Кредит доверия

Капитан выдает ему кредит доверия. Наташа выступает поручителем – движение ресниц, короткий кивок. - Есть костюм? - Есть. - Тогда одевайся. Идти за плечом Капитана Америки, получив безмолвное разрешение прикрывать ему спину – большая честь. Клинт старается отплатить с процентами. Сначала в бою. Бой заканчивается слишком быстро. Победа – жаркая, хмельная – оставляет привкус разочарования. Когда Тор забирает тессеракт и Локи в Асгард, рвется невидимая паутина. Связь между командой. Паутина сгорает во вспышке чистой энергии, сопровождающей перемещение богов. Люди разъезжаются. Клинт и Наташа уезжают вместе: их нить привязанности не сжечь, не разорвать – поранишь руки. Нить скручена из лохмотьев доверия, пропитана давней, уже засохшей кровью. Секс привычно хорош, но Клинт видит, чует – Наташа не с ним. Кто на этот раз? Кто отпечатался на изнанке век, ради кого зажмурены глаза? Клинт догадывается. Он надеется, что блажь быстро пройдет. Такое и раньше бывало. Но те, кто мелькали раньше – не чета Капитану Америки. Капитан – мечта. Конфетка в яркой обертке. Тот редкий случай, когда Клинту хочется просто полюбоваться. Он, засыпая, бормочет: «Не разворачивай». Утром Наташи и след простыл. Месяц разлуки. Много? Мало? Кому как... Звонок будит среди ночи: «Приезжай». Кредит доверия. Большая честь. Наташа смотрит невинно, лукаво: - Мы скучали, Клинт. Кэп ограничивается сухим кивком. Обертка развернута. От вида сильного тела темнеет в глазах – томит жажда. Не утолить. Наташа не подпустит его к этому члену. Кэп – Стив – лежит на спине. Молча, как агнец, пожираемый рыжими языками пламени. Клинту не нужны объяснения, он считывает взгляды, приметы, усталость, неутоленную похоть. Кэп не может кончить. Наташа не хочет отступить и признать поражение. Стив – уже не Кэп – съезжает к краю кровати, придерживая Нат за бедра. Поднимает ногу, подтягивая колено, открывается. Кредит доверия возрастает стократно. Клинт принимает его с горечью: заместитель при заместителе, живой страпон, вызванный на помощь. Гордость шепчет: «Уходи». Желание и преданность толкают на колени. Клинт вылизывает Стива долго и старательно, собирая языком выжатый Наташей пот, приучая к себе, где-то в глубине души надеясь поразить умением. Похоже, ласка Стиву не в новинку. Клинт временами поднимает голову, заглядывает Наташе под локоть. Ни капли смущения или краски на щеках, только искры желания в потемневших глазах – жертвенный агнец теряет покорность, начинает работать бедрами. Клинт еле втискивается по смазке презерватива: туго, темнеет в глазах, хочется впиться зубами Наташе в шею, заставить ее разделить боль, наказать за выдумку. Он ограничивается поцелуем. Приноравливается к ритму, медленно, но верно подталкивает Стива к оргазму. Он держит в руках обоих, чувствует, как проникновение вынуждает Стива вскинуть бедра, засадить Наташе поглубже, вызывая утомленный стон. Звуки издает только она – и Стив, и Клинт движутся молча, стискивая зубы. Злит то, что у Стива закрыты глаза. Кто мелькает на изнанке век, чье имя удерживают пересохшие губы? Клинт понимает: в душу хода нет. Кредит выдается только на тело. Обида помогает попасть по слабому месту. Клинт становится коленом на кровать, наваливается и выбивает из Стива короткий всхлип. Наташа едва удерживается на члене – Стив дергается резко, как необъезженный жеребец. Клинт чувствует себя счастливчиком, выбравшимся на твердую дорогу после блуждания в джунглях. Он прет вперед, наращивая скорость, заставляя Стива стонать – жалобно и прерывисто. Кончая, Стив закрывает лицо локтем, и Клинт, кончающий следом как по команде, не может прочитать имя по губам. Они дремлют, огораживая телами крепко заснувшую Наташу – долгая скачка на этом жеребце вымотала ее до полной потери сил. Кэп – уже не Стив – уходит на рассвете. Прощается с Клинтом без неловкости, без обещания повторить. «Кто? – думает Клинт, перебирая доступное прошлое Стива. – Говард Старк? Нет, не он. Стив бы не обжегся о рыжее пламя, выбрал бы золото с алым». Остальные фигуры плывут, как старая кинохроника. Клинт уверен: этот «кто-то» появился в жизни Стива после преображения. После сыворотки. Хороший мальчик попал в мир новых возможностей, уступил искушению. Поддался. Наташа ведет себя предсказуемо. Выбрасывает обертку от невкусной конфеты, а вместе с ней и Клинта. Он в первый раз стал свидетелем ее поражения, он знает ход ее мыслей, он был готов к разрыву, когда переступал порог съемной квартиры. Стив об этом не подозревает и забавно таится по углам, отгораживаясь от Наташи длинноногими девицами из бухгалтерии и делами. Клинт с удовольствием наблюдает за бессмысленными прятками. Копит в памяти вынужденные поцелуи, выражение лица Кэпа, сбегающего от девиц с ловкостью нашкодившего кота. Самого Клинта Кэп вроде бы как не замечает – скомкал и выкинул воспоминания о пляске бедер и стонах, словно не принимал член в задницу. Чуть позже невозмутимость трескается. Клинт позволяет себе откровенность. В людном месте, при поедании пончиков в кафетерии. Кэп видит мелькнувшую за окном Нат, подбирается, готовясь к бегству. Клинт советует ему расслабиться. Получает в ответ сухое фырканье: «Ты у нее главный, тебе виднее», и, наконец-то, открывает Кэпу глаза на реальное положение дел. Следом, пока лопнувшая броня не срослась, излагает несбывшиеся желания. Шепотом, почти растворяющимся в гомоне толпы и ритмичных басах музыки. - Она не будет тебя преследовать. Я тоже не буду липнуть, не беспокойся. Я мечтал о тебе, не скрою. Только в моих мыслях все было иначе. Я хочу твой член в рот, ерзаю, представляя, как ты можешь засадить. Я чуть не сдох от зависти, глядя, как ты выматываешь Нат. Я бы с ней поменялся. Кэп смотрит на пончики остекленевшим взглядом. Алеет щеками и даже кончиками ушей – боже, как это трогательно! Клинт откашливается и завершает речь: - Но я понимаю, что ты этого не хочешь. Насильно мил не будешь. Не волнуйся, я оправдаю твое доверие, и буду сидеть тихо, Кэп. Броня разваливается, осыпается, осколки невозмутимости летят под соседние столики с неслышным уху звоном. Кэп перестает гипнотизировать пончики и таращится на Клинта с нескрываемым удивлением. Как будто впервые узнал, что кто-то мечтает о его члене в заднице, а не наоборот. И опять мелькает мысль о Говарде Старке. О фамильном высокомерии миллионеров. Может, потому Кэп и не подкатывает к Тони – боится снова оказаться в тесных рамках, получить отказ и не распробовать мужское тело? Клинт не торопит события. Дает Кэпу время привыкнуть, делит дружеские трапезы, иногда, тщательно рассчитанным прикосновением проверяет броню и видит тлеющий огонек. Разгорится ли он до сигнального костра «помоги мне»? Клинт ждет. Ждет, пока на волю не вырываются первые дымки ответа. Кэп, смущаясь, предлагает встретить Рождество вместе. «Ты один, я тоже один... если у тебя, конечно, нет других планов». Если бы и были! Ради Кэпа, стремительно превращающегося в Стива, Клинт бы забыл семью и детей, но, к счастью, у него нет ни того, ни другого. Первый подарок Клинт получает возле елки. Становится на колени, чтобы дотянуться до яркой коробочки, меняет направление движения и расстегивает ширинку Стива – быстро, умело, не оставляя времени на реверансы и колебания. Стон раздается почти сразу, изголодавшегося по ласке Стива надолго не хватает. Клинт глотает густую сперму, вылизывает пульсирующую головку, не позволяя пропасть ни капле. Подарок остается под елкой. Они перебираются на кровать, и Клинту остается только молиться, чтобы у него хватило сил и выносливости: Стив выпускает на волю рождественских демонов, трахает без перерыва – сидя, лежа, на спине, на боку, и даже стоя, без проблем удерживая Клинта на весу у стены. Это еще не доверие. И, все же, Клинт считает себя счастливейшим из смертных. Стив впустил его в дом, Стив не уходит на рассвете – уходит утром, на пробежку, но всегда возвращается. И плевать, что это только подобие отношений. Слишком много подводных камней: чья-то тень, чье-то имя на губах, внезапно прорезавшаяся жадность. Стив хочет брать, но не желает давать. Клинт не спорит, учится закрывать глаза, чтобы случайно не прочесть по губам, каждый день твердит себе: «Это пройдет. Стив привыкнет. Забудет. Тот, кто его приворожил, давно уже умер». Все надежды рассыпаются прахом, когда Стив сталкивается с Зимним Солдатом. Клинт злится – на судьбу, на ГИДРу, на гостя из прошлого. Злится, прячет злость и принимает на плечо истерику и скупые слезы. Стив испуган, растерян, потерян. Он винит себя за давнее бездействие, растравляет душу, хороня несбывшееся будущее. Клинт гладит светлые волосы, шепчет: «Стив, успокойся. Всё будет хорошо, Стив». Верит ли сам? Нет, не верит, это ложь во имя спасения. Они продолжают жить вместе. Даже спят на одной кровати – Стив бывает в ней редко, мечется по стране в поисках Баки. А когда появляется, засыпает, повернувшись спиной. И это не предложение тела. Клинт не уходит. Почему? «Не уйду, пока не прикажет. Без намеков, четко, вслух». Клинт делает ремонт после разгрома, вешает новые полочки. Уезжая на миссию, всегда оставляет записку. В свободные вечера готовит ужин для двоих. К новому Рождеству Стив преподносит сюрприз. - Давай начнем сначала? – предлагает он. Клинт немного удивляется: начать сначала, не ссорившись и не разъезжавшись? Хм-м... почему бы и не начать? - А ты не сбежишь, если твой Баки появится на горизонте? - Он не появится, - отрывисто отвечает Стив. – Хотел бы – давно пришел. - И все-таки, - повторяет Клинт. – Если он вернется. Ты исчезнешь или выгонишь меня? Давай заранее рассмотрим возможные варианты. - Я не сбегу. И не выгоню. Я постараюсь разорваться на равные части и подожду, пока вы договоритесь. Чтобы слепить меня во что-то целое. Перспектива дележа и лепки Клинта не вдохновляет, но он принимает условие. Может быть, Баки где-то сгинет, а, может, вернется и вернет Стиву блеск в глазах. И разрушит стены, возведенные вокруг драгоценной задницы. Кредит доверия. Теперь Клинт выдает его Стиву – навечно и без процентов. Всё возвращается на круги своя. Секс хорош. Редкие дни отдыха между миссиями Клинт заполняет бесконечным ремонтом – надо бы перестелить пол, но Стив не хочет двигать мебель. Наташа, спутавшаяся с Беннером, критикует обои в цветочек – «Как тебе такое в голову пришло, Клинт? Только покраска! Светлым теплым тоном». После победы над Альтроном она то ли в шутку, то ли всерьез советует Клинту брать Стива в охапку и увозить на какую-нибудь ферму. - Купи по дешевке. Или выбей как компенсацию у Фьюри. Стиву будет полезен свежий воздух и парное молоко, а то он в последнее время какой-то унылый. Клинт прикусывает язык, чтобы не ляпнуть: «Он не пьет молоко. Только сок и зеленый чай». Да и не чахоточник Стив, чтобы тащить его в глушь за свежим воздухом. Если только к ферме не будет прилагаться Баки. Клинт живет. Привыкает к капитанскому члену, да так успешно, что граненый стакан скоро со свистом влетать будет. К счастью, в квартире нет граненых стаканов, да и Стив не любитель игрищ с посудой. В противостоянии у Клинта нет выбора. Он принимает сторону, выполняя бессрочный договор, погашая проценты процентами. Он идет в тюрьму – с затаенной обидой на тех, кто остался на воле. Когда трескается стекло, Клинт ежится. Если Стив сдержит слово, шаг к свободе обернется дележом и лепкой. Второй удар. Стекло камеры осыпается. Стив протягивает руку и спрашивает: - Готов?