Рейтинг

— Это немыслимо! Не потерплю! Прошлый век! — министр культуры метался по своему просторному кабинету, размахивал руками и истошно кричал. — Нет, нет и еще раз нет! Я не допущу этот фильм до кинотеатров. Не подумайте, я не ханжа. Сигареты и алкоголь в кадре не одобряю, но и не запрещаю, а тут… Позарились на святое! В детскую сказку впихнули такую пошлость… кхм, как бы помягче выразиться, гетеросексуальные отношения! Нет, не будет на это моего согласия. Не будет. — Но ведь там всего лишь намек, — неуверенно подал голос докладчик, приглаживая покрашенные волосы. — Подумаешь, женщина и мужчина обнялись. Никто и не заметит, если не афишировать. Министр нехорошо посмотрел на подчиненного, а затем повел носом. Лысина, на которую старательно были зачесаны волосы, уложенные всего лишь за два часа, заблестела. Дорогой костюм, сшитый по последней моде, недовольно зашипел. Наманикюренные ногти угрожающе застучали по столу, а немного подкрашенная бровь изогнулась изящной дугой. — А вот это вы прекратите, — вкрадчиво начал говорить министр. — Это уже попахивает гетораством. На ваш счет у меня уже давно есть кое-какие подозрения, и если они подтвердятся, то вас ждет увольнение. Докладчик сжался в комок и опустил взгляд. — Немедленно назовите шесть знаменитых брендов мужской одежды! — неожиданно гаркнул министр. — А… ну, это… как их там… — В какой оттенок нужно покрасить волосы, чтобы они сочетались со всем гардеробом и цветом глаз?! Не знаете! — он победоносно посмотрел на подчиненного, наслаждаясь процессом разоблачения. — Напоследок ответьте мне, голубчик, почему вы не бреете волосы на груди и спине? Ну что ж вы глаза опускаете. Стыдно? Побледневший докладчик молча пялился в голубоватый пол, цвет которого прекрасно подходил к костюму министра. Вообще в кабинете все идеально сочеталось с самим министром. Лазурные жалюзи оттеняли его синяки под глазами. Ореховый стол подчеркивал дороговизну портфеля с настоящими алмазами, а рубиновый компьютер молодил министра лет на десять, если он садился за него в аспидно-синем пиджаке. — Фильму поставьте рейтинг NC-17, а потом можете собирать вещи, — тихо, но торжественно объявил он, любуясь собой в зеркале и поправляя прическу.

***

В то время как министр культуры карал всех неверных, среднестатистическая семья собралась за праздничным столом. Отмечали День Равенства. В честь великого торжества испекли торт в виде двух переплетающихся мужских органов, который теперь гордо взирал на собравшихся и упивался своим величием. Малочисленная женская половина с усмешкой смотрела на этот кулинарный шедевр, но против воли отцов не возражала. Телевизор как всегда показывал новости про войны, политические конфликты, убийства, а под конец решил выплюнуть на счастливых граждан в этот светлый день репортаж о параде гетеросексуалов. Огромная полуголая толпа, облаченная в зеленый всевозможных оттенков, шла по улице и скандировала: «Свобода. Равенство. Гетеро!» Парни без стыда целовались с девушками, обнимали их и позволяли себе то, что нормальные люди посчитали бы отвратительным. Камера отползла назад, а затем показала возмущенным зрителям группу женщин с большими оголенными животами, в которых противоестественно развивалась жизнь. Бесстыжие инкубаторши счастливо улыбались и давали потрогать всем желающим свое безобразное пузо, разрисованное милыми рисунками. Диктор с жаром комментировал происходящее, но его никто не слушал. За столом уже во всю кипел разговор об испорченном поколении. — Ни за что бы не согласилась стать инкубаторшей, — заговорила хорошенькая блондинка, обнимающая свою не менее хорошенькую невесту. — Проще заказать ребенка из пробирки. А эта штука у них на животе мерзкая. Она, говорят, высасывает мозг. Мрак. — И как вообще можно этим геторасам разрешать самим рожать детей? Они безответственные. Вот чему они могут ребенка научить? Ничему. Не воспитают геторасы из него нормального человека, — уверенно сказал первый родитель, поддерживая дочь и нанося еще один слой гигиенической помады. — Ничего, ничего. Это их там за границей одобряют, как будто все с ума посходили со своей толерантностью, а до нас эта зараза не дойдет. Не позволим, — твердо сказал второй родитель и хотел было уже ударить кулаком по столу, но побоялся сломать длинные ногти. — Правду говоришь, за границей сплошной разврат. Недавно, значит, был там с сыном. Гуляли мы по улицам, а навстречу, следовательно, нам идут парень с девушкой. «Вот, — говорю сыну, — смотри, неплохо было бы и тебе такую подругу найти. Ходили бы с ней по магазинам, ты ей советовал, что купить, она бы одежду свою на время давала. Все лучше, чем одному шляться». И тут эти друзья начинают… Только представьте себе! Целоваться. Ладно, так сказать, в щечку, так они в засос. «Ну-ка, отвернись, — говорю сыну. — Уж лучше один шатайся, чем вот так позориться будешь». Все они там такие в своей загранице, — критически оглядывая интерьер комнаты и находя его несколько безвкусным, закончил брат первого родителя. За столом пробулькал одобрительный смех. Незаметно для всех разговор перетек в мирное русло, вопиющая тема гетеросексуалов была благополучно забыта. Обсуждали кошмарный костюм министра культуры, новый запах духов, перевернувший весь мир, последние бренды одежды и много всякой чепухи, которая стороннему наблюдателю будет не интересна. Пили за равенство и ультрамодные лабутены на светящейся подошве. Никто не обращал внимания на того самого сына, которому родитель советовал не смотреть на двух сумасшедших. Парень, больше похожий на девушку, но все же считавший себя настоящим парнем, смущенно смотрел под стол. Щеки его горели, а взгляд пылал. В душе его клокотала горькая обида. Он не мог слушать грубые гетофобные высказывания. Все его естество было против их мужланского юморка. И тогда он восстал. Парень невидящими глазами смотрел на зеленую толпу с парада, чувствовал, что это его настоящая семья, которая поддержит во всех начинаниях. Сотни безликих лиц уставились на него. Они ждали, когда он начнет говорить, когда поведет их за собой. Парень уверенно обнял свою девушку, больше не боясь, что его кто-то осудит. И заговорил. — Мы не будем больше терпеть издевательств! Мы выйдем на улицы и окрасим их в зеленый цвет! Мы будем сражаться за наши права и ни за что не отступим! Да, будет сложно, но мы обязательно справимся, потому что мы — сила! Когда мы вместе, нас не сломить. Они увидят, что ошибались. Они будут просить у наших ног прощения, а мы примем их с распростертыми объятиями, показав тем самым, что мы лучше, чем они! — он остановился, еще раз мутным взглядом посмотрел на экран телефона, а затем опубликовал сообщение с фейковой страницы.