Несколько месяцев из жизни дракона

Начало Принц был красивый. Ром решил, что принц ему даже нравится. Пока связанный и в обмороке. Что с ним делать, когда он очнется, Ром представлял себе мало и только в теории, потому что был ещё очень молодым драконом, едва справившим свое совершеннолетие, когда ему, как всякому уважающему себя дракону, полагалось упереть из близлежащего королевства какую-нибудь принцессу, потом ее либо сожрать (вариант на любителя), либо стоически терпеть, пока за ней не явится пылкий влюбленный рыцарь, с которым полагалось бороться не на жизнь, а на смерть (при этом внимательно следить за тем, чтоб не дай бог на самом деле этого болезненного не покалечить), прикинуться издыхающим (не очень достоверно, чтоб рыцарю не захотелось вдруг оторвать в качестве трофея чешуйку/коготь/голову) и успокоиться, с этого дня считая себя полноценным членом драконьего общества. У Рома с этим сразу не задалось: никакую принцессу он не хотел. Ром был очень замкнутым и необщительным, очень любил свою пещеру и даже в страшном сне не мог представить, как в ней кто-то, кроме него ходит, щупает его родные стены, ступает ногами по его полу и елозит задом по его постели. А судя по рассказам, принцессы этим обычно не ограничиваются и вообще, отличаются крайне дурным характером. Поэтому Ром для себя решил, что ему совсем не обязательно подтверждать свой статус, что ему вполне комфортно и так, и в уважении и признании сородичей он не нуждается, а полноценным членом драконьего общества он станет как-нибудь потом, лет через двести-триста, когда дурацкие традиции красть монарших особ канут в лету и свою состоятельность как дракона нужно будет доказывать каким-нибудь другим способом. Его планы нарушил отец. Прилетел, нарычал, спалил вековой дуб на входе в пещеру и призвал не позорить его и мать. Мать, кстати, была бывшей принцессой, отчего Рому ещё больше не хотелось эту самую принцессу красть: а вдруг это наследственное? Вдруг ему тоже попадется такая, как мама, и ему придется на ней жениться? А жениться на такой как мама… Это лучше сразу повеситься или под копье подставиться. Но против слова отца, который, ко всему прочему, ещё и глава клана, не попрешь, вот и собрался Ром на охоту. Только ему даже крылья расправлять не пришлось, потому как жертву ему притащили прямо к пещере. Если бы Ром был чуточку умнее, он бы сразу понял, что это неспроста, но с людским коварством ему до сих пор сталкиваться не приходилось, поэтому сначала Ром был даже благодарен людям, которые решили его лишний раз не тревожить, а сами принесли ему положенную жертву, пусть и не совсем такую, как он ожидал. Но если притащили принца, значит знают, что за ним кто-нибудь да явится. Ром ещё несколько минут поразмышлял о том, явится ли за принцем женщина-рыцарь (какое неслыханное святотатство!) или все-таки рыцарь обыкновенный (у большинства драконьих кланов отношения между самцами были нормой, но Ром слышал, что у людей это не принято и общественно порицается). Мысленно благодарить людей Ром перестал, как только принц очнулся. К тому времени дракон уже успел освободить принца от веревок и уложить на специально приготовленное место, около костра. Ром знал, что люди существа мерзлявые. Но о том, что они такие противные и крикливые даже не догадывался. Принц, очнувшись, повертел головой, видимо, не в силах сообразить, где он находится, потом наткнулся взглядом на настороженно поглядывающего на него Рома и разразился длинной и такой нецензурной тирадой, что дракон, кажется, немного покраснел, несмотря на изумрудный цвет шкуры. Принц абсолютно не стеснялся в выражениях и сначала подробно рассказал, где, в каких позах и с какими животными он видел своих родственников и в особенности отца, а потом переключился и на Рома, слава праотцам, ни в каких предосудительных связях его не заподозрив, зато очень четко обозначив позицию по поводу его пещеры: «что это за смердящее гнездо?!», его внешности: «да чтоб у тебя твой бугорчатый хвост отсох и только посмей на меня огнем дыхнуть!», всей ситуации в целом: «чтоб вас всех приподняло да об стенку шмякнуло!». Рому очень захотелось сбежать, улететь и никогда не возвращаться, но он вспомнил разгневанного отца, вспомнил, что сам он дракон, высшее существо и поэтому бояться должны его, а не он, приосанился и величественно, с тщательно скрываемой паникой, спросил: — Когда с-с-за тобой придут? Вышло пискляво и обреченно. — Придут? — злобно расхохотался принц. — Да они там, поди, в срочном порядке рвы на подходе к городу копают, чтоб я уж точно не вернулся. — А может я тебя обратно принес-с-су? — с надеждой спросил Ром. — С вос-с-сздуха никакие рвы не с-с-страшны. — А они тебя камнями закидают, — сообщил принц. — А потом меня обратно свяжут и принесут. — Ну… — Ром поскреб когтями по полу, раздумывая, как бы это избавиться от принца. — Может, я тебя прос-с-сто отпущу? И черт с ней, с этой драконьей состоятельностью. Пусть отец хоть до конца жизни его стыдит! — Не получится. Отец уже все соседние королевства предупредил. Если меня кто-то увидит… Месяц первый Принц жил у Рома уже почти месяц. Привык он быстро: сам себе соорудил спальное место, днем выходил охотиться, сам себе готовил пищу и совершенно возмутительным образом относился к самому дракону. Так, как будто он был домашней собакой. Предлагал остатки своей трапезы, все время пытался схватить и погладить (возмутительно!), а один раз даже кинул оставшуюся после ужина кость в другой конец пещеры и требовал принести. Дракон, к своему стыду, почти все время от принца прятался, благо в пещере было предостаточно потайных ходов, ведущих в отдельные помещения, некоторые из которых открывались только драконьему взору. В одном из таких помещений хранилась Ромова сокровищница, несмотря на юный возраст дракона, очень даже внушительная. Принц, кстати, уже успел спросить, где Ром хранит свои драгоценности и даже согласился уйти добровольно, если дракон их ему отдаст, но тут уж не согласился сам Ром. В конце концов, если разобраться, не так уж сильно принц ему и мешал. Раздражал это да, особенно когда начинал задавать всякие глупые вопросы навроде того, умеет ли Ром превращаться в человека или он ещё до этого не дорос. Тогда дракон не сдержался, дыхнул-таки огнем на зарвавшегося принца, сомневающегося в его способностях, но тот остался цел и невредим, с победным видом демонстрируя Рому шнурок с драконьей чешуйкой-амулетом, защищающим от драконьего пламени, вместо подвески. Ром потом весь вечер разглядывал себя в зеркало, опасаясь увидеть где-нибудь на хвосте недостающую чешуйку (а иначе чего принц все время старается его пощупать?). В человека, к слову, он обращаться умел, как и все драконы, достигшие совершеннолетия. Умел, но не особо любил, потому что в человеческом обличье становился намного уязвимее и так и не научился хорошо управляться с человеческими конечностями. К тому же очень не хватало крыльев. И вообще, обращаться в человека, когда у тебя в пещере сумасшедший принц, которого даже собственные родственники и те выперли — форменное безумие. Через неделю принц окончательно обнаглел и стал требовать, чтобы Ром его покатал. Мол, он как-то читал про всадников на драконах и теперь ему самому не терпится попробовать, а от дракона не убудет, заодно и жирок свой растрясет. Оскорбившийся Ром тем же вечером плюнул на свои принципы и, запершись в потайной комнате, обратился в человека, чтобы написать письмо королю, мысленно поблагодарив отца, который все-таки настоял, чтобы Ром выучился человеческой грамоте. В письме дракон как можно вежливей поинтересовался, когда принца кто-нибудь придет спасать. Ответ от короля пришел через неделю, и в письме его была только одна строчка: «а что, Гэри ещё жив?». Так-то Ром и понял, что, кажется, ему придется менять свою любимую пещеру на какую-нибудь другую. Потому что, кажется, избавиться от принца у него не получится. Месяц второй — Ну вот, а ты сопротивлялся, — довольно пыхтел Гэри, наглаживая дракона. Ром страдальчески закатил глаза, но возмущаться не стал, потому как ушлый принц все равно его снова достанет так, что себя придется предоставить в его личное пользование, а ещё потому как это было действительно приятно. — А я и не знал, что драконы мурчат, как кошки, — поделился наблюдениями довольный принц. — Я не мурчу! — оскорбился Ром. — Мурчишь-мурчишь, — не согласился принц. — А ночью храпишь и тихонько повизгиваешь! — Неправда! — взвился дракон. — Правда! — настаивал принц. — Я тебя с-с-съем! — А я у тебя поперек горла встану! Ром вырвался из рук Гэри и ушел в другой край пещеры. Гэри обиженно запыхтел и насупился. С тех пор, как отношения дракона и принца перешли в стадию зачатков робкой симпатии (поспособствовал этому, конечно, Гэри, который насобирал в лесу каких-то сомнительных ягод и тайком подмешал их в пищу Рома, а тот потом, охмелевший, сдуру умудрился подружиться с принцем, рассказать о своей тяжелой судьбе и в первый раз дал себя потрогать), ссорились они почти каждый день. В основном из-за того, что принц, по мнению Рома, очень странно себя вел. Ещё и после того, как случайно увидел, как Ром оборачивается человеком (ну не успел Ром вовремя спрятаться, а принц везде совал свой любопытный нос), все время требовал сделать это при нем и очень обижался, когда Ром отказывал. — Ты что, мне не доверяешь? Ром молчал. Потому что за прошедшее время доверять принцу он научился, на самом деле, не такой уж он и противный, если как следует его узнать. А вот доверять себе дракон уже не мог. Его человеческое тело реагировало на принца самым постыдным образом, и Ром не знал, что с этим делать. Гэри-то наверняка что-нибудь придумал бы, но подпускать его к себе так близко Ром был не намерен. По крайней мере, пока. Месяц третий — Выходи, злобное чудовище, на бой смертный! — разбудил Рома громкий крик. Он с неохотой открыл глаза, зевнул, покосился на Гэри, который ночью все-таки прокрался к нему под бок и теперь сладко там дрых. В последнее время Ром не уходил отдыхать в тайные покои, спал в пещере с принцем, но последнему строго-настрого запрещал к себе приближаться. Правда, каждую ночь он все равно находил наглеца у себя под боком, но ничего ему не говорил. Мало ли, может, ночью костер погас и принц замерз, вот и прижимается. — Выходи, чудище смердящее, на души честных людей посягающее! — экзальтированно продолжали вопить снаружи. Осторожно, так, чтоб не потревожить сопящего (и кто из них, спрашивается, храпит?!) принца, Ром встал и отправился разглядывать пришедшего самоубийцу. Оставлять в живых кого-то с настолько мерзким голосом было бы неуважением всему человечеству. Снаружи стоял рыцарь. Как полагается, в латах. Забрало шлема было закрыто, и разглядеть придурка Ром не мог. Да и не то чтобы хотел. — Ага-а-а! — возопил рыцарь. — Готовься к смерти, чешуйчатый гад! Ром поглядел на него с сочувствием. Может, ему в шлеме голову напекло? — Ты ответишь за смерть принца Гэри! — снова завопил рыцарь. — Кровь за кровь! — Да живой он, — сообщил Ром, по дуге обходя странного рыцаря. — В пещере с-с-спит. — А-а, — туповато протянул парень. — Ну… тогда я освобожу его из плена! — Да кто его держит-то? — удивился Ром, хотя и подумал, что, пожалуй, отдать Гэри этому сумасбродышу будет поступком опрометчивым. Во-первых, этот придурошный рыцарь в дороге точно где-нибудь принца угробит, а во-вторых, сам Ром уже к Гэри привык и расставаться с ним не хотел. Отец, конечно, будет долго смеяться, когда узнает, что его младший сын живет с человеком, но в конце концов, сам отец своего человека даже в жены взял, так что кто бы говорил. Ром довольно хмыкнул, осознав, что соседство с Гэри удивительным образом поспособствовало увеличению его уверенности в себе. — Да кто тут орет-то? — из пещеры выполз злой, невыспавшийся Гэри. — Принц! Ваше Высочество, спрячьтесь мне за спину, я Вас защищу! Теперь Вы можете не бояться! — Ты кто? — ошарашенно спросил принц. — Я — отважный Мэл, Ваше Высочество! Никто не осмелился отправиться мстить за Вашу смерть, и только я не устрашился! — Так я же живой? — Я вас спасу из лап этого чудища и доставлю обратно, к Вашему отцу! — То-то он порадуется, — хмыкнул Гэри вполголоса и уже громче крикнул: — Дерни отсюда, рыцарь. И чтоб я тебя здесь больше не видел! — А как же месть крылатому ящеру? — неуверенно спросил рыцарь. Гэри повернулся к Рому: — Он, между прочим, ящерицей тебя обозвал. Мог и дыхнуть на него разок, чтобы неповадно было. Ром рассудил, что это вполне справедливо, повернулся к рыцарю… Точнее, к тому месту, где он только что стоял. На поляне было пусто. А Ром до этого думал, что передвигаться в рыцарской экипировке бесшумно невозможно… Месяц четвертый — Ты красивый! — восхищенно выдохнул принц, разглядывая очеловеченного Рома. Ром тяжело вздохнул. Принц всё-таки оказался извращенцем, потому что увиденное ему нравилось. Сам Ром старался в зеркало даже не смотреть, собственное человеческое тело ему не нравилось категорически, потому что было без чешуи (абсолютно голое!), с чересчур длинными конечностями (совсем как у принца, но с него-то, извращенца, что возьмешь), а ещё у этого тела отсутствовали паховые пластины, и главное достояние мужского организма было на виду и возмутительным образом намекало на неравнодушие дракона по отношению к принцу. Именно на этот орган Гэри смотрел пристальней всего. — Я голый. — В этом-то вся и прелесть! — радостно кивнул принц, подскочил к Рому и прислонил свои губы к его губам. «Нет, этот принц всё-таки конченый извращенец, — подумал Ром, ощущая дрожь и трепет во всем теле. — Надо его с мамой познакомить».