого водного зеркала чашки на него смотрели два фиолетовых усталых глаза. Но значит ли это — отчаявшихся? Нет. В глубине зрачков теплилась искра надежды. — И это ты своим появлением вызываешь панический страх у Альфреда и Артура… Они бы меньше боялись тебя, если бы видели сейчас… — Беларусь взяла печеньку и, разломив её напополам, принялась есть свою половину. — О, они не раз видели меня ослабленным, Наташа… Ослабленным, да. Но сломленным, — мужчина поднял взгляд от чашки и, взяв свою половину печенья, проговорил, — никогда. Беларусь почувствовала стальные нотки в голосе, столь присущие её брату в ушедшем столетии. Такое, конечно, слегка настораживало, но не могло не радовать. Все разы, когда Россия падал, он поднимался и шёл дальше, вселяя своей улыбкой панический ужас в противников и даже многих союзников. Хотя… Кто теперь союзник Ивану? Эдвард, Райвис, Торис… Ушли. Да и не просто ушли — их нынешние правители стараются отдалить их от брата как можно дальше… Ван… Кажется, после распада Союза, ему стало совсем неинтересно с братом, хоть тот и пытается задружить с Китаем… — Спасибо, что помогла мне, Наташа. — Спасибо… А за что? Разве они с Катей не оставили брата? Хотя, с другой стороны, у Украины сейчас свои проблемы, её винить несправедливо… А чем же помогла Беларусь? — Да только за что же ты меня благодаришь, Ваня? Я ведь знаю, что постоянными просьбами о свадьбе… пугаю тебя… Ты похудел и осунулся, брат… За что тебе меня благодарить? Брагинский усмехнулся и, поднявшись со стула, подошёл сзади к сестре. Беларусь почувствовала, как руки брата мягко сжали её в объятиях. — Неважно, что ты говоришь о свадьбе, — Брагинский нервно сглотнул, — Если ты хочешь жить у меня — я не был против никогда. Похудел я… Да, может, но совсем немного… А за что благодарить… Ты приходишь ко мне, беспокоишься о ситуации внутри России. Да, может это и нормальные отношения между людьми, связанными кровными узами… — Да только мы не люди… — закрыв глаза, прошептала Наташа. — И за ту поддержку, что ты оказываешь мне, я говорю тебе спасибо. И всегда буду благодарен за твои помощь, дружбу и… — И? — что же ещё? — И любовь. Это всегда греет мне сердце, пусть и пугает вместе с тем, — Иван нежно поцеловал сестру в щеку. Бывают такие дни, что делать ничего не надо… Снежинки мерно пролетают мимо окна, покрывая белым ковром землю, нашу многострадальную землю. И им, этим маленьким хрусталикам льда, неважно, что уже весна на дворе. Они просто летят и падают наземь. Ему всегда было интересно наблюдать за снегом и больше других Иван знает об этом явлении. Но наблюдать за такой грустной погодой в одиночестве — вгоняет в тоску… А когда рядом с тобой сидит любящий человек, совместно с тобой поедающий печенье, наоборот — заставляет биться сердце сильнее.