Дары драконов и простых смертных

Гет
PG-13
Завершён
13
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
13 Нравится 2 Отзывы 0 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Как и во всех городах в подземелье, огни Тор-Линдхата никогда не гаснут. С тихой улыбкой Вильма, Дева щита, смотрит на пламя, живое и горячее, что вьется по стенам города и сияет десятками маленьких солнц. Под ногами ее, под камнем моста — магма; жаркая, яростная, она течет рекой, раскаляет свое искусственное русло. Волны тепла щекочут тело Вильмы, окутывают, будто плотным одеялом, баюкают. В такое время приятно ощущать, что хотя бы стихия пытается утешить тебя. — Так посмотришь — и не верится, что все это едва не погибло, — раздается за плечом Вильмы голос знахарки. Она, эта старая женщина, не осмеливается стоять прямо над лавой, жар уже слишком страшен для ее хрупких костей. — А мне не верится, что все это все же сумело выжить, — тихо отзывается Вильма. Она не хочет продолжать разговор. — Слава Аркату, — шепчет старуха и тихо, осторожно ступает на мост. — Слава Аркату и великому Кари. Вильма делает шаг в сторону, чтобы пропустить знахарку. Ее пятки оказываются за краем моста, и волны жара тут же касаются их даже сквозь латные ботинки. Почувствовав это, Вильма слегка наклоняется вперед и переносит вес тела на пальцы, хотя ей уже не страшно упасть. — Берегите себя, дорогая Вильма, — благополучно перебравшись на другую сторону, старуха поправляет узелки за спиной. — Отдыхайте побольше, кушайте как следует, и все в порядке будет. Отвечать тяжело, слова застревают в глотке, как горячие камни; Вильма ограничивается одним лишь кивком, вежливым и одобряющим. По счастью, знахарке этого хватает; она отворачивается и медленно бредет в сторону города. Обождав, пока старуха удалится на достаточное расстояние, Вильма срывается с места. Шаг ее быстр, она почти бежит; стальные подошвы ударяются о каменные полы гулко и сильно. Путь Вильмы лежит через средоточие магмы, где гномы-заводчики держат элементалей. Сейчас вечер, и на берегах лавовых ручьев можно увидеть несколько этих огромных базальтовых созданий; они пьют расплавленный камень, точно буйволы — воду. Задержав на них взгляд, Вильма тем не менее не замедляет шаг, продолжает бежать все выше и выше по оплавившимся от жара лестницам. Цель ее пути сверкает магическими огнями и блестит текучей магмой, стоит только поднять глаза. Несмотря на спешку на дорогу у Вильмы уходит еще добрых полчаса; когда она добирается до огромного дома, сердце бьется, точно обезумевшее, боль заливает грудину и отдается в спине. Вильма непроизвольно кладет руку поверх кирасы, глубоко выдыхает, обеспокоенная. Быть может, стоит завтра еще раз зайти к старухе-знахарке? Через некоторое время боль все же уходит; Вильма стирает пот со лба и разминает уставшую спину, прислушивается к своим ощущениям. Нет, это все-таки не сердце ее подводит — лишь уставшие мышцы и кости. Тогда Дева щита, вздрогнув всем телом, тянется к двери. Каменные створки распахиваются и выпускают такой жар, что у Вильмы перехватывает дыхание; ее светлые локоны, в мгновение ока высохшие от пота, завиваются в тугие колечки. Кажется, будто там, в зале, находится вулкан, и в какой-то степени так оно и есть. Огромный и мощный, он стоит спиной к гостье; огненные волосы вьются клубами, докрасна раскалив потолок. Молот в руке под стать обладателю — даже он больше Вильмы и явно тяжелее, но эйнхерий обращается с ним легко, будто это детская игрушка. Искры разлетаются во все стороны с каждым ударом, алый металл мерцает и мягко сгибается в руках хозяина. — Здравствуй, Кари, — произносит Вильма, когда молот возносится к потолку. — Вильма… — вместо удара по металлу молот касается пола. — Я очень рад тебя видеть. Эйнхерий оборачивается медленно, будто его тело — драгоценный сосуд. Огонь взвивается над его плечами и проступает сквозь плоть, золоченые доспехи сверкают в отблесках пламени. Кари встает на колено и распахивает руки — жар опаляет Вильму, на лбу проступает испарина, но она все равно делает шаг вперед, потом еще один. Дышать тяжело, запах дыма проникает в горло, но Вильме все равно — ну и пусть, это всего лишь волосы, утром она отрежет обгоревшие. Дева щита прижимается к груди эйнхерия, и жар его тела заставляет испариться слезы, что закипают в ее глазах. — Как ты сегодня? — голос у Вильмы тихий и хриплый из-за пересохшего горла. Ее спина под одеждой вся в поту, влага стекает по коже, неприятно щекочет тело. — Уже и плавильня не нужна, — голос Кари звучит над головой Девы щита, дыхание его горячо, точно у дракона. — Достаточно лишь снять перчатки. Эйнхерий бережно разводит руки в стороны и выпускает ее из объятий; огонь сполохами рвется сквозь серую кожу с каждым движением мускулов, пытается тронуть светлые локоны Вильмы. Дева щита не морщится, не делает попыток отодвинуться, лишь смотрит на преклонившего колени гиганта. Глаза ее сухи, точно пески Сахаара. — Думаю, тебе не стоит приходить завтра, — Кари поднимается с колен медленно, чтобы сочащееся из его тела пламя не коснулось Вильмы. — Мне все сложнее сдерживать его. Я не хочу… не хочу, чтобы ты пострадала. Отведя руку назад, эйнхерий касается остывшей было упряжи, и жидкое пламя растекается по металлу, докрасна раскаляет его. Дева щита вздрагивает, представив, что подобный жар способен сделать с живой плотью. — Я — дитя Арката. Я не боюсь огня, — упрямо возражает она собеседнику. Лишь бы не дрожал голос, думает она, лишь бы глаза так и были иссушены жаром! — У Арката особое отношение к своим детям, Вильма, — горько усмехается Кари. Прорвав тонкую кожу на сгибе локтя, ручеек магмы стекает по его руке. — И дары его временами странны, и не дары они вовсе. Прошу тебя, не приходи больше. В его голосе нет злобы, одна лишь усталость; у нее же нет слов, чтобы опровергнуть сказанное. Дева щита признает свое поражение и опускает голову. Деве щита больше нечего сказать. — У меня тоже есть дар для тебя, Кари, не только у Арката, — Вильма Бйорнсдоттир поднимает подбородок и смотрит прямо в огненные глаза эйнхерия. В ее взгляде упрямство и храбрость, граничащая с отчаянием; нет уже больше Девы щита, осталась лишь женщина, упертая и все еще не сломленная. Тон ее, резкий, не терпящий возражений, настораживает Кари. Склонив голову, великан смотрит на нее сверху вниз, и во всей его огромной фигуре чувствуется неуверенность. — Я ходила сегодня к одной знахарке… — сказать прямо сложнее и страшнее, чем кажется, и Вильма делает себе поблажку, дает несколько мгновений на то, чтобы собраться с духом. — И она подтвердила мою догадку. Я ношу ребенка, Кари. Твое дитя. Эйнхерий ничего не говорит в ответ. Вильма уже было собирается сделать шаг и повторить, но мурашки бегут по хребту — нельзя, не стоит, отойди. Вильма слушается, отступает и едва не падает навзничь, когда камень под ее ногами начинает плавиться и раскалять металл сапог. В глазах темнеет, голова идет кругом; в отчаянной попытке удержаться Вильма взмахивает руками, но это не помогает. Огонь охватывает ее; из пересохшего горла вырывается хриплый крик. Расплавленный пол обжигает ее спину, огненный поток проносится над головой — Вильма узнает в нем Кари лишь тогда, когда его истекающие магмой ладони распахивают двери. Тело эйнхерия плавится от радости, точно свеча. — Спасибо, Вильма, — шепчет Кари, когда жар уходит наружу и она может твердо стоять на ногах. Пламя сочится из пор на его лице, струйки магмы слезами стекают по щекам. — Я не смел и надеяться. Вильма не удерживается от улыбки — после всего, что успело свершиться, Кари так и робеет рядом с ней, даже в моменты радости. А тогда, в снежных горах, он даже глаз не смел поднять на нее! Улыбка Вильмы становится печальной от мысли о том, сколь многое она отдала бы, чтобы вновь оказаться там, среди заледенелых скал. — Но если родится дочь, я не хочу, чтобы она стала Девой щита, — решив не откладывать, заявляет Вильма. Это слишком важно для нее, чтобы молчать. — Как пожелаешь, — легко соглашается Кари. Его кожа из серой медленно перецветает в темно-бордовую, огонь неудержимо рвется наружу, и только воля эйнхерия, кажется, останавливает его. — А позволишь, я… Запнувшись на полуслове, Кари покачивается, хватается за стену; камень тут же краснеет от жара, начинает плавиться. Жестом остановив Вильму, эйнхерий замирает, лишь грудь его поднимается и опускается, точно кузнечные меха. Из приоткрытых губ летят огненные искры. — Позволишь, я подарю эту упряжь нашему ребенку? — справившись с плавящим нутро жаром, Кари вымученно улыбается и едва-едва кивает в сторону наковальни. — Я хотел сделать ее для тебя, но почему бы не выплавить две, правда? — Да, конечно, — Вильма возвращает ему улыбку и поправляет волосы, стараясь незаметно смахнуть слезу. — Это будет очень здорово. — Тогда я продолжу работать! — с наигранной радостью восклицает эйнхерий. Если бы не спазмы мышц под его совсем уже алой кожей, Вильма могла бы убедить себя в том, что Кари действительно не терпится продолжить делать упряжь. Но она понимает, что спорить нет смысла, и движется к порогу. — Я зайду к тебе завтра, хорошо? — Вильма очень не хочет отступать. — Я пошлю кого-нибудь за тобой, обязательно! — из глубины комнаты отзывается Кари, поспешно отворачиваясь и выплескивая сквозь кожу ненасытное пламя. Из него плохой лжец. Когда они видятся в следующий раз, Вильме не удается подойти ближе. На то, чтобы следы ожогов полностью исчезли, а волосы отросли, потребуется почти год.

* * *

Даже после войны это черный день для Тор-Линдхата и всего Гримхейма. Вильма идет в середине процессии, вперив взгляд в руны, высеченные на погребальной плите. Она запрещает себе поднимать глаза на спекшийся прах и оплавившиеся от жара доспехи. Гномы вокруг нее в большинстве своем смотрят себе под ноги; некоторые не удерживаются от всхлипываний, кто-то молчит, только слезы стекают по щекам. Дети жмутся к родителям; они, по счастью, еще не в состоянии понять всего ужаса недавней войны и цены, которой далась победа. На два шага позади носильщиков парят сотканные из пепла дисы; отблески их пламенных одежд играют на горнах скальдов, что низкими голосами поют о Кари, великом спасителе Гримхейма. Вильма не хочет им подпевать. Затворники-кобольды, вышедшие, чтобы проводить умершего героя, запускают сотворенные жрецами огненные сферы. От этого за процессией остается хвост волшебного мягкого пламени. Когда они подходят к святилищу Арката и новый король, Толгар, с волосами рыжими, как охра, заводит речь, Вильма не слушает. Сложив руки на груди, она так и смотрит на руны, стараясь следить за тем, чтобы кто-нибудь особо горюющий не толкнул ее, стремясь припасть к погребальной плите. За весь этот день Вильма еще не произнесла и звука. Речь Толгара длинна; после него слово переходит к Хангвулу, затем — к прочим ярлам и танам. Каждый хочет выказать уважение умершему, тем более что на это остается не так много времени — через час погребальную плиту опустят прямо в реку магмы, огибающую город. К тому моменту, когда могильщики заканчивают травить цепи, больше половины провожающих уже расходится; еще столь многое нужно успеть починить и отстроить заново после боев, проведать столь многих раненых и новых сирот. Пользуясь этим, Вильма подходит ближе, к самому провалу, сквозь который видна огненная река, жадно вгрызающаяся в лежащие на плите останки. — Спасибо, любовь моя, — сложив ладони на сокрытом туникой животе, произносит она. Слезы, текущие по щекам, безмолвно завершают послание. В маленьком домике Вильмы в самой дальней кладовке под несколькими замками лежат изваянные из раскаленного металла упряжи в ожидании своего часа.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.