Даже если рухнет весь мир, - танцуй.

Первое, что приходит после пробуждения – тепло. Это почти чудесно. Второе – ощущение чьего-то теплого дыхания на плече. И тяжесть. Словно на плече спали. - Милый, у тебя чудесная улыбка. Тихо-тихо так. Но не с той стороны, где так тяжело плечу. Ох. «Милый». Так называл… - …Кристоф? - Что, милый? – ни капли не удивляется тот, жмурит глаза, опирается на локоть и продолжает рассматривать. – У тебя чудесная улыбка. Снилось что-то хорошее? Но если Кристоф… …на плече действительно спит второй – Виктор. Припухшие от поцелуев губы и разметавшаяся платиновая грива. Начинает бить мелкая дрожь, он пытается отстраниться максимально аккуратно, чтобы не разбудить, ведь Кристоф не станет лишний раз сердиться? - Всем не спится… слишком рано! – жалуется Виктор, открывает сонные глаза. Тянется за поцелуем. – Ненормальный какой-то, Крис, убери ты его к черту, - ворчит блондин, когда от его пластичного жеста отшатываются с судорожным выдохом. - Очарователен с утра, - урчит Кристоф, успевший довольно мягко поймать и не дать свалиться с кровати. – Милый. Тише, тише. Что за реакция такая? Ты обидел Виктора. От Кристофа не так хочется отшатнуться. Как патока. Дотронься только – и увязнешь. Как болото. В котором он и тонет. - Простите. - Виктор разве был с тобой груб? – продолжает выговаривать ему Кристоф, посверкивая зелеными глазами. – Полностью согласен, конечно, образец ласки и умилительности он только со Стефаном своим, но все же, все же… Болото светло-зеленого оттенка. Ряска, под которой – трясина. Не выбраться. - Нет, нет. Простите. - Тогда отчего же отшатываешься? - Простите. Я не понял… что… где… - Все же дурной сон, милый? Спасибо за подсказку. Спасибо, спасибо, спасибо. - Да, да. Сон. - Извинись перед Виктором, - шепчет Кристоф, обводит ладонью контур плеча. Пожалуйста… можно одеться? Пожалуйста… Хотя Кристофа это совершенно не смущает. - Извиниться? - Поцелуй его, - подсказывает Крис. И отпускает. Болото, которое не желает отпускать, но может дать иллюзию свободного выбора. Он придвигается ближе к шикарному блондину. - Эм. Виктор?.. Вы спите?.. - Я сплю. И без внятного повода и чего-нибудь вкусного меня будить воспрещается. - Виктор… я хотел извиниться. Я не хотел вас обидеть, оттолкнуть… отшатнуться?.. Виктор вздыхает досадливо и протяжно. - Крис, ну я же просил его убрать… не надо портить мне настроение с утра! - Просто поцелуй, оставь весь этот церемониал Стефану, - смеется Кристоф. Не может же он провоцировать ссору специально? «Просто поцеловать» - сложно. Смелости хватает сначала на то, чтобы неловко коснуться губами скулы недовольно ворчащего Виктора. Ворчание утихает. - Ну и дальше-то что? Совсем не так недовольно, как требование «убрать» минутой раньше. От Виктора все так же пахнет чем-то сладким, как и ночью. Ликер или крепкий алкоголь с вареньем, как бы это смешно не звучало. Ворчание сменяется чем-то, по тембру похожим на мурлыканье, Кристоф посмеивается. Действительно, не провоцировал ссору, а подсказал способ помириться и извиниться за реакцию. Вот только реакция была проявлением искренности… - Я прощен? Виктор открывает один глаз. Озорно, оценивающе любуется. - Даже не знаю, что сказать. Попробуй еще раз. А то я со сна плохо информацию воспринимаю… Откровенное заигрывание отчего-то почти сразу успокаивает. В конце-то концов, лежать и неспешно целоваться с красивым парнем – наверное, не так уж и плохо. - Почти завидую, - напоминает о своем существовании Кристоф. – Это Стефан у тебя любоваться не против, а я что? А я люблю участвовать… - А я злюка и не делюсь. Особенно красивыми пиратами. - Ола-ла, а кто тебя просит делиться? Виктор ошеломленно примолкает и округляет глаза. - Милый, ты же со мной поделишься этим злюкой? Видимо, Крис очень старается не расхохотаться. Виктор мгновенно отворачивается, но плечо подрагивает весьма недвусмысленно. - Да ну вас обоих к черту! – сдавленно заявляет Виктор. – Я в душ, хоть уцелуйтесь тут… - Ола…лааа… это надолго, - вслед и не подумавшему хоть чем-нибудь прикрыться блондину тянет Кристоф. – И что же нам с тобой делать, милый? - Эм… ждать Виктора? - Вот еще. Это он Стефану своему принц, а мы-то ждать совсем не обязаны… - потягивается Крис. Подмигивает. – Спорим, мы с тобой управимся быстрее, чем один разбалованный Виктор? - Что сделать?.. - О, милый, ты не очень хорошо знаешь английский? – чуть качает головой Кристоф. – Я найду тебе что-нибудь еще, вчерашнюю одежду Виктор тебе залил пеной… сибарит. «Вы тоже», - это будет неверный ответ. Скорее всего. - А кто такой Стефан? Кристоф с удовольствием потягивается. И его тоже не смущает собственная нагота. - Поклонник этой платиновой красоты. Единственный, кто может призвать Виктора к порядку и приличности за три минуты. Официальная пассия в мечтах Виктора, но отказывается от «такой чести». Характеристика окончательно выбивает и без того не совсем однозначное утро в разряд малопонятных. Впрочем, это всего лишь третье утро из тех, что он помнит. И пока оно лучшее. Первое началось с боли, с незнакомых людей, второе – холодом в пустой комнате, сейчас – это тепло одеяла и вполне дружелюбно настроенные собеседники. По крайней мере, они не сердятся за непонятные проступки. - Стефан… парень Виктора? – пытается собрать он информацию в единую фразу. Кристоф хмыкает. - При разнице в восемь лет, я бы употребил фразу «его мужчина», только Виктору не говори. - Снова обидится? - Хуже. Ему может понравиться. А потом за голову схватится Стефан, которого не преминут так назвать в потенциально людном месте. - О, действительно, опасно, - пытается он поддержать шутку. – А Стефан… м… он не против вашего общения с Виктором? - Милый, идем уже умываться… если ты волнуешься, не явится ли кто сюда с ревностью, то зря волнуешься. Стефан если и явится, то предпочтет поддразнить и посидеть, наблюдая и комментируя про удачные ракурсы. Вообще себе не могу представить сцену ревности в исполнении этого образца уравновешенности с контролируемой одержимостью. - Одер… жи… - его почти вталкивают под воду. Смешно, тепло. И Кристоф снова тянется целовать. Колко. - В Виктора все немножко влюблены, этот образчик – слегка до безумия, а сразу и не видно. Все, милый, хватит сплетничать. Есть более приятные вещи, пусть Виктор завидует. - Здесь?.. Сейчас?.. - Почему бы и нет? – легкомысленно урчит Кристоф. – Мы тебя совсем умотали? Бедный… голова кружится, помню. Позволишь мне? Я не дам тебе упасть. В голове уже привычно вспыхивает чужой рык про недопустимость отказа. И причин нет… стоящих причин. Но все же… - Нет… можно так ответить? Нет, пожалуйста. Кристоф выглядит озадаченным. - Мне… я не очень хорошо себя чувствую, - пытается объяснить он Кристофу. – Больно… не очень… но… - Все-таки умотали, а, милый? – Кристоф неожиданно весело подмигивает. – Но я совсем не готов отказываться от чего-то очень приятного на контрасте с капризничающим Виктором. - Д…да. Конечно. - Милый, только не слезы в этих чудесных глазах. Я тебе ничего силой не сделаю! Слабое утешение. Ему же только что сказали – не готов отказываться… - Л… ладно. Спасибо?.. - Бесподобный, - тихо урчит Крис. Прижимает к кафельной стенке. Теплой от льющейся воды. - Сожми бедра. Несильно. Просто стой, давай сюда руки… тебе же нравится обнимать? Держись за плечи. Если немного помассируешь – мне очень понравится… За подсказку он охотно цепляется, благо под водой руки скользят по чужим плечам легко. - Ммм… Виктор прав, у тебя очень тяжелые руки. - Перестать? - Милый, ну где таких дают… нет, нет. Продолжай. Не вздрагивай, я не сделаю тебе ничего плохого… Ничего плохого – это, наверное, очень верное определение. Потому что происходящее кажется совсем нереальным, до жути пошлым… и безобидным одновременно. Вот только осознание того, как между бедер скользит член Криса, тихо выдыхающего в такт своим движениям, не добавляет реальности. Это действительно совсем не больно, просто немного непривычно. - Милый, что ж ты делаешь… Кристоф ведь просил – сожми, но несильно… судорогу прервать не удается. Отчаяние накрывает снова. - П... простите. Вам больно? Жалко. Виновато. Почти испуганно. Самому противно, если вдуматься. - Что ты, милый… обалденно хорошо. Неожиданно. - Я не хотел… - Милый, просто замри вот так. Он и замирает. Пока Кристоф отстраняется, облизывая губы и прикрывая глаз. Пока медленно подается вперед, чуть покачиваясь на каждом движении и прерывисто дыша. Пока его внезапно сильно, хоть и довольно плавно вжимают в стенку, лишая возможности дышать. - Не бойся, милый. - Я не боюсь. Это правда – удовлетворенное урчание Кристофа он уже научился слышать. И не боится, что им будут недовольны, чтобы в этот момент Кристоф не сделал. Всего лишь целует в шею, прижимая к стене. И да, кажется… по ногам теперь стекает не только вода. Пошло, смешно. Нет, не страшно. - Виктор будет этому завидовать? – шепотом интересуется он, в основном, чтобы хоть немного прервать колкое ощущение над ключицами. Ответа нет. Кристоф предлагал держаться за плечи… но он так близко, что руки сами съезжают в более глубокое объятие. Как привлечь внимание?.. Потрогать выступающие позвонки кажется невероятно заманчивым. А потом провести по ним сильнее. Глухой стон выбивает в реальность. - Простите… мне не стоило?.. - Милый. Сделай-ка еще раз. - Что?.. Что именно? - То, что только что сделал. Только медленнее, словно позвонки вдавливаешь… обеими руками. Понял? Чем ниже, тем… Инструкцию Кристоф прерывает, с восторгом закрывая глаза, утыкаясь любом в плечо и передергивая мышцами под руками партнера. - Господи. Милый. Тебя подучить… первый под тебя лягу и буду умолять продолжать… Кажется, он как-то неверно переводит сказанное на английском, французском и еще каком-то… немецком? - Теперь так же… обратно… - хрипло просит Крис, когда пальцы партнера спускаются до поясницы. – Это я говорил, что Стефан разбаловал нашего платинового капризу?.. беру свои слова обратно… Все же они – непонятно каким чудом! – успевают быстрее Виктора. Более того, рассеянно улыбающийся Кристоф успевает попросить накрыть завтрак в столовой, успевает подобрать ему джинсы и футболку, довольно обтягивающую, но – «милый, отлично смотрится, и не думай снимать!» - Завтрак – без меня?.. – возмущается Виктор, на ходу пытаясь прочесать длинные спутавшиеся пряди, слегка влажные и потемневшие. - Будешь много возмущаться – останешься вообще без завтрака. Мы все съедим. - Не посмеете, - встряхивает было головой Виктор. Всматривается в поволоку на глазах Кристофа – зелень и поблескивающая масляная пленка. – Нет. Ну когда, когдааа ты успел?! Мне завидно. - Обижаться меньше будешь по утрам. Особенно когда тебя поцелуями будит очень красивый пират. - Не друг, а сволота какая-то. - Ммм, завтракать ты не хочешь, да?.. - Кристоф!.. Определенно, из трех вариантов пробуждения это утро пока самое лучшее. Даже при том, как ноет почти все тело, уж лучше легкий физический дискомфорт и полное отсутствие необходимости опасаться вызвать неудовольствие, чем холодная комната и постоянное ожидание чьего-то раздражения. - Кстати, - отрывается Виктор от чашки с кофе. – Пират, пират… а как тебя зовут? А вот это очень хороший вопрос. - Мне это не нравится, - в который раз уже тянет Виктор, морщит нос и вообще выглядит капризным подростком. - Ага, я услышал, - ни единым моментом не проникся Кристоф, от завтрака отрываться и не собиравшийся. – Раза три уже услышал. Виктор Никифоров изволил спросить имя у танцора из салона, а теперь Виктору Никифорову всё не нравится. - Танцор мне как раз нравится. - Ну еще бы. Раз кто-то снизошел имя спросить. И вроде бы не им недовольны, а все равно хочется исчезнуть, стать незаметным, невидимым… кажется, раньше такого не было. Раньше – это три дня назад? Со вчерашнего вечера он себя постоянно ловит на этом неприятном ощущении. Страх, вот это что. Сковывающий, противный. Разве что можно попробовать сосредоточиться на чем-то незначительном… вкус того, чем угостили? Не получается. Он не чувствует вкуса. Цвет?.. у рубашки, которую ему дал Кристоф, глубокий синий оттенок. Рубашка чужая, даже не Кристофа, немного тянет, но – «милый, не смей снимать, вот именно так тебе очень идет». Становится немного легче. - Милый, ты меня слышишь? Ох, плохо. Задумался. Не услышал. - Я… простите. - Ты вообще о себе что помнишь? – дружелюбно и заинтересованно тянет Кристоф. Да уж, им это развлечение. Как обсудить интересную газетную статью, наверное. Виктор ворчит и гримасничает. Не то «убери это к черту», не то «была охота возиться», не то еще что-то столь же ласковое. Французский он не понимает, а хотелось бы. - Кажется… больница? Много людей. Разных. И голова болит… мне кажется, был бинт, я не уверен. - Давно, милый? - Три дня назад. Виктор высказывается как-то уж очень экспрессивно. - А что ты в салоне делаешь? - Так получилось… что смог повторить, что требовали. Это ведь только один танец. Несложно запомнить. И подсказывали. - Партнерша твоя? Он торопливо кивает, непроизвольно улыбаясь. - Нравится мне, когда ты улыбаешься, - вполголоса замечает Кристоф, у которого, кажется, ситуация не вызывает никаких негативных эмоций. Только флирт и ничего больше. – А улыбаешься ты редко… и не нам с Виком, да? Он растерянно смаргивает. - Разве?.. - Слов нет, ты вечером пытался, - намурлыкивает Крис. – Но утром, пока еще не проснулся… и сейчас… ммм. Не нам, милый, не нам. - Прошу прощения. - Милый, да я ж тебя не ругаю… - Крис, надоел уже. - И у нас с утра такой вредный? - Кому не нравится вся эта ситуация, тот и вредный. - А парнишка от твоего ворчания вздрагивать уже устал. Дай ему хоть поесть спокойно… Ох. Неужели так заметно? - Успеет еще. - Ви-иктор! Мне кажется, тут замышляется какая-то грандиозная выходка… Блондин, наконец, перестает ворчать и хмуриться, растягивает губы в довольную и ехидную улыбочку. - Кри-истоф! – копирует он с идеальным попаданием в интонации. – Судя по тому, как ты с ним милуешься с утра… понравился, да? - Так тебе тоже. - Так мне тем более. А что мы делаем с тем, что нам нравится? Крис весело хмыкает, показывая собеседнику большой палец. - Мы не отдаем это никому. - Бинго, Крис. Между собой уж разберемся как-нибудь… Ты согласен? – резко меняет интонацию Виктор. С тем, что они разберутся между собой? Конечно, да, но… разве об этом спросили? - С чем? - Боже. С тем, что ты в этот салон не вернешься. Или хочешь обратно – танцевать по вечерам? Танцевать он не против. Но все эти взгляды… - Н-нет, наверное. - Нет, ну мне нравится это «наверное»! - Вик, отцепись от мальчика. Он вообще вряд ли понимает, куда попал и что происходит. Я сомневаюсь, что английский для него родной. Плюс головокружение. Да, милый? Я вообще ничего не понимаю. Но – да, если хотите, да, буду кивать, если спрашиваете. Виктор фыркает, встряхивает головой и переходит на французский. Кристоф слегка выгибает бровь. - Милый, ты кушай спокойно, Виктор совершенно не в твой адрес возмущается. Хорошо? - Как скажете. Для Виктора и Кристофа родной – французский?.. И все равно видно, как Виктора снова подначивают. Поддразнивают. И все равно в конце целуют в щеку – мол, поругались, и хватит. - Так тебе или мне? – роняет Кристоф, словно продолжая спор. Виктор жмурится. - А ты спроси. А то потом опять обидишься… - Ола-ла. Как ты обычно говоришь, Вик, - «я не обижаюсь, я тщательно записываю и изощренно мщу». - Ола-ла. Меня цитируют при жизни. - Главное, чтоб не изнасиловали после смерти… - Мне уже будет без разницы, а кто-то словит кайф. Я не против. Может, даже завещаю свой прекрасный труп какому-нибудь борделю. - Фу, Виктор… Блондин хохочет от души, запрокидывая голову и показывая острые клыки. - Я шучу, шучу. Итак, все же! Пират, ты внимательно слушаешь? Какой он уже пират… треуголку Виктор так себе и присвоил, а в черных брюках и синей рубашке он выглядит… скорее аристократично, нежели как разбойник. - Да, конечно. - С кем хочешь остаться? Хорошо подумай. Простите, что?.. - Не… не понимаю. Кристоф ломает пополам печенье, откусывает и дирижирует надкусанной половинкой. - В салон ты не вернешься. За тебя этому жмоту заплачу либо я, либо Виктор. Соответственно, принадлежать будешь либо мне, либо нашему платиновому капри… - Кри-ис! - Красавцу! - Ммм. Уже лучше. - Нужно ответить прямо сейчас? Кристоф откусывает еще небольшой кусочек. - Подумай. Пока думаешь, расскажи, может быть, ты помнишь еще что-нибудь? Твоя одежда - до того, как тебя переодели в салоне для танца? Или чему ты улыбался сегодня утром? Что снилось? Становится неуютно. Не от расспросов – от необходимости выбрать. Все кажется таким логичным, таким естественным – а в голове бьет набат, в крике заходится что-то, чему нельзя дать имя. Это неправильно, неверно, так не должно быть, человек не может просто так кому-то принадлежать, особенно вот через это короткое – «заплачу»… Хочется сбежать. - Милый, ты куда? – озадаченно интересуется Кристоф. - Душно, - вполголоса лжет он, добираясь до подоконника и прижимаясь лбом к стеклу. Немного холодно. Нет, прохладно. Хорошо. - Так лучше, милый? – за плечи обнимают, слегка поглаживая. – Ты дрожишь. Тебе нехорошо? «Опасайся тех, кто излишне ласков с тобой. От них можно ждать чего угодно. А от тех, чьи требования понятны сразу…» Инна тогда договорить не успела, отвлеклась, а он больше и не спрашивал. Пожалуй, зря… от близости Кристофа становится страшно. Хотя Кристоф не сделал ему ничего плохого. Виктор и то критиковал чаще. И чаще был недоволен. Может быть… - Когда я очнулся… рядом со мной сидел человек, с перевязанной рукой. Принес мне воды. Сказал… что когда меня принесли, у меня был на шее кулон… или жетон… потом кто-то из персонала снял. Серебро – оно дорогое, правильно? - Правильно, милый. А тот человек не сказал тебе, что было изображено? Или на что похоже? - Он сказал… буквы были. Виктор заинтересованно подается вперед, накручивая на палец белую прядку у виска. - Надеюсь, этот тип умел читать… Он отворачивается к окну. Медленно ведет пальцем по стеклу. Ему нарисовали, все правильно, этот человек не умел читать. - Милый?.. Наклониться вперед и медленно выдохнуть, заставляя проявиться только что написанные буквы. Кажется, это такой простой детский фокус… Виктора он приводит в восторг, Виктор хлопает в ладоши и смеется. «George», - медленно выцветают написанные буквы. Если подышать еще – они проявятся снова. - Тебя зовут Джордж? Он только плечами пожимает. Имя не вызывает никаких ассоциаций. - Жорж? – мягче, на французский лад, пробует Кристоф. – Если ты не дописал последнюю букву… Снова нет? Как обидно. Но ты будешь отзываться? - Если… прикажете. Да?.. - Тебя же надо как-то называть. А тут так… романтично, - смеется Кристоф. И тянет, пробуя на вкус, как начинку у конфеты, – Джор-джи. - Эм… да? Кажется, вопрос с именем решили, не очень спрашивая его мнения. - Ты решил? Ох. Действительно. Опасаться тех, кто излишне… ласков… необоснованно? И еще. «Можешь дразнить Кристофа, Виктору это точно понравится». Виктор со скучающим видом размешивает сливки в кофе, видимо, ни капли не сомневаясь, до чего его любовник договорится с новоприобретенным развлечением. Страшно, но не парализует. Скорее… необходимость вдохнуть глубже, прежде чем нырнуть в холодную воду. - Виктор. - Ммм? – задумчиво тянет блондин, облизывая край ладони от джема. – Что… в смысле?.. Ты серьезно?! - Неожиданно, - согласно кивает Кристоф. Перед ним даже хочется извиниться. Но патока, тягучая, вязкая, как болото, как тина, из которой не выбраться, пугает куда больше острого сарказма в словах Виктора. Порезаться – не так страшно. - Ты снова второй, мой дорогой Кристоф, - тянет Виктор каждую гласную, жмурится от удовольствия. – Ах, как недолог был триумф… и триумфатор вновь повержен… - Принц злорадства. Ну раз Виктор, то иди тогда к нему… Джорджи. Вот теперь действительно хочется извиниться. Вместо этого он доходит до продолжающего тянуть навязчивый мотивчик Виктора и садится рядом. - Не зря я у тебя треуголку отобрал. - Вы сказали, что вам идет. И что вам нравится. - Уммм. Качественная вещь. Ну, раз меня выбрал, дай-ка поинтересуюсь: хочешь, чтобы я тобой с Крисом делился? Вон ты его как расстроил… Смотреть не хочется. Совестно. - Если бы выбрал Кристофа, расстроил бы вас. Но от вас, по крайней мере, проще ждать недовольства. Проще понять, что вас не устраивает. - На вопрос-то ответь. - Да. Виктор салютует чашкой с недопитым кофе, как адмирал кубком. - Кристоф Джакометти, спешу вас уведомить – вы в деле. - Прекрасная новость. Я даже потосковать не успел.