Первая бэта после начала войны

Он слишком ослаб — и понял это прискорбно поздно: уже лежа на полу, в немыслимо изогнутой и неудобной позе, и тщетно пытаясь вырваться. Топлива давно уже не хватало на активацию антигравов, трансформироваться с бэтой внутри Тандер не рискнул бы даже в полностью невменяемом состоянии… а руки, несмотря на все усилия, получалось приподнять только на несколько сантиметров от пола, или немного сдвинуть вправо или влево. Больше всего в этой идиотской ситуации бесила задумчивая — не злорадная, не предвкушающая, странно спокойная — улыбка на бледно-сером фейсплейте Джазза, делающая его почти симпатичным. — Ну, опять промываться? — спросил тот, вряд ли рассчитывая на ответ. — Я сам солью. Отпусти, — Тандер вновь отчаянно дернулся, но, почувствовав исчезновение горячей тяжести с корпуса, не нашел в себе сил сесть. — Подожди пару кликов. Медленная, плавная, умиротворяющая музыка тихо играла в углу кварты, и лежать в полумраке было странно уютно. Джазз терпеливо ждал, сидя рядом на полу, и Тандеру на мгновение показалось, что стоит сосредоточиться, заблокировать автоматическое сканирование электромагнитных полей — и иллюзия одиночества превратится в реальность. — Не смей меня трогать! — яростно огрызнулся он, едва заметив тянущуюся к левому крылу руку. — Это… это просто мерзко! — Я знаю, — Джазз тихо рассмеялся. — Ты всегда это говоришь. Но почему-то это не мешает тебе заливаться всякой дрянью. Пол опасно пошатывался под ногами, выглядя ненормально далеким — и знание о том, что это всего лишь высота роста, ниболта не воодушевляло. Падать было нельзя. Ни в коем случае нельзя. Тандер согнулся, вцепляясь в собственные колени, и с силой втянул максимум доступного воздуха в вентсистемы. Охлаждение не справлялось. — Так и напрашиваешься, чтобы в тебя что-нибудь сунули. Очень удобно встал, — ехидно прокомментировал Джазз, подошедший неприятно близко. Отшатнувшись, Тандер все-таки потерял равновесие, распрямился, нелепо взмахивая руками, и шарахнулся к ближайшей стене. Он рассчитывал опереться на нее или хотя бы не слишком травматично сползти вниз, но под пальцами нащупывался только воздух — воздух, в этой форме не способный подхватить и затормозить. — Так, все. Ползи в тот угол. Я тебя таскать не собираюсь. Тандер лежал, неудобно вывернув шею, и не уверен был, что его серво способны сейчас шевелиться. Его бросило в дрожь — видимо, температура корпуса наконец начала возвращаться к нормальным значениям. От трех шагов по кварте он уже невыносимо устал, и все, чего ему хотелось — снова уйти в оффлайн, бесцеремонно прерванный черно-белым оплавком. Сейчас бы энжекса, чтобы взбодриться, или высокозаряженного энергона… Джазз стоял рядом, напряженный и злой, и выплевывал ругательства, привычно пролетающие мимо аудиосенсоров. Лучше всего было никак не реагировать — иначе Джазз мог и ударить. Тупой оплавок из грязных трущоб Каона, что с него взять? — Я дам тебе чистый, хороший энергон. С карбоновой крошкой. Хочешь? Но сначала надо промыть системы, понимаешь меня? — Джазз улыбался, и на мгновение почудилось, что это действительно забота — грубая, по-автоботски, но какая уж есть. Когда жизнь Тандера превратилась в череду изматывающих Искру иллюзий? Может, когда он понял, что не способен больше воспринимать мир без веществ, притупляющих эмоции и подменяющих реальность? Ничего плохого не было в том, чтобы поверить — хотя бы ненадолго — в способность Джазза заботиться и переживать за носителя бэты, которую он считал своей… вот только поверить не получалось. — Хватит валяться, ну! Тандер стиснул денты и отвернулся, надеясь, что предательски выступивший омыватель быстро испарится. Его корпус и так был намного горячее нормы, а сейчас системы, расшатанные носительством и постоянными химическими стимуляциями, и подавно не успевали поддерживать нормальную температуру. — Он опять? — спросил Рикошет от двери, и Тандер криво усмехнулся, забыв, что оттуда его фейсплейт не видно. — Шлак… — Я понимаю, что ты хочешь валяться и смотреть свои глюки, — снова заговорил Джазз. — Но давай ты не будешь портить жизнь ни нам, ни себе, а?! — Просто… оставь меня… в покое! Он бы отдал все за несколько кликов одиночества. За вечность одиночества — продал бы Искру. Рикошет подошел совсем близко, можно было бы пнуть, если бы серво подчинялись; потом утопал куда-то вглубь кварты, к мойке. Или это Джазз наконец-то прислушался к отчаянной просьбе Тандера? Маленькая Искорка тревожно пульсировала, порой замирая на наноклик или два, и он еле сдерживался, чтобы не положить руку на кокпит в защитном жесте. — Я не буду промываться! — все-таки вырвалось из динамика — громко, на грани истерики. — Все ты будешь. Не дергайся, ты же не хочешь, чтобы тебе опять крыло помяли? Почистишь баки, и легче станет… — нагружал аудиодатчики Джазз, помогая Рикошету волочь тяжелый корпус к тому углу, где стояла шлакова установка для промывки топливных систем. Рикошет не слишком старался, больше пиная и подталкивая, чем таща за крыло, но Тандер не собирался шевелиться сам. Даже если бы на это нашлись силы. Спорить или вырываться… может, это бы что-то изменило, но Тандер просто не мог заставить себя проявить слабость — большую, чем уже успели увидеть автоботские твари. Они давно перестали задавать вопросы, по сути, вообще перестали с ним разговаривать — ничего удивительного, ведь большую часть цикла он просто не реагировал ни на слова, ни на прикосновения, ласковые или болезненные. Иногда Тандеру казалось, что Джазз и Рикошет не видят — не понимают, — что это сделали с ним именно они. Именно они довели боевого джета до такого жалкого состояния. Шлак! — Я что, по-вашему, спарклинг?! — зарычал Тандер, заметив, как Джазз тянет тонкую цепь, закрепленную на стене, к его запястью. Если бы Рикошет не держал за крылья и не упирался коленом в спину… — Я в состоянии сам дойти до мойки! — Отпусти его, — буркнул Джазз, и хватка на крыльях, сминающая обшивку, наконец разжалась. — Ну? Иди! — Да пошел ты наболт… — Тандер тщетно пытался устоять хотя бы на коленях, цепляясь руками за гладкую, слишком гладкую стену, и огрызнулся чисто автоматически. — Фраг, ну ты достал уже! Над головой зазвучали ругательства — вряд ли Джазз в самом деле желал ему проржаветь и расплавиться, но слушать это было неприятно. Почти вывернутое, отклоненное от корпуса под предельным углом крыло ныло и пульсировало напряженными магистралями, а неприятно холодные руки уверенно подключали шлакову систему очистки: провода в медпанель, подсоединяющие ко внешним аккумуляторам, жесткие насадки шлангов глубоко в горловой шлюз и в топливные люки у крыльев. Теперь Тандер не мог даже ответить. Впрочем, что бы он сказал? «Ты сам тупая гайка»? Смешно. — Слышь, Джазз, а ему крылья не будет больно так держать? Эти мрази решили поиграть в злого и добренького? Тандер не верил, что Рикошета — да и Джазза тоже — хоть немного заботит самочувствие заискрившей десептиконской гайки. — Может, у него наконец-то в голове прояснится! — Джазз почти рычал. — А ты вали уже, Прайм ждать не станет! Чего ты вообще приперся, а?! — Но ты там тоже нужен, — примирительным тоном заметил Рикошет. — Ладно. Смотри не прибей крылатика! Тандер сердито дернулся, услышав эту ненавистную кличку… и сразу понял, что Рикошет имел в виду. Стоило ему разжать руки, как крылья всем весом зазвенели о стены, сдвинутые толстыми шлангами и потому не держащиеся в привычном положении за спиной. — Открывайся, — показавшаяся ледяной ладонь пощупала между ног, поддевая паховую пластину. — Или выломаю. От очередного рывка — шлаковы цепи были натянуты еще сильнее, чем когда-то в пыточной, и отползти из угла, чтобы можно было расправить крылья, не вышло — жгучий очиститель протек из топливного выхода на правом боку, помчался вниз щекотной струйкой, оставляя за собой мерзкое чувство слабого, но ужасно раздражающего зуда. А потом в открытый порт ткнулся активированный энергохлыст, и Тандер замычал сквозь плотную резину и хлещущий в основной бак очиститель, задергался, звеня цепями и больно ударяясь крыльями, снова и снова. — Сегодня Прайм будет казнить одного твоего друга, — заговорил Джазз; ребристая рукоятка энергохлыста растолкала сегменты внешнего кольца, плотно затыкая порт, а внутри по-прежнему ерзали бьющиеся током провода. — Еще одной десептиконской мразью станет меньше. И поделом. Эта мразь из лучших побуждений решила подорвать топливопровод между Иаконом и Калисом… а ты же знаешь, как сейчас ценится топливо. Давно бы сбежал, если бы надеялся выжить без нас, а? — Джазз пошевелил рукояткой, и вновь не получилось сдержать отчаянного мычания. Денты, кажется, продырявили проклятый шланг, потому что очиститель хлынул в рот — и жгучей струйкой потек по подбородку. — Если бы не твое заискрение, тебя тоже стоило бы казнить. За терроризм. Ты-то, конечно, думаешь, что это во имя оквинтительного будущего… да только будущее уже наступило, просто вы, идиоты, не можете этого понять. Матрица сделала Прайма законной властью, а народ Кибертрона его поддержал. Сколько там вас осталось, борцов за непонятный шлак? Да пошел ты наболт. Тандер давно уже научился не реагировать на подобные оскорбления — если он молчал и ничем не выдавал, что слушает, Джаззу вскоре становилось скучно. — …и в глубине Искры ты понимаешь, что я прав! — торжествующе закончил тот. — Чего вы добиваетесь, ржа вас заешь? Чтобы каждому из вас медленно расплавили корпус? Фраг, о нейтралах бы хоть подумали, не все же свалили с планеты, вот три декацикла назад корабль вернулся, там не только наши были… Знаешь, я смотрю на тебя — и думаю: вас, десептиконов, вообще ни к какой власти на десять километров подпускать нельзя! Ты ж отработку за собой подтереть не можешь, придурок, а туда же — революцию устраивать! Все, была уже революция, все довольны, кроме твоего Мегатрона!.. Вот, посмотри на себя, герой шлаков! Джазз воткнул холодный наэлектризованный штекер в распахнутую медпанель, и Тандер запустил его видеопоток с сенсоров прежде, чем задумался, стоит ли вообще на это смотреть. И слушать идиотские комментарии. Из порта текло не потому, что Тандеру все это нравилось, и бедрами он дергал тоже не от кайфа — просто рефлекторные движения, непроизвольные попытки выпихнуть жгучую дрянь. А что касается Мегатрона… Прямо сейчас Тандеру лить было, что бы тот сказал или подумал, если бы увидел своего случайного любовника в такой позе, прикованного к стене и опутанного шлангами и проводами медицинской аппаратуры.