Любимец Ночи

Вор Назрай давно совмещал приятное с полезным. Профессия вора, умения и ловкость приносили ему хороший заработок. Но и шпионская деятельность немало пополняла карман звонкой монетой. Ночь благоволила своему сыну, кутала в темные одеяния, хранила от стражи и случайного клинка конкурентов. Назрай молился ей, темной красавице, взявшей его на поруки еще младенцем. Мать оставила его на пороге храма, у самого преддверья Пустыни. Мальчик привык спать на ступенях изваяния, одеваться в темное и прятать лицо, быть невидимым и знать каждую складку ночного плаща черноокой повелительницы Луны и бархатного неба. Когда Назраю исполнилось восемнадцать, он уже преуспевал на избранном пути, был прославлен, пусть и никто не знал его имени. Лучшие мастера ордена темноокой не гнушались назвать его своим учеником. Он покинул храм, прижился в Городе. Не обремененный моралью, привязанностями или сколько-нибудь нежным отношением к месту, давшему ему временный приют, Назрай быстро столкнулся с теми, кто желал выведать тайны Города. Небольшие, на первый взгляд неважные. Где выкопают новый арык, где проляжет путь каравана, как украсят двери караван-сарая и где будет запасной выход. Все это мелочи, которые Назрай исполнял походя, между своим основным делом. Юноша-тень быстро стал известен среди определенного круга. И вот сегодня Назрай решил рискнуть по-крупному. Жизнь в Городе начинала надоедать, вор думал перебраться севернее, освоить новые территории. Поэтому рискнул согласиться на то, чего раньше избегал. Дворец султана. Белоснежное многокупольное строение, прекрасное и воздушное. Увитое тонкими резными карнизами, балконами и балкончиками. За ажурными воротами и глухой стеной. За кордоном охраны, внутренним двором, полным воинов и... легендами о телохранителях. Которые, впрочем, были очень смутными и больше напоминали бабушкины сказки. Назрай готовился к заданию больше двух недель. Он тщательно исследовал планы дворца – скупые обрывки, которые купил за десяток золотых - долго крутился под стенами, присматривая, где половчее перемахнуть. Помечал и высчитывал смену охраны, как и когда тренируются воины. С удивлением узнал, что прибывшие с посольством западники вполне уживаются в казармах с восточными собратьями и даже совместно тренируются. И ничего про овеянных тайной телохранителей султана. Видел почитатель ночи эскорт правителя, видел и трех затянутых в неподобающе тонкие и простые доспехи охранников. И не проникся. Всего-то ужаса, что скрытые масками лица. Да по-женски длинные волосы, убранные в плотные косы. Причем двое почтительно следовали за белоснежной кобылицей султана, а один – прикрывал спину посла Запада. Вот этот воин больше заинтересовал Назрая. Не первой молодости, крепкий мужчина с пронзительным взглядом, уверенной посадкой и чуть тронутыми снегом седины на висках волосами. Скупые движения, ровная спина и руки, достойные хорошего фехтовальщика. На исходе третьей недели серебряный глаз луны закрылся, ветер дул с Пустыни, жаркий и сухой, заставляя жителей раньше запирать дома, спасаясь от песка и духоты. Облаченный в черное, вор неслышно и невидимо проскользнул вплотную к стене дворца, легко взмахнул на самый верх и запутался легкой тенью в зелени большого ветвистого дерева персика. Крона едва слышно шелестнула, покорно приняв в свои объятия человека, укрыла его по просьбе ночи, съела его следы, оставив только дыхание и негромкий стук сердца. Сад дремал, темен и тих. Ночные птицы еще не проснулись – Назрай шел следом за самой кромкой ночи, не дожидаясь крепкого сна, когда каждый шорох подобен набату. По ветвям, изгибаясь, как обезьяна, вор достиг внутреннего двора, ступив лишь дважды на траву открытого пространства преодолев его по-пластунски. Дежурившая охрана не заметила пришельца, продолжая свой бессмысленный обход. Назрай позволил себе легкую усмешку, прежде чем сосчитать окна. То, что ему заказали, султан держал в личных покоях. Не в сокровищнице. Вор, узнав, тоже снисходительно фыркнул. Людям свойственно переоценивать собственное присутствие рядом с драгоценным и дорогим. Назраю случалось снимать цепочки и ожерелья со спящих, и те даже нос не морщили, пребывая в сладких объятиях сновидений и лишь на утро поднимая крик, когда вора и след простыл. Вдали на конюшнях заволновались лошади. Крепкий порыв ветра прошелся по листве, взволновал ворс травяного ковра. Закивали крупные багровые цветы ночнянки – священного цветка темноокой. Назрай притих, считая удары сердца. Но ничего не случилось. Во внутреннем дворе властвовала темнота. Густая, томная, живая. Она приняла вора в объятия, как родного брата, закутала собой, повлекла вглубь под воркование фонтана. Белоснежные резные воротца, полуоткрытые, тонкие и воздушные, не скрипнули под чужой рукой, раскрылись, как лоно жрицы любви, пропустив внутрь. Попав в сухой полумрак коридора, Назрай замер. Он точно знал, что охраны в этом крыле нет, им строжайше запрещено входить во внутренний сад, соединенный коридором с покоями султана. А те, в свою очередь, ограждались плотными створками от первого поста воинов. Полная глупость на взгляд Назрая. За что султан и поплатится. Прождав полную минуту, вор вытащил из потайного кармашка маленькую скляночку. Глубоко вздохнул и выпил ее содержимое, проглотив следом и пробку из особого сорта злака, произраставшего в огороженной травнице его храма. Злак нейтрализовал яд, что был в скляночке, оставляя только его побочный эффект - повышенный слух и обоняние. Беспечным вор себя не считал и даже в легкий путь, коим виделась прогулка по дворцу правителя Востока, предпочитал отправиться во всеоружии. Поверив тонкие лезвия на перчатках и убедившись, что все чехлы сняты, Назрай скользящим шагом двинулся вперед. Узкий перешеек коридора раздался небольшим залом, сплошь уставленным вазонами с цветами. Ночнянка кивала своему старому знакомому, угольками подсвечивая путь. Мягкие подушки, узкие забранные тонкой решеткой окна и прохлада. Аромат цветов раздражал ставшие чувствительными ноздри, но не мешал слышать другие запахи. Первые створки, покрытые инкрустацией из небесного перламутра, Назрай проскочил на цыпочках, стараясь даже дышать потише. За дверьми располагался гарем султана… точнее его особая часть. А женщины спят куда более чутко, чем мужчины. Не хватало еще, что бы их перепугал неосторожный шелест. Поднимут крик. Следующие прозрачные створки вели в еще один коридор, а тот уже упирался в покои посла. Назрай не совсем понимал, к чему такая честь – рядом с правителем, какой-то посол, но после отсутствия охраны во внутреннем саду не стал удивляться. Еще с десяток шагов, и он перед последней преградой. Вор замер, высматривая окно. Вон оно среди узоров и резьбы. Теперь надо выйти на карниз и там до балкона. Оглядеться. Гибкий от природы Назрай долгое время обучался именно этому – быть тенью на парапете. Двигаться по крошечным уступам, когда и держаться то, казалось, не за что. В покоях султана горел тонкий цветной светиль – накрытый хитрым стеклянным куполом магический огонек бился в кусочки разноцветного стекла и исходил разноцветными лучиками. Газовый балдахин колебался, на нем танцевали слитые воедино тени. Назрай замер, не веря своей удаче. Когда люди спят – это хорошо, но есть куда более действенное отвлечение. Султан явно был на постели не один. Свет выхватывал крепко переплетенные руки и ноги, прогиб спины и разметавшиеся длинные волосы. Вор притих, как сокол под колпаком, настороженно принюхиваясь и всматриваясь. А султан молодец... развлекался сразу с двумя. Причем один явный юноша, а второй силуэт – как раз удачно приподнявшийся, показывая маленькую упругую грудь – принадлежал девушке. Шорох шелка смешивался с бархатным трением кожи, прерывистые вздохи чередовались с негромкими стонами удовольствия. Обостренный слух Назрая не уловил ни диной нотки фальши в откликах любовников султана, хотя обычно наложники и наложницы умеют притворяться подобно актерам. Но Назрай всегда слышал фальшь. Здесь он слышал любовь. Позавидовав на мгновение, вор выбросил из головы посторонние глупости, осторожно перекинул ногу через перила балкона у самой стены, темной каплей стек вниз, припав к полу. Восточные ковры – дар ночи своим детям. Они гасили любые звуки шагов, скрадывали неосторожное шарканье и неловкую потерю равновесия. Назрай крался вперед, почти на четвереньках. Трое на ложе продолжали наслаждаться друг другом. Они никуда не торопились… Искомая шкатулка оказалась там, где и описывали. В резном шкафчике, все с теми же узорами из небесного перламутра. Назрай без труда открыл дверцу, выудил ящичек и достал из него безделушку – заказанный амулет. Вору не было дела, зачем понадобилась дешевая на вид побрякушка заказчику. Всего-то мутноватый мелкий алмаз и несколько негустых гранатов. Кулон сделал топорно, примитивно. Назрай вздрогнул, услышав новый стон. Было в нем что-то, что пробрало до костей. Скрутило на миг внутренности, заставив тело отозваться совершенно неуместным способом. Вор торопливо утер выступивший над верхней губой пот и постарался унять сиганувшее с места в карьер сердце. - Мой господин, ты сегодня нас балуешь, - певучий голос снова заставил вздрогнуть. Черноволосый юноша во всей красоте полумрака и наготы, стоял возле разворошенной постели, держа в руке кувшин с разбавленным вином. Назрая скрывал столик и низкий диван. Вор только выглядывал, почти лежа, в странном сумасшествии горя плотским вожделением, и не в силах побороть себя и отвести взгляд. Султан рассмеялся, подставляя пиалу под узкое горлышко. Девушка свернулась у его ног, расплескав по коленям кудри. - Сегодня особенная ночь, Рай, - правитель протянул руку, увлекая наложника рядом с собой, целуя мимолетно в плечо. - Что в ней особенного? - девушка заинтересованно запрокинула голову, потягиваясь. - Когда еще ко мне так без спроса входили? Рай негромко фыркнул, а Назрай примерз к месту, нащупывая вторую склянку на поясе. Крайне средство, если понадобиться уходить с боем. Вор прекрасно обращался с кинжалом и один на один султана смог бы победить. Но наложники. Их придется брать в расчет. Испуганные схваткой, они примутся метаться или кричать, а то и запустят яблоком или вазой. Поэтому во второй склянке содержался эликсир скорости. Он позволял выпившему на короткий срок стать быстрее горной лани, что несется от хищников, не разбирая дороги. - Мой господин, мы всегда входим без спроса, - лукаво протянула наложница, лаская ногу султана – лишенные колец пальцы скользили легко и уверенно, дразня прикосновением длинных ногтей. - Мирая, если вы начнете спрашивать, можно ли вам ко мне, я, пожалуй, действительно испугаюсь. Но что нам делать с гостем? Рай обернулся. Назрай даже на расстоянии увидел блеск его глаз, отраженный свет, играющий на изумрудной зелени. Не раздумывая больше ни мгновения, он крепко сжал добычу, выпил содержимое склянки, едва не подавившись горечью, и рванулся вперед. Комната промелькнула одним взмахом ресниц, обнаженные тела язычками смазанного пламени. Никто не успел даже дернуться за ним, Назрай уже ухватился за перила, бросая себя вверх и… сильный удар отбросил назад. Ускоренное эликсиром тело пролетело обратно, врезавшись в светильник. Вор упал на толстоворсный ковер, силясь нормально вздохнуть. - Инои! - предостерегающе окликнул султан. – Без крови. - Как прикажете, мой господи, - ответил девичий голос, и вор поднял голову, рассчитывая, что либо он сошел с ума, либо не заметил еще одного человека в комнате… значит все равно сошел с ума. Прямо перед его носом на корточках сидела черноволосая девушка с изумрудными глазами… а чуть поодаль стоял юноша с вьющимися каштановыми волосами ниже пояса. Тонкие полупрозрачные туники льнули к телам. Назрай сглотнул и поискал глазами кровать. Султан сидел на краю, набросив на плечи халат. Рядом с ним все так же находился обнаженный Рай, а Мирая лежала, бесстыдно разметавшись среди подушек. - Верни то, что взял, - приказал султан, и Инои раскрыла ладонь, негромко бряцнув узким зеленым браслетом. Вор заколебался. У него все еще мог быть шанс выбраться. Девушка перед ним сместила руку и погладила Назрая по щеке. От ее пальцев по лицу разлился мертвенный холод, словно вор заснул на леднике, среди туш животных, хранившихся для пищи. - Ты же вор, а не убийца, - правитель востока по-прежнему не покидал ложа, полностью рассчитывая на этих странных юношу и девушку. - Верни и уйдешь сам. Назрай вытащил амулет, отбросив от себя, как гремучую змею. Риол легко подхватил украшение. - Мой господин, что с ним делать? – Инои выпрямилась, теперь Назрай видел ее маленькие ступни, тонкие щиколотки, перевитые хитрого плетения цепочками. - Отпусти, - правитель откинулся назад, расслабленный и утомленный любовью, его совершенно не заботил сгорающий от стыда вор. – Если умный, сделает выводы. Если глупец… Раздался дружный смешок. Назрай поднялся. Он уважал себя за то, что сумел встать и не упасть… с первого раза. Спина сама собой согнулась в поклоне. Вор сумел дойти до внутреннего сада, перелезть через стену, двигаясь механически, как столь любимые в детстве куклы на ниточках… На базарной площади было шумно и гамно. Приезд султана довел людей до неистовства. Своего правителя город любил искренне и трепетно. За волю, за железную руку и разум. За спиной правителя, как обычно, восседали на лошадях телохранители. Бесстрастные безликие маски смотрели на людей. Назрай стоял у палатки с арбузами, надвинув капюшон на лицо, и разглядывал правителя. Вдруг один из телохранителей тронул пятками лошадь и приблизился. Вор не дрогнул, когда гибко изогнувшись, он наклонился низко-низко. Маска оказалась на уровне лица Назрая. - Свет тебе не к лицу, любимец ночи, - знакомый голос с насмешкой вызвал оторопь и ледяной ожог по спине. Всадник спустил край маски, открыв изумрудные глаза. Обсидианово-черная коса соскользнула на плечо. Рай подмигнул окаменевшему Назраю, выпрямился, вернув маску на место, и сам вернулся за спину своего правителя.