Даже если рухнет весь мир, - танцуй.

- Не выходи из машины, - инструктирует его Виктор. – Окна затонированы. Тебя не видно. Не выходи ни в коем случае, даже дверь не открывай. Этот жмот может рискнуть… если в бордель тебя попробует продать, процентами раза в три больше получит, чем я ему даже по хорошему настроению заплачу. А это действительно очень жадный человек. Звучит жутковато. - Виктор, простите… - Что еще? - А вы не опасаетесь… идти один? Если так подробно предупреждаете меня. Виктор замолкает на мгновение – и смеется коротко. - Жмот, а не идиот. Нет, ну за меня любой бордель отвалит, не торгуясь… пока не поймет, за кого и сколько. Но ты за меня волнуешься. Это… неожиданно. Славный такой пират, оказывается. Звучит как похвала. Джордж – его ведь теперь так зовут? – несколько успокаивается, искоса рассматривает улицу за окном. Распоряжение он выполняет дословно. Даже к окну не придвигается – с того момента, как за Виктором хлопает дверь и до того момента, как Виктор приземляется обратно на заднее сиденье, лениво и вальяжно фыркая «поехали отсюда». - Выглядите довольным, - осторожно замечает Джордж. Виктор жмурится. - Мне начинает нравиться твоя темная история. Неиссякаемый источник шантажа. Я теперь еще и любимый VIP-гость этого притона. Наверное, это хорошо. По крайней мере, его больше не забудут одного в холодной и пустой комнате?.. А у Виктора действительно поднимается настроение – он намурлыкивает какой-то очередной несложный и навязчивый мотивчик, за руку вытаскивает Джорджа из салона. - Вообще, конечно, у меня слов нет, во что тебя Крис обрядил… бордель на выгуле, ну да что нашел, то и… - Услышав в течение первых десяти секунд в одной фразе про Кристофа и бордель, я даже не задаю риторического вопроса, где ты ночевал. Виктор спотыкается в шаге и начинает сиять улыбкой. - А ты ночевал у меня? - Нет, зашел утром. - Ммм… - Переодеться. Привести прическу в порядок. Желательно не улыбаться совсем уж развратно. Через полчаса тебя должен видеть Яков в максимально приличном виде. - О боже, ты зануда. Через час!.. - Двадцать девять минут. Виктор одновременно страдальчески стонет и искрится чертиками в глазах. - А ты мне поможешь? - Тогда будет мало и двух часов. Двадцать восемь с половиной минут, Виктор. Вот это обращение, с непривычным ударением и негромким раскатистым рычащим звуком падает тяжело и весомо. Блондин потягивается, оборачивается. - Придется выполнять… Джордж, посиди здесь. Ответить «Да, конечно» он не успевает. Остается молча сесть на стул сбоку от мужчины в темной и строгой одежде, быстро пишущем колонкой цифры с разложенных на столе бумаг. И на разговор с Виктором не отвлекался почти – только рукой двигать перестал на полминуты. Единственный, кто может призвать Виктора к порядку и приличности за три минуты - Стефан. - Хм? Джорджу кажется, что его окунули в темноту – глаза у мужчины абсолютно черные. Ни зрачков, ни радужки… нет, это игра света. Просто очень темные. - Ничего, простите. Вырвалось. - Как знаешь. А ничего он не знает. Этот человек разве старше Виктора на целую пропасть – Кристоф сказал, восемь лет разницы? Джордж осторожно укладывает руки на стол, поминутно косясь на мужчину. Потом ложится сам – подбородком на скрещенные запястья. За тем, как по бумаге без единой помарки скользит ручка, так приятно наблюдать… как за водой. Или пламенем. Это ведь тоже своего рода танец?.. - Так красиво… - Хм? Ох. Он опять вслух? - Простите. - Что – красиво? – прирыкивающие раскаты в словах – это точно не раздражение. Это акцент. Жесткий. А собеседник Джорджа вообще спокоен и невозмутим. - Как вы пишете. - Почерк? - Это тоже… нет. Не совсем. Будет досадно обидеть, если его поймут не так… мужчина чуть заметно улыбается. - У вас красивая улыбка. Пальцы в черной перчатке замирают. Выводят еще несколько цифр. И ручка ложится на стол. - Боже. А ты довольно мило пытаешься любезничать. - Простите. Я… правду сказал. Он же просто повторил слова Кристофа. Почему так стыдно? - Смущен?.. – его собеседник кажется немного озадаченным. – Где Виктор с тобой познакомился? В черные глаза смотреть становится очень сложно. - Танцевал… в салоне. - О, вот как. Наверное, это какая-то очень своеобразная характеристика, потому что его оглядывают еще раз – теперь уже с легким интересом. И довольно аккуратно проводят по виску, по скуле. - И Виктор привел тебя сюда? Днем? - Нет, вчера вечером… - необычное ощущение совсем не тревожит. Хочется прикрыть глаза. – Виктор сказал, что я больше не буду там танцевать. - Крайне занимательная информация. А что же ты будешь делать? Джордж пожимает плечами. - Виктор не сказал. - Виктор всегда был… несколько безрассуден в способах получения желаемого. Неважное, касается ли это вещей или людей. Он смотрит в темные глаза и не может поверить в ту картину, которая медленно складывается у него в голове из маленьких, неровных, разрозненных кусочков. Стефана, при учете разницы в возрасте, можно было бы назвать «его мужчина». В отношении Виктора. Стефан вряд ли будет ревновать, скорее, предпочтет наблюдать. И это упоминание тех музыкальных салонов в одном ряду с мерзковато звучащим «бордель». И эти оценивающие взгляды… Легкая усмешка, затянутые в черную кожу пальцы под подбородком. С ним играют, причем абсолютно необидно. Скорее, заигрывают, как с кошкой. Да не может человек, которого за глаза называют «официальной пассией», так спокойно относиться к… изменам?.. временным увлечениям?.. как это еще называется?.. своего любовника. Или может? - Можно вас спросить? - Можно. И – тебя, хорошо? - Как скаже… скажешь? - Именно. Так о чем спросить? Для Стефана английский тоже явно не родной. Виктор и Кристоф – французы, правильно? А у Стефана рычащий и жесткий акцент. Он тянется к оставленной на столе ручке, пишет себе на ладони перевернутые буквы. - Как бы вы это прочитали? - Международная – английская – версия будет звучать как «Джордж». Он только головой качает. - Нет, нет… а как-нибудь еще? - Георг. Отдается эхом. И чем-то таким… как мурашки под кожей загривка. - П... подождите. Как?.. - Георг. Можно изменить ударение. - Как?.. То есть.. зачем?.. - Ты заметил, что я произношу имя принца с ударением на последнем слоге? - Да. Необычно звучит. - И принцу нравится. - Виктор… действительно принц? А над ним смеются. Необидно так. Действительно… мало ли кто как называет любовника. Виктор и Кристоф ругаются, например. Соперничают. - Что со мной дальше будет? - Хороший вопрос. Я правильно понял, что Виктор заплатил за тебя и забрал из того салона, где ты работал? - Пожалуй… да. - Думаю, самым верным решением на ближайшие пять-шесть часов будет оставить тебя где-нибудь в тихой комнате с неярким освещением. Если уж ты при незнакомом человеке ложишься на стол… скорее всего, проспишь все это время. Он даже и не знает, как поблагодарить… чтобы хоть немного показать, насколько признателен. - Я готов! Ну почти. Хочу что-нибудь вкусное, и… - Боже, Виктор. Тогда я пока найду твоему приобретению место, где он подождет твоего возращения, никому не мешая. - Ммм. Я уже говорил, как тебя люблю?.. - Сегодня еще нет. - Какое непростительное упущение! - Боже. Виктор… Вечером становится понятно, отчего Кристоф так упорно то звал Виктора «врединой», то заявлял, что эта самая вредина «капризничает». Улыбчивый и всем довольный аристократ ни в какое сравнение не шел с теми придирками, которые на Георга сыпались весь вечер и все утро. - Отдохнул хоть немного? Ожидавший очередной придирки или колкости Георг постарался побыстрее проснуться и сесть. - Тише, тише. Ты ж говорил – голова кружится, зачем резко вскакиваешь? Неожиданно ласковый и заботливый тон выбил из уже привычной колеи «постараться не вызывать недовольства». Но не приторность, не вязкая патока, как манерность и жеманность Кристофа. - Но вы же позвали. Блондинчик, на редкость пристойно выглядящий в однотонном камзоле без излишних украшений и с низким хвостом, снова перехваченным черной лентой, забрался на постель, уселся и ноги скрестил. - Тебе же Стефан сказал звать его на «ты»? - Д… да. Вы правы. - Так и меня тогда так же зови. И Криса. - Действительно? Виктор рассмеялся, пожмурился. - Глупо ведь звучать будет. И потом. Ты мой. Мой – и Криса тоже. - Собственность? - Нууу. Нет! – взметнул Виктор длинным хвостом очень возмущенно. – Компаньон, если хочешь. Фаворит… красавец-пират. Не против, если еще во что-нибудь нарядим? - Нет, конечно… но… - Стефан прав. Георг умолкает на полуслове. С трудом поднимает взгляд. - Прав в чем? – получается совсем тихо, тише, чем вполголоса. - За три дня тебя успели если не сломать, то очень сильно… м, сейчас подберу слово… Стефан сказал – ты постоянно чего-то боишься. Я тебя испугал? – тянется Виктор, мягко притягивая к себе. Неожиданно ласково. Дружески. Кристоф весь – желание и страсть. Виктор сейчас – предложение утешить. Что произошло с Виктором?!.. - Нет, нет. - Чего тогда боишься? Тебя били? - Нет… нет. - Джордж или Георг? У него только и остается сил, что молча смотреть и удивляться, каким влиянием на Виктора обладает тот мужчина в строгой темной одежде. - Второе… мне намного больше нравится, - сознается он. Пока Виктор обнимает, хочется расслабиться. И страшно обмануться притворной лаской. От попытки поцеловать он сначала пытается отшатнуться, помня про жесткие действия накануне вечером. Только вот Виктор не дает – ловит под затылок ладонями. - Я буду очень аккуратен. Я тебя вчера напугал… обманулся тем, что ты танцуешь в салоне. Обманулся макияжем и смирным отношением к фривольному поведению Криса. Всё верно? - Всё. - Позволишь еще раз попробовать? Ответить неловко. Только разве что кивнуть и чуть прикрыть глаза. Целуется Виктор и впрямь… невероятно аккуратно, когда того хочет. Не настаивает, что-то шепчет, гладит кончиками пальцев по затылку, по макушке, по шее, проводит по вискам, по коже за ушами. - Вот так, - тихо говорит Виктор ему на ухо. – Глубокий поцелуй может быть приятным. Очень. Мы не будем торопиться. Тебе понравится. Все хорошо, тебе понравится, правда. Это потрясающие ощущения. Уже ведь лучше, чем вчера? - Не так страшно. По глазам проводят ладонью, намекая, что неплохо бы и закрыть. Он так устал, он действительно хочет довериться хоть кому-то. - Я постараюсь сделать так же, как и Стефан. Все же не получается не сглотнуть. - А что сделал Стефан? - Боже… опять испугался? – Виктор в недоумении. Виктор растерян. Даже стыдно за собственное состояние. А что делать, если… если страшно?! – Стефан учил меня целоваться. По-настоящему. По-взрослому. Долго, с самоотдачей. Пока я не сказал ему, что если все это так хорошо, то мне понятно, почему ему нравится… хм. В общем, сказал, что хочу попробовать оральный секс. Не в принимающей позиции. Звучит как-то совсем невероятно. - То есть… простите, Виктор… кхм. Прости?.. - То есть сделать. На такое признание и сказать нечего. Хотя Виктор и не ждет ответа – гладит по голове, по плечам. Даже странно от порывистого блондина ожидать таких неторопливых и уверенных движений. Георг уже запоздало понимает – поведение Виктора сейчас копирует кого-то еще. Более старшего, более спокойного, более опытного. Стефана. И это очень хорошая копия. Но… сделать?! - Боже. Ты действительно краснеешь? - Виктор, прости. Не могу… этого представить. На глаза слезы наворачиваются. Вытереть бы понезаметнее… а как незаметно вытереть, если Виктор сидит вплотную и пытается повторить все, чему его научил старший любовник? - Виктор, прости. Оно само. Вы… ты хороший. Я не хотел. Не хочу тебя расстраивать. Виктор, прос… Ему закрывают рот ладонью. - Кажется, я не справлюсь без Стефана, - озадаченно шепчет Виктор. – У меня на руках никогда никто не плакал. Я не знаю, как реагировать. Черт. Мне… мне поцеловать тебя? Он только головой мотает. Ничего не надо. Говорить, делать. Не сердитесь только. Четвертые сутки, а он так устал бояться оступиться даже в мелочах. - Можно тебя оставить на пару минут? Я не справлюсь сам, кажется. Стефан сказал – если тебе станет хуже, позвать его. - Х… хорошо. Вот только стоит Виктору торопливо вылететь за дверь, Георг обессиленно падает на подушку, зарываясь в нее лицом. Словно дали разрешение выплакаться. За все те трое суток, за каждую минуту, когда он за то, чтобы объяснили, что происходит, многое бы отдал. Слез вот только нет. Или есть, а он не чувствует. - …и что случилось? – двигаться не хочется. Даже когда в комнату заходят. Даже когда кровать прогибается под весом взрослого мужчины. - Ты сказал – быть аккуратным, дать ему опору, объяснить и показать, что ничего плохого не сделаю. Джордж плакать начал. На голову аккуратно ложатся чужие руки. В кожаных перчатках – нет ощущения тепла, как от прикосновений Виктора. - Оставим то, что происходило в салоне и до салона. Вы с Кристофом замучили его. - Но, Стефан!.. - Виктор, прошу тебя. Выслушай, потом спорь. - Да. Стефан разговаривает, а сам продолжает выглаживать, захватывая все большую территорию. Тянет за плечи, помогая приподняться, укладывает к себе на колени. Позволяет, помогает даже свернуться, зарыться лицом в ткань на животе, на сгибе локтя. Только никто бы больше не трогал. Или?.. - Подумай сам. Он говорит вам – ничего не помню, часто кружится голова. А вы вдвоем затягиваете его в оргию. В ванной – духота, повышенная температура. В спальне – продолжая выматывать и так требующий отдыха организм. А он боится вам отказать. Боится вас рассердить – двоих хулиганствующих парней, которые друг с другом соперничают и развлекаются за счет одного ничего не понимающего и загнанного в угол… Кстати, скорее всего, он твой ровесник, принц. Или на крайний случай – Кристофа. Продолжать? Виктор как-то виновато сопит. - Я тоже погладить хочу, - выдает он недовольно. - Кто ж тебе запрещает. Только осторожно. Он устал. Помни об этом. Если действительно хочешь, чтобы у вас с Кристофом был вменяемый компаньон и фаворит, а не модное развлечение из салона на пару недель. - И почему меня должен учить Яков, а не ты? Я уже готов пойти в угол встать. Можно даже на горох. - Потому что, в отличие от Якова, я это назову непродуктивным способом решить созданную проблему. Виктор недовольно и виновато сопит, что-то ворчит на французском, пытается погладить по плечу, по боку, по спине. В итоге ловит вздрагивающего брюнета за руки и начинает греть ладонями пальцы. - Хорошо, принц. Хороший ход. Сопение становится каким-то весьма довольным. - Стефан. - Хм? - Ты ведь не закончил?.. ну, отчитывать. - Некритично, если тебе достаточно для возвращения на верную линию поведения. Виктор ругается. Неловко. Георгу даже интересно, по какому поводу? Виктору не нравится, что его перестали ругать? Да ладно, глупость какая-то. - Ты… закончи. Заработал же. Ох, ничего себе. Капризный, требовательный, придирчивый блондин может быть таким? Действительно… «его мужчина». - Как я тебе уже сказал, он твой ровесник. Или Кристофа. В этих рамках. Три дня, про которые он помнит. Ваши действия без объяснений. А то как он себя ведет… скорее всего, до травмы был скромный юноша, для которого поцелуй – это не ваше с Кристофом «привет, ты мне нравишься… хм, а может, переспим?» Виктор пытается не засмеяться вслух. Виноватым же быть положено! - Непонятно. Страшно. Больно. Нет, дай мне договорить, Виктор. Не сомневаюсь, ни ты, ни Кристоф не были грубыми, но – вспомни себя – это не-при-ят-но. Несколько раз подряд. В измотанном состоянии. С двумя партнерами, каждого из которых он опасается рассердить. Больно, Виктор. А поскольку еще и страшно, то нет никакой возможности увидеть, что это своеобразно приятная боль. Как после хорошей тренировки или растяжки. - Ну мне же не было больно, - продолжает ворчать Виктор, но слышно – раскаялся, виноватым себя чувствует и огрызается… только ради имиджа. Вот Стефан и игнорирует. - Принц, позволь, напомню. Мы с тобой были сколько знакомы до того, как ты меня спровоцировал… скажем так, на откровенно развратные действия с моей стороны? Год, верно? Могу ошибиться в нюансах, но наше с тобой общение выглядело примерно так: «Он точно хочет сделать со мной что-то жутко взрослое. Черт. Я тоже хочу. Хочу-хочу-хочу. Эй, а он же остановится, ну, если… Да и не если – остановится! Класс. Ну и пусть делает, что хочет…» Виктор сдавленно фыркает. - Вот именно, принц. Азарт, доверие и любопытство. А он отдал вам обоим свое тело на растерзание, ничего про вас не зная, не понимая, почему вы это с ним делаете, желая, думаю, двух вещей – чтобы вы не рассердились на него и чтобы все закончилось. Виктор неверяще вздыхает. Ерзает, продолжая греть чужие пальцы, на пробу пытается провести по запястью и жутко радуется, когда руку не отдергивают. - Я как-то… не подумал. Просто… ну салон же. И красавец такой. Чутка заторможенный, но не против вроде совершенно… - Принц. Вы оба хороши. На этом, полагаю, стоит закончить. Насколько ты серьезен со своим намерением оставить Георга при себе? - Абсолютно! – заверил Виктор. – Он сказал, любит танцевать… поправится – мне не скучно будет одному заниматься. Можно ведь?.. - Если ты спрашиваешь меня, можно ли тянуть на занятия человека с сотрясением… - Да. - Очень осторожно. Очень, Виктор. - А если хотя бы посидеть рядом, пока Яков меня гоняет?.. - Можно с точки зрения травмы. У наставника своего спрашивай сам. - Уйду я от него. - Хм?.. - К тебе. Что Виктору отвечает коротко засмеявшийся Стефан, но, наверное, это какая-то их давняя шутка, потому что Виктор выдыхает довольно и долго, прерывая негромкий звук поцелуя. Стефан учил Виктора целоваться. Стефан обладает неимоверным влиянием на Виктора. И Стефан совершенно им не пользуется. Стефан сидит на кровати, позволяя цепляться за свою одежду и ничего не имея против того, чтобы тратить время на исправление допущенных Виктором ошибок.