Суеверия

Роуг никогда не говорит Магнусу «прощай». Магнус никогда не говорит ей «прощай». Это слово под запретом. Они оба до смешного суеверны в некоторых вещах: попрощаться — значит подумать, что встречи не будет; попрощаться — значит превратить повседневные и бесценные объятия, поцелуи, взгляды во что-то надрывно-драматическое — то, что остаётся, если ничего больше не осталось, то, что существует, только чтобы помнить и растравлять душевные раны. «В нашей жизни и так слишком много драмы, сладкий», — хрипловато и нервно шепчет Роуг в самый первый раз, когда они расстаются уже не как соратники, а как любовники. С тех пор это становится традицией. И когда Магнус посреди ночи срывается в окрестности Вашингтона, где снова бесчинствуют Инфиниты, он даже не будит её — он думает, что она спит, — всего лишь проводит пальцами по виску и щеке в мимолётной ласке. Сквозь опущенные ресницы она смотрит, как он одевается, как ищет шлем. Дверь за ним закрывается почти без шума, Роуг кусает пальцы, обнимает живот и уговаривает маленького Чарли, почувствовавшего её беспокойство, не пихаться так сильно: «Золотко, ради всего святого, если не прекратишь, ты переломаешь своей ма рёбра». И когда она, оставив Чарли на попечение Нэнни и Магнуса, отправляется на самоубийственную миссию в Чикаго, провожать её приходит Пьетро, который не верит в дурные приметы. Но и он не осмеливается произнести это слово — за его плечом Роуг на краткий миг чудится силуэт нежной бесстрашной Ванды, и она поднимает руку, пытаясь не то поймать призрак, не то отогнать. Но сразу же спохватывается: Ванда, даже вернись она из мёртвых, ни за что не пожелала бы своему брату зла. Да Ванде и незачем возвращаться — она спит спокойно среди скал Вундагора, под всё ещё чистым европейским небом. Если Пьетро и замечает, что она вдруг изменилась в лице, то не подаёт виду. Он говорит: «Ну, с богом, Роуг» — и обнимает её так крепко, что ей хочется засмеяться и сказать: «Пообещаю что угодно, если снова позволишь мне дышать». Вместо этого она так же крепко обнимает в ответ, как будто сразу двоих: его — и Магнуса.