Записки из жизни интернационала

      В психиатрической больнице тишина. Белые стены уже не давят. Ты смирён. Ты спокоен. Ты морально убит. Никакой романтики. Никакого итальянского Ренессанса.       С тобой говорят нежно и ласково. Ты раздражаешься. Ты уверен, что это – фальшь. Ты язвишь в ответ на нелепые вопросы. Колкие фразы слетают одна за одной с твоего языка. «Тебе хотят помочь». Чужая милость стегает тебя по впалой щеке. Никакой любви. Никаких английских сонетов.       Ты едва просыпаешься по утрам. Ты открываешь глаза и видишь пустоту. Ты мечтаешь исчезнуть. Ты хочешь, чтобы всё это прекратилось. Ты молчишь и ничего не просишь. Тебе холодно. Ты сжимаешь зубы и терпишь. Никакого тепла. Никакого испанского солнца.       Звук оповещения. Ты слабо улыбаешься. О тебе помнят. Уголки губ глубже врезаются в кожу. Лицо искажается гримасой отвращения. Ты противен сам себе. Твоя жизнь – социальный мираж. Твоё существование – очередной интернет-домен. Твой мир – всплывающее сообщение в строке уведомлений. Никакой реальности. Никакой славянской жажды выжить всем назло.       Игла поддевает кожу. Ты снова молчишь. Мерзкий холод несётся по твоим ярко проступающим венам. Ты не шевелишься. Ты кричишь, но никто не слышит. Ты не позволяешь себе открыть рот. Никакой слабости. Никакого желания взмахнуть белым флагом по-французски.       Ты жмуришься от ослепляющего света лампы. Ты гордо поднимаешь голову, когда тебя принуждают к разговору. Ты презрительно кривишь губы. На твоих волосах не хватает лишь короны. Твоей осанке и надменности позавидовал бы любой монарх. Увы. Ты – пациент. «Тебе хотят помочь». Тебя скоро тошнить начнёт от этой надоедливой фразы. Тебе не нужна помощь. Никакой нужды. Никакой протянутой руки.       Прозвище «аристократ» к тебе прицепилось, как репей. А ведь ты только сказал, что умеешь играть на скрипке. Точнее, умел. Ты больше не можешь взять её в руки. Ты по привычке на листах выводишь ноты дрожащей рукой. Ты не играешь. Струны в безмолвии. Ты рисуешь силуэты и постаменты. Ты и сам похож на мраморную статую. Только губы неестественно синие, будто бы художник неудачно мазнул краской. Никакой искусной живописи. Никакого «голландского золотого века».       Ты смотришь в окно. Хлопьями летит снег. Апрельский снег. Впервые ты о чём-то просишь. Ты выходишь на улицу. Ты чувствуешь, как холод колет кожу. Ты ощущаешь, как ветер хлещет тебя по плечам и бёдрам. Ты протягиваешь руку вперёд и улыбаешься, когда замечаешь на ней большую снежинку. Ты нечасто видишь такое чудо природы. Ты радуешься, как дитя, и спешишь рассказать об этом. Ты слышишь отклик. Удары сердца глухо учащаются. Оно не мертво. Оно бьётся и заставляет жить тебя. Никакой скрытности. Никаких тайн австрийского двора.       Ты раздумываешь над причинами очередной попытки суицида. Ты находишь их целое множество и готовишься составить список в алфавитном порядке. Ты пишешь записку. Ухмылка ползёт по уставшему лицу. Снова звук оповещения. «Я тебя люблю». Теперь ты улыбаешься. «Ты мой друг». Ты сминаешь исписанный лист и выбрасываешь его. «Я о тебе беспокоюсь». Ты строчишь свои заметки наскоро, пока волной хлынут мысли. Ты боишься упустить момент. Тебе есть что терять. Ты останавливаешься и замираешь. Есть что терять. Ты хмыкаешь. Глупость какая. Тебе есть что терять. Ты закрываешь глаза и глубоко вздыхаешь. Ты воспринимаешь эти слова как данность. Ты не должен опускать исколотые руки. Тебе есть что терять.