***
У Ханбина есть свой способ борьбы со стрессом: он напрочь отключает мозг и дает полную свободу своим рукам. Шаловливым, лапающим абсолютно всё, но преимущественно – упругие, красивые задницы. Девушки, естественно, не дают, поэтому… мужиков, да. У него важный экзамен, и он нервно наворачивает круги, пытаясь расслабиться, не имея в зоне досягаемости потенциальной жертвы. Иногда подходя слишком близко к двери в аудиторию, он слышит громкий голос строгого преподавателя, тихие неуверенные ответы других студентов и уже хочет помацать свою задницу. «Ну, а что? Вдруг поможет?!» - думает Ханбин, как слышит пружинистые шаги и приятный голос с хрипотцой: — Ну, что там? — Не знаю, – отвечает Ханбин. – Может, сам послушаешь? Парень подходит ближе к двери, наклоняет голову и, приставив ухо, внимательно слушает. Биай времени зря не теряет: он опускается рядом на колени и тянет руки к заветному месту. Ладони мягко опускаются на чужие полушария, нежно оглаживают, и Ханбин, прикрыв глаза, чувствует сквозь ткань джинс, как сильно напрягаются ягодичные мышцы. В этот момент он обретает душевный покой, блаженно улыбается, а мысли раскладываются по полочкам. Прерывает его состояние нирваны чужой растерянный и немного испуганный голос: — Чувак, прости, но что ты делаешь? — Трогаю твою задницу и успокаиваюсь. — А другого способа нет? Ногти погрызи что ли, или карандаш. — Перекус ногтями, ручкой или карандашом не помогает. Я пробовал, – отвечает Ханбин и добавляет, оправдываясь. – Я слежу за своими руками, но иногда стоит мне только отвлечься, как они уже что-то лапают. — Тогда, может, скажешь, как тебя зовут, маньяк? — Ким Ханбин. — Ким Чживон, – вторят ему в ответ. – Или можешь называть меня Бобби. Чживон думает пару минут, все ещё ощущая на своём мягком месте чужие ладони, которые явно не способствуют процессу. — Хэй, ладно, чувак. Давай ты сделаешь так: засунь руки в карманы и полапай яйца, а не мою задницу, – советует Бобби и ощущает, как руки Ханбина ползут к его карманам. – Нет, блять! Не в мои карманы и не мои яйца! Чживон слабо сопротивляется, пытаясь напустить на себя грозный вид и припугнуть наглого засранца, чувствует чужие пальцы, сдавленно стонет и думает, какого хрена он не надел сегодня нижнее бельё. — Ладно, только сегодня! – бубнит Бобби. – Благотворительная акция «Полапай задницу, яйца и член Ким Чживона». Ханбин молча наслаждается, ощущая чужое возбуждение и вслушиваясь в приятный голос.***
Одним днем отделаться не удается: Биай преследует его постоянно, словно действительно какой-то маньяк. Он приходит рано утром, ссылаясь на очень важный экзамен, снова трогает чживоновы интимные места, почти доводит до оргазма, а потом уходит, как ни в чём не бывало. Для Ханбина это стало своеобразной церемонией, а для Чживона – вечным неудовлетворением. Бобби терпит долго, даже когда заканчивается период сессии и причин приходить больше нет, но накопившееся напряжение даёт о себе знать. Он больно прижимает Ханбина к стене, скользнув рукой за пояс чужих брюк. Младший несдержанно стонет, зарываясь пальцами в волосы Чживона и оттягивая голову назад. — Долго же до тебя доходит, идиот, – шепчет Биай и целует. Чживон абсолютно не удивлен этой фразой. Отстранившись, он глупо улыбается и снова впивается в чужие губы.***
— Ханбин? – зовет Бобби. — Что? — А у тебя разве не экзамен сегодня? — Чёрт! – кричит младший, резко вскакивая с кровати, и мчится в душ. Чживон лишь звонко смеётся, растянувшись на кровати. — Что ты ржёшь, скотина? Вставай и готовь свои причиндалы, – командует Ханбин, выглянув из ванной. – Только не одевайся! И Бобби думает, что кое-кто опоздает на экзамен… Очень сильно опоздает… И удобная поза для сна у Ханбина, к слову, одна: забросить ногу на Чживона, уткнуться ему в шею и крепко обнять.