К черту капитана

Чехов еще молод. Он появился на Энтерпрайзе просто потому, что его туда назначили. Заслуги? Особые отличия? Совет Империи сказал, что ему место на этом корабле, значит, так оно и есть. Сулу не из тех, кто особо задумывается над распоряжениями командования. Но Чехов так молод. - К черту. Давай убьем капитана, - говорит Чехов и улыбается так, будто не боится ничего и никого. Капитан Кирк, узнав о готовящемся покушении, легко убьет его – но Чехов даже не думает об этом. Чехов хочет подняться по карьерной лестнице, причем самым традиционным терранским способом – убив старшего по званию. Это и правда просто, это и правда работает. Это сработало с капитаном Кирком - ему всего-то пришлось перерезать горло Пайку; у Чехова есть все основания полагать, что получится и у него. Но Чехов молод. Он даже не знает капитана настолько хорошо, чтобы утверждать, что способен найти его слабые места; он понятия не имеет ни о том, что представляет собой Спок, ни о предыдущих двенадцати попытках убийства. Все они успехом не увенчались – иначе капитаном Энтерпрайза давно стал бы кто-то другой. Сулу рад, что его место не слишком привлекает сослуживцев, но Чехов, заперев однажды дверь своей каюты, просто произносит: - К черту капитана. Он думает, что это так легко – избавиться от капитана. Он даже не подозревает, насколько капитан силен, быстр и резв, и потому открыто предлагает ему, мол, давай убьем капитана, и Сулу действительно нравится эта идея. Но он, в отличие от Чехова, капитана знает, и потому лишь молча смотрит на него, поджав губы. - Ну же, скажи это, - касается ледяной рукой его шрама Чехов, улыбаясь как всегда пугающе. Пусть пальцы его холодны, но Сулу нравится ощущать этот холод, даже если это и проявление слабости. Чехов знает, что ему нравится, но никому не расскажет. Чехов дорожит им по-своему – а иначе не привел бы его в свою каюту с предложением начать мятеж. - Не сейчас, - наконец отвечает Сулу и щурится. – Капитан силен, Чехов. Ты не понимаешь, тут нужно действовать… Тоньше. И я не хочу сейчас попадать в опалу, мне мое место, знаешь ли, - трогает он награды на своей груди, - нравится. А Чехов прижимается к нему всем телом и, чуть привстав на мысочки, вновь, но уже губами, касается его шрама – там, где рана почти накладывается на ухо – и шепчет. Шепчет как Дьявол, увещевает и подзадоривает: - Ну давай же, Сулу. Скажи это, чтобы я знал, что ты будешь на моей стороне. Губы Чехова не такие, как его руки – они горячие. И Сулу любит их еще больше. О, что Чехов способен творить этими губами!.. Вполне возможно, так он и попал на Энтерпрайз. Сулу не знает, но определенно желает провести сегодняшнюю ночь в компании Чехова. - Еще рано, - не соглашается, но и не отрицает, что идея интересна. – Ты должен выждать момент. Чехов осторожно берет кинжал с его пояса и отстраняется, острием касаясь подбородка Сулу. Не доверяй тот ему, давно бы уже лежал на полу без сознания – и лучше без сознания, чем без дыхания, – но Сулу доверяет. Он знает Чехова, видит его насквозь. Он даже знал, зачем Чехов позвал его сегодня. - Да-вай, - произносит тягуче на русском Чехов и мажет языком по своим пухлым губам. - Я хочу быть уверен, что ты не отвернешься от меня – позже. Я согласен подождать, просто, - говорит он на английском, но потом снова перескакивает на русский, - к черту капитана. Его русский, ах, этот прекрасный язык, особенно интересен Сулу. Ему действительно нравится слышать и понимать каждое слово на этом рваном наречии, про которое Чехов помнит даже во сне, и он почти этого не скрывает. А зачем скрывать? Чехов и так это знает. Какие у Чехова холодные руки, холоднее, чем острие ритуального кинжала, прижимающегося сейчас к подбородку Сулу – а Чехов развязывает его пояс и отпускает его, позволяя упасть на пол, а потом и вовсе кладет ладонь на грудь Сулу. - Скажи это. И Сулу сдается. Он произносит: - К черту капитана, - и Чехов повторяет в который раз: - К черту, - и, приманивая Сулу к себе кинжалом, целует, целует грубо и напористо, но в то же время так, как никого больше. Сулу знает это: он сам не целует никого так же, как Чехова. Он верит, что однажды Чехов правда убьет капитана, и лучше ему быть на стороне победителя. Как и всегда, так что… Действительно, к черту. К черту капитана. И Сулу готов произнести это еще с десяток раз.