Тьма ее души

      На Марин было охренное платье. Первое, что я заметил, когда она зашла в комнату, это черное закрытое платье с рукавом в три четверти и длинной чуть выше колен, однотонное и без всяких излишеств. Оно облегало ее фигуру и оттеняло, что то темное, то что было скрыто в глубине души этого кровожадного ангела.       Она, увидев меня, поприветствовала сухим кивком головы и снова повернулась к подруге, а я не мог оторвать от нее взгляда. Марин была божественна сегодня. Ее окутывала какая-то странная атмосфера тьмы и загадки. И знаете, на секунду мне показалось, что за ее спиной есть крылья, с черными как ночь перьями. Видимо я сошел с ума, раз мне почудилось, что она падшее с неба существо, а может я слишком много выпил. Хотя возможно и то и другое одновременно.       За весь вечер мы перекинулись лишь парой фраз, но я, то и дело, слышал, как она смеется с другой стороны зала. Марин смеялась громко, с хрипцой, иногда запрокидывая голову назад, ее грудь рвано вздымалась от смеха, а губы влажно блестели от вина, а смех молотом бил мне по мозгам и, признаться честно, мне хотелось ее поцеловать, лишь бы она перестала хохотать как ненормальная и не раздражала мою фантазию темными помыслами.       Уже под конец вечера я задал ей один вопрос ,который хотел задать с самого начала, но не решался. Этот вопрос назрел давно, но задать я решил его только сейчас. Дело в том, что Марин предпочитала в одежде темные цвета, за редким исключением на ней можно было увидеть белый свитер или блузку и меня всегда интересовало, почему так, почему она ангельски улыбаясь, кажется мне самым темным существом на этом свете и это не только потому что она так одета, мне было интересно почему она своей темной стороной прячет светлую и показывает ее очень редко и вообще есть ли у нее светлая сторона?       Так вот, под конец вечера, когда уже все наши друзья были пьяны и парочки, желая уединится, позанимали комнаты наверху я предложил ей виски, вместо вина, которое она пила весь вечер. Я думал, что она уже пьяна, но как оказалось, за вечер Марин выпила не больше трех бокалов. Приняв из моих рук бокал с янтарным напитком, она улыбнулась и чуть пригубила.       -Почему черный, Марин? – задал я свой вопрос.       Он облизнула губы и, встав на носочки, чтобы дотянуться до моего уха, прошептала:       -Джейс, твари не ходят в белом.       Мою шею обдало ее горячим дыханием, обоняние защекотал аромат ее цитрусовых духов, а когда она, отстранившись от меня, улыбнулась мое тело и мысли просто парализовало. Заметив в это Марин, расхохоталась своим грудным смехом и положила ладонь мне плечо.       -Не парься, это просто цвет, ничего более.       Но было поздно, я напрягся. Ее рука обжигало кожу сквозь ткань рубашки и я буквально всем телом ощущал тьму исходящую от нее. И инстинкты подсказывали мне поддаться этой страшной тьме, принять ее безумие и я поддался. Я схватил ее за запястье руки, что лежала у меня на плече и невыносимо жгла, нет, не кожу, что-то другое, что-то чего я не мог понять. Как ни странно, но обычно острая на язычок Марин промолчала, лишь со странным прищуром посмотрела на меня так будто предупреждала, что еще одно резкое телодвижение с моей стороны и она убьет меня. И мне захотелось чтоб она убила меня, чтобы замарала свои руки моей кровью, чтобы она попробовала какова она на кровь, слизывая ее со своих тонких пальцев.       Я притянул ее вплотную к своему телу. Теперь я чувствовал, как вздымается ее грудь, когда она вдыхает и как она опускается на выдохе и ощущал, как бешено стучит в ее грудной клетке сердце, грозясь пробить ее.       -Хочешь сказать, что ты тварь?       -Именно это я и хочу сказать, - улыбнулась она.       Причем улыбнулась как то не правильно. Люди так не улыбаются. Уголки ее губ вместо того, чтобы взметнуться вверх опустились, а глаза засияли еще ярче. Темная тварь была во всей своей развратной красе передо мной и она не боялась, того что я могу с ней сделать, показывая всем своим видом, что бояться ее должен я, но я слишком хорошо знал Марин и знал, что она играет со мной. Играет жестоко и не по правилам, у нее они были свои.       -Не играй со мной, Марин, - прорычал я, чувствуя горячую волну безумства, которая должна была накрыть меня с головой.       Но кто бы меня слушал… Марин, с самой что ни на есть ангельской улыбкой заглянула мне в глаза, казалось что она даже не почувствовала, что я сжал ее запястье еще сильнее, ей должно было быть больно, но она либо не чувствовала либо не хотела чувствовать.       -Поздно, Джейс, игра началась.       Я с рыком вцепился в ее губы, поддаваясь тьме ее игры. Марин довольно хмыкнула мне в губы при этом больно укусив меня за нее, да так, что выступила кровь, которую она со странной улыбкой извращенки слизнула.       Следующее, что врезалось мне в память так это треск ткани, оказывается я порвал ее платье, когда стаскивал его с ее тела, желая дорваться до его нагого великолепия. Казалось, что она даже не заметила, но я жестоко ошибался, она отомстила мне за него, но позже. А пока, что ее интересовал лишь я и мое тело, которое она хотела забрать себе в обмен на свое. Всю эту ночь Марин была моя в прямом и переносном смысле. Она громко и развратно стонала, и если б я ее не знал, то решил бы, что она подрабатывает порно-актрисой. Я не щадил ее тело, а она не щадила мою душу.       Я не осознавал того, что на утро на ее теле расцветут синяки, а она не понимала, что те царапины оставленные ее ногтями в порыве чего-то дикого, чего ни она, ни я обуздать не могли, еще долго будут жечь мою кожу и оставят еле заметные шрамы.       Наутро я обнаружил ее сладко сопящей на моем плече. Казалось, что Марин беззащитный ангел, но этой ночью я убедился, в том что она отнюдь не святая, но и абсолютным дьяволом она тоже не была. В этой девушке было полно противоречий, которые она прятала глубоко в себе. Она была опасной, черная как ночное небо и манящая как звезды на ночном небе. Я вспоминал, как она извивалась подо мной этой ночью и то, как она шипела и вонзала в меня свои ногти, когда я не осознанно делал ей больно, как кусала меня и как жадно обнимала, пытаясь раствориться во мне, и понимал, что не забуду эту ночь.       И со всеми этими мыслями в голове я опять уснул. А когда проснулся, не обнаружил рядом с собой ни ее, ни тепла на простынях, это значило, что Марин ушла давно и решила не прощаться. На кофейном столике я нашел кружку с остывшим кофе и записку, написанную рваным подчерком       «Жди счет за порванное платье. P.S. Я еще вернусь за твоей душой, мне нравится ее развращать».       Я усмехнулся. Марин не просто имела темную душу, она наслаждалась своей тьмой и ей нравилось наполнять ей и мою. И знаете, я хотел бы, чтобы она вернулась и сделала то, что пообещала.