Змей

Гет
R
Завершён
автор
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
Нравится 4 Отзывы 5 В сборник Скачать

Настройки текста
Бьёт набат. Идёт сквозь Город, топит в звоне площадь, заползает в Бойни — гулко отзывается в полой их внутренности. Подняла головы степная нежить — прислушалась, потёрла костяные культяпки. Не её гонят. А набат бьёт... И всё скрипит, и воет, и палый лист царапает ветер. Чума, чума, чума! Хлопают ставни, мокрый мрак ест глаза. Бьёт набат — и ошалело, бесцельно мечутся повсюду крысы. Вот они, вот — сизые, длиннохвостые — вот они, чумьи вестницы. Нет. То лишь свита. Вестник один. Капелла прячет лицо в ладони. Комната свивается из теней. Везде — в углах, у камина — везде мрак: тянется тонколучно, стелется непрочно. Капелла забилась в кроватный угол — подняла с пола босые озябшие ноги. Ещё коснётся их — что-то противное, мокрое, чужое — коснётся, и... Мерзость. Не отмыть, не оттереть. Наваждение тускнеет, и Капелла распрямляется — вновь заведённо-спокойно оглаживает колени. Пусть под кожей гремит дикий колокол, кусая сердце; пусть гадка, по-осеннему темна ночь... Пусть крысиная морда на небе жрёт луну, давится, рвётся, но жрёт — пусть! Лишь бы не пришёл он сегодня. Нет. Капелла слышит. Слышит, как среди ветряного воя — о, то бесы кличут! — хлопают крылья. Кожисто-скользкие, не мягкие, не птичьи. Крючья на них. Капелла скрещивает руки. Ходит он вкруг дома. Ходит — не войдёт. Не зря вчера до мяса содрала ногти — закопала нашепченную траву под порогом. Не переступит её шабнаково отродье. Злится. Всё ходит, ходит по кругу, царапается по углам. Капелла не дышит. Рвут стены чёрные когти. Выдают они змея — никогда, никогда не снимает он перчаток в человечьем обличье… Затих. За дверью стоит. Деревья шумят. Свист, гул! — скребётся, грызёт в бессильной ярости хвост — и хлещет, хлещет крылами... Капелла давит крик. Как мало рук! — не закрыть глаза, не зажать уши. Вздох. Сердце — остановить. Разум — усмирить. То не скрежет — робкий стук. То не змеиный шорох — трепещет плащ на ветру... То не огненный змей на пороге её — человек. Капелле хочется бежать. — Виктория... откройте, прошу вас. Что-то давит Капелле на плечи. Сладко, нежно его шипение — душит оно рассудок. Умоляюще, смиренно — человечески просит. Губы шепчут вперёд мысли. — Войди... Нет! Капелла хватается за горло — сорвалась, сорвалась, обмолвилась! Пропала, пропала. Кто же сам в дом нечистую силу зовёт?.. О, истлела трава от одного вздоха её, треснул засов! Не отмолиться, не откупиться теперь от него. — Войди, войди... Дверь открылась — будто удар. Стоит на пороге. Чёрный, согбенный. Очи — степные костры. Осторожничает — жжёт твирь чешую. Но уже не страшно ступить, коль сама пустила. Тихо засмеялся — прорвалось змеиное сквозь голос. А Капелла молчит по-страшному. Сцепила ладони, сдвинула брови — не подходи! Чиста, чиста, чиста. Не искусил единожды — не искусит и теперь. Проклинает Капелла день, когда только-только пришёл к ней он. Перекинулся человеком — а не обманул. Не смог. Всё видит Хозяйка — пусть другим он глаза отводит. И сейчас исподлобья следит она. Посвёркивает чешуя на крыльях носа, на шее тоже — как пыль. По щеке расплывается змеекрасное пятно — Капелла вздрагивает. Заметил. Отнимает ладонь от лица — и нет ничего. Морок. Капелле хочется вскрикнуть: вижу, вижу! Вижу зрачки-иглы. Вижу вильнувший под полу плаща хвост. Вижу! Оставь меня. Не смеет сказать — у змея слух острый. Не оставит, не оставит теперь до рассвета. Где третий крик?.. Долго до него. Капелла украдкой касается шеи. Холодеет. Нет оберега. Ноги дрожат — бежать бы, бежать из дома в одной рубашке — на чужой двор: забиться, спрятаться, сжать петуха почерневшими ногтями... Кричи, птица, спаси обманутую Хозяйку! Но Капелла не может — сидит недвижная, полумёртвая, очарованная. В голове — бури шум. Мякнет тело, горячеют руки. Под сердцем истома нежится. Не смотри на него! Но поднимает веки Капелла — смотрит. И он вонзает взгляд в неё. Ждёт он. Ждёт слабого окрика-вздоха. Капелла едва ли не плачет. — Что тебе нужно... так поздно? Белая Хозяйка бледнее откушенной луны. Она не видит, как движется он — только же был у порога! А теперь у изножья. Молчит. Бескостно выгибается — сбрасывает плащ, как кожу. Садится рядом. И Капелла понимает. Внутри больно, как от раны. Прячет ноги под подол, руками стережёт тонкую шею. Пытается шептать слова — о, она же помнила! — но в голове лишь одно. Не спастись. Не убежать. Не оттолкнуть. Касается её колена. Его ладонь — чёрный паук. Капелла чувствует чуть липкий холод. О, содрать бы кожу до кости. Тонкогубая улыбка его страшна. Меж клыков — раздвоенный язык. Капелла заслоняется локтем. Ей боле ничего не надо. Пять ночей не спала, видя тень его за стеной. Пять ночей береглась, не давалась лукавому. Пять ночей выстояла — на шестую не смогла. Снимает перчатки. Руки белые, синевенные. Когти длинные. Слова вкрадчивые. — Не бойтесь меня, Виктория. Плечи у Капеллы нежные — лакомые, как молоко. Падает с них рубашка. Колени у Капеллы худые — гладкие, как яблоки. Обнажается их белизна. Губы у Капеллы бледно-красные — боязливые, как птицы. Увёртываются они от змеиного рта. Касания остры — дрожит девичий хребет. И Капелла бьётся, и стонет, и бессильно отстраняет его — и непрестанно умоляет. Её жжёт. В горле умер крик. Запястье безжалостно сжато. Сдавлены хрусткие рёбра. Лилейная грудь розовеет укусами. Влажна боль — змей вгрызается в сердце. На шее — багряные кольца. Капелла задыхается под гибкой тяжестью. Не может он насытиться её кровью. Сухи, горячи его губы. Не целует — впивается. Солью, дымом дышит он. От жара на ресницах сохнут слёзы. И Капелла погибает. Как вышло, что руки её обвили жёсткую нечеловечью талию? Как вышло, что ответные её поцелуи так неистовы? Как вышло, что она тихо, неустанно — как до этого умоляла — зовёт змея по имени?.. Даниил. Девичьи бедра изнутри белее пены. Движения его странно осторожны. Даниил... Влуминные очертания мягки, как раскрытый плод. Капелла изможденно-бесстыдна. Даниил!.. Побелевшие пальцы стискивают, сминают плат. Измедна-светлые пряди размётаны. Глухая, мерно-тянущая, медленная боль вырывает вскрик. Стой, стой! — но не огненный змей рассыпается искрами — обольщённая Хозяйка. Уже не белая — красно-мутная, истерзанная, как простынь под ней. Да... Издали, робок и некрепок, доносится петушиный клич. Зовёт воскресшее солнце — испепелит оно чешуйчатую шкуру. Капелла не чует себя. Только неуверенно, несмело сдвигает затёкшие колени. Нет на измученной груди душного клубка. Легко. Отпустил. В полутьме выгнулся тёмным горбом: худые лопатки — крылья. Болезненно щурится, трогает плечи — все в чернокровных поцелуях Капеллы. Она молча вторит — гладит багряно-синие язвы. Кожа её пышет. Будто бы обожжена. Где был змей — исплавилась кровь. Третий крик — беги, нечистая сила. Капелла в беспамятстве прикрывает грудь. Не смотрит на него. Будто бы не она сейчас алкала тела змеева. Капелла не владеет собой — взгляд её страшнее заговоренной пули. Он оборачивается. Какой бледный. Не бывают у змея такие глаза уставшие. Капелла смятена. — Прощайте, Виктория. Дверной скрежет... и вновь дикий, нечистый свист. Свист широких кожаных крыл. Шумит предрассветный ветер. Уползают обратно в степь лихорадки-трясицы — боятся морового гада, лютой Песчанки. Не убит огненный змей, не рассыпаны перья по синему морю, по медвяной росе, по утренней зоре! По крыше ходит, когтями лязгает-шелестит. Смотрит в потухший очаг?.. Треск — и падучая звезда рассыпается над домом Ольгимских. Тлеет тоска. Капелла горько усмехается. И зло, ожесточённо оттирает воспалённую кожу от влажно-вязкого яда. Змеиные чресла горячи. Человеческие — холодны. Долог, как же долог будет день. — Лети, лети…
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.