О чём поют киты

Слэш
R
Завершён
37
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
11 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
37 Нравится 9 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Чжань лениво перебирает пальцами струны гитары, нервно косясь на чистый нотный листок, небрежно вырванный из общей тетради, и с отвращением чувствует расползающееся по телу раздражение. Отложив инструмент в сторону, он поднимается и медленно подходит к окну, что выходит на небольшой местный парк; раскрывая створки и поддаваясь навстречу холодному ноябрьскому ветру, он вымученно улыбается. Тайно мечтает, чтобы он унёс его туда, где нет понятия родственных душ, где не существует дурных мыслей и обжигающей запястья боли. Внезапно сильный порыв ветра сметает исписанные безобразными нотами листы, и взгляд Чженси случайно падает на некогда оберегаемую книгу, сейчас оказавшуюся захламлённой скомканной бумагой и пачками от лёгких закусок, что парень собирается выбросить уже который день. Он иронично усмехается и думает, что стоит избавиться и от этого старья, но всё равно тянет руку, кончиками пальцев касаясь пыльной обложки. «Сборник подлинных историй, рассказанных соулмейтами уходящего столетия» - гласит надпись с обратной стороны. Чжань против воли улыбается, отчего обветренные губы трескаются ещё больше, и бегло листает страницы, не вглядываясь в текст. Потому что всё написанное там он знает наизусть. Он до сих пор не понимает, почему природа соулмейтов превратилась в светлую сказку, которую рассказывают детям перед сном, и наотрез отказывается признавать её лишь легендой. Потому что он сам соулмейт. Чженси часто думал об этом, догадывался, но удостоверился лишь пару дней назад. И тогда же откровенно разочаровался во всех тех светлых историях, потому что на предплечье сильными воспалениями расцвёл глубоко выцарапанный лезвием кит. Как появился он, Чжань не помнил, потому что спал, но снившиеся той ночью кошмары, призрачной тенью преследовавшие его и после пробуждения, порой стоят перед глазами до сих пор. Честно говоря, до того момента он и мысли не допускал, что всё может оказаться настолько ужасно – теперь от боли и сильных эмоциональных переживаний, что испытывает его пара, Чжань не спит ночами, до побеления костяшек сжимая в кулаках одеяло и кусая губы до крови, чтобы не закричать, не заплакать. Если бы он знал, кто его соулмейт, если бы имел понятие, где находится, то непременно бросился бы к нему. Сию же минуту, позабыв обо всём. Накричал бы, затем успокаивал, просил прощения и умолял одуматься, потому что отныне его жизнь не принадлежала лишь ему одному. Воспоминания угнетают, и Чжань непроизвольно начинает напевать под нос сочиняемую на ходу мелодию, что с каждой секундой становится всё громче. Она, словно воплощение его страхов и боли, сквозит горечью и отчаяньем, что парень всеми силами старался удержать внутри себя. На глаза наворачиваются слёзы, но Чженси упрямо смаргивает их, небрежно размазывая по щекам ладонями. Сейчас бы схватиться за карандаш и записать всё то, что всплывает в голове, но на это у него попросту не хватает сил. Кажется, будто вот так прислониться к стене и полной грудью вдыхать обжигающе холодный воздух, и затем выдыхать его вместе с рвущимися от сердца словами – всё, что ему было нужно. И Чжань бы отдал многое, чтобы продлить эти мгновения, но реальность напоминает о себе щемящей грудную клетку болью, вставшим поперёк горла комом и поплывшими перед глазами предметами. Ноги Чженси подкашиваются, и он падает, хватаясь за подоконник, едва не свалившись в окно. Кто-то со стороны улицы кричит, тычет в него пальцем и смеется. В какой-то момент в комнату врывается сестра. Коротко вскрикнув, она бросается к брату и тянет его назад, вместе падая на заваленный вещами пол. Прижав Чжаня к себе, она говорит что-то успокаивающее и ласково гладит по голове, ероша не успевшие высохнуть после душа волосы. А после, увидев рассекающие запястья борозды, вскакивает и бежит за аптечкой. — Тебе нужно найти его, — Цзы Цянь испытующе смотрит на брата, но быстро отводит глаза. Ей больно смотреть на то, как ломается Чженси. На то, как кто-то ломает его. — Легко говорить, когда ты нормальная, — за последние слова парень получает увесистый подзатыльник. Девушка хмурится и прикусывает губу, нарочно давя промоченной йодом палочкой на едва прекратившую кровоточить рану. Цзы Цянь оказалась единственной, кто знал о секрете Чжаня и кто действительно поверил ему, с первого слова. Вначале она немного завидовала брату, ведь быть избранным богами – так почётно, но после, увидев последствия, ей не оставалось ничего, кроме как бегать в аптеку за таблетками, йодом и бинтами, что сменялись едва ли не каждый час. — Не накручивай себя. Хочешь, я помогу тебе в поиске? Возможно, после того, как вы встретитесь, всё станет лучше. Как у всех тех соулмейтов, что крутят по телеку по воскресеньям, — Цзы Цянь улыбается, отчаянно надеясь, что своим пусть и наигранным, но хорошим настроением заразит брата. Но тот лишь вздыхает обречённо и повторяет себе под нос «возможно» снова и снова. Цзянь понятия не имеет, почему раны на его теле заживают так быстро, и это выводит из себя. Он по нескольку раз в день хватается за лезвие, чтобы оставить очередную уродливую линию на болезненно бледной коже, после чего отстранённо наблюдает, как кровь, не успев окропить паркет, останавливается. Как стягивается кожа вокруг, будто её что-то сдавливает. Сегодня двадцать третье ноября – тринадцатый день с момента, как он вступил в игру. Цифровые настенные часы неоновым светом разрезают царивший в комнате мрак, оповещая хозяина о полуночи. Парень лениво приоткрывает глаза и сонно трёт их облепленными пластырями пальцами, протяжно зевает и тянет руку вниз, нашаривая полупустую банку энергетика. Кит на предплечье неприятно зудит, и Цзянь, закатав рукав толстовки, раздражённо дерёт его, соскрябывая запёкшуюся кровь. Даже не думая о том, что позже она появится там вновь. Нашарив затерявшийся в складках одеяла ноутбук, парень открывает свою страницу на Фейсбуке и просматривает сообщения, надеясь, что у куратора появились неотложные дела и он решил прислать задание раньше назначенного времени. Хотя этого никогда не происходило. В последние дни его мир сузился до одного-единственного диалога с фейком со странным ником «невъебический красавчик», где исправно в оговоренное время появлялись задания. Несложные, но рискованные, разгоняющие по крови адреналин, в котором Цзянь так отчаянно нуждался. И без них у него, казалось, начиналась ломка - в такие моменты он придумывал собственные квесты или же сводил всё к сжатому в руке лезвию. Ему было забавно чувствовать дикий страх вперемешку с возбуждением, видя кровь на своих руках. Собственную кровь. Но надоело. Как и всё то, что появлялось в его жизни до этого. И потому отныне до прихода нового задания он не делает ничего, кроме просмотра сериалов, безграничного употребления фастфуда и энергетиков и проёбывания всех партий на плестейшене рандомным противникам. Потянувшись, Цзянь внезапно обнаруживает на неповреждённом участке запястья надпись, сделанную гелевой ручкой. Судя по тому, что при прикосновении она не размывается, давнюю. И он вчитывается в написанное раньше, чем думает, что делать это ему вовсе не хочется. «Совсем обезумел?! Прекрати это!» – и почему какого-то внезапно накатившего тепла в нём больше, чем раздражения? Он понятия не имеет, кто и когда сделал эту запись на его руке и каким именно образом, если остался незамеченным, но всё, на что Цзянь может обратить внимание сейчас – это непроизвольно растянувшаяся на губах улыбка. И ведь он даже понять не может, чем именно она вызвана. Отчего-то внезапно появляется неуёмное желание увидеть обладателя столь красивого, но несколько рваного почерка, будто текст был написан дрожащей рукой. Становится интересно, какого цвета его глаза и насколько приятно будет зарываться в его волосы. До какой степени дрожи в коленках будет приятен голос, насколько возбуждающими могут быть движения и мимолётные прикосновения, каковы на силу удары. Чисто гипотетически. — Интересно, насколько сильно он удивится, если я устрою ему маленькую подлянку?.. Чженси рвёт и мечет, потому что теперь надписи – уже не его – усыпают запястья, предплечья и даже плечи, становясь реже лишь там, где кожу прикрывают рукава футболки. Стереть он их не может, потому что на это способен только автор, - однако тот, видимо, не догадывается о своей природе. Или нарочно делает это, чтобы Чжань забыл о нём. О своих чувствах и странных небылицах под названием «соулмейты». Ничего существенного в тех посланиях не было, – они пестрили глупыми шутками, пометками для похода в магазин, кривыми каракулями. И лишь самые мелко написанные, на которые Чженси и не обращал внимания, были адресованы конкретно ему. — Я в магазин. Вам что-нибудь нужно? Чжань накидывает на плечи пальто и запихивает ноги в массивные утеплённые кроссовки. Ему не столько нужен поход за продуктами, сколько неспешная прогулка в прохладную, отрезвляющую голову погоду. Потому что сегодня ночью он снова не спал, с неприкрытым ужасом наблюдая, как по телу рассыпаются маленькие, глубоко проколотые и оттого обильно кровоточащие точки. Будто сыпь, вызванная недостатком внимания, показывающая серьёзность намерений свести счёты с жизнью. — О, купи мне зефира, пожалуйста, — из-за угла выглядывает Цзы Цянь, улыбается и ободряюще машет брату рукой. Тот усилием приподнимает уголки собственных губ в ответ, – наверное, со стороны это действие кажется до невозможности жалким, но Чженси не знает другого способа показать свою благодарность за поддержку, – лишь отвечать тем же, пусть и столь скупо. Втыкнув в уши наушники и прибавив громкость, парень неспешно выходит из дома и бредёт вдоль дороги, изредка обращая внимание на проезжающих слишком близко машин. Какая-то девчонка пытается подкатить к нему, предлагая зонтик, но он лишь скашивает на неё свои безжизненные глаза и продолжает путь, отстранённо думая, что ничего не почувствовал. Снова не тот человек. В магазине всё проходит более чем обычно. Чжань машинально ходит по рядам и сгребает в корзинку продукты, что всегда покупает по приходу туда, после расплачивается и внезапно останавливается перед небольшим стоящим возле касс телевизором, по которому мелькнуло неожиданно знакомое лицо. Вынув из уха один наушник, он прислушивается к тихому голосу репортёра, что ведёт прямую трансляцию с какого-то важного, судя по окружению, события. —…по словам менеджера главы компании, Цзянь И отказался от масштабного празднования и предпочёл лишь ужин в ресторане. Несмотря на это, множество высокопоставленных лиц явились на праздник, желая наладить связи с уже действующим владельцем большинства акций «Григрас», чему тот, судя по агрессивному поведению, совершенно не рад, — после показывают крупный план светловолосого юноши, что огрызается на подошедшего к нему человека, явно не беспокоясь о своём положении. Девчонки, что стоят позади, восторженно визжат и наперебой принимаются расхвалять его, высказывать свои предположения на тему «ах, если бы я была его девушкой!..», на что Чжань лишь закатывает глаза и, вернув наушник на место, продолжает путь. Дом встречает его несвойственной угрюмой тишиной и мраком, что заставляет невольно поёжиться. Раздевшись и разложив продукты по местам, Чженси непроизвольно осторожно проходит в гостиную, где его мама и сестра смотрят телевизор. Облегчённо вздохнув, парень проходит в комнату и садится рядом с Цзы Цянь, что сразу же берёт его за руку, приободряюще сжимая пальцы. — Чженси, можешь дать свою руку? — Чжань вздрагивает и переводит растерянный взгляд на внимательно наблюдающую за ним мать. — Мам?.. — Цзы Цянь всеми силами пытается подавить дрожь брата, и потому не замечает, как начинает дрожать сама. — Всё в порядке, милая, — женщина обманчиво нежно улыбается. — Сегодня я обнаружила на твоей кровати следы крови, Чженси. Я просто хочу убедиться, что ты не ввязался во что-то опасное и что с тобой всё в порядке. Парень на секунду замирает, стараясь упорядочить смешавшиеся в голове мысли. Спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, он, морально приготовившись к последствиям, протягивает матери левую руку, лишь после внезапно понимая, что нужно было протянуть другую. …он как будто со стороны наблюдает, как тонкие пальцы закатывают рукав водолазки, как разматывают бинт. Как его щека стремительно багровеет от удара, а глаза матери наполняются слезами. Она кричит что-то и ходит по комнате кругами, а ЦзыЦянь прижимает Чженси к себе и выдаёт его с головой, будто бы оправдывая. Но ей, естественно, не верят. Он и сам бы не поверил. Спустя некоторое время женщина успокаивается. Сбивчиво просит прощения за то, что сорвалась, и спешит в свою комнату под предлогом обдумать сказанное Цзы Цянь. Чженси рассеянно провожает её взглядом, а после резко разворачивается и носом утыкается в волосы сестры, кусая губы до крови. Грудь сжимает тоска и обида, и Чжань не находит ничего лучше, как запеть. Тихо, тоскливо, пробирающе до костей. Девушка вздрагивает, но после, подхватив ритм, начинает подпевать. Чженси не помнит, в какой именно момент его песня превращается в непрерывный поток слёз и тихое завывание. Глубоко внутри он надеется, что после станет хоть чуточку легче, – сейчас он не осознаёт этого, но Цзы Цянь ясно видит это в его глазах, что он упрямо трёт в попытке остановить плач. По крайней мере, хуже уже не будет. Наверное. Цзянь чувствует внезапное головокружение и мысленно проклинает наверняка протухший хот-дог и откровенно отвратительный кофе, чем спешно завтракал перед подготовкой к празднованию. Под пытливым взглядом матери он как можно вежливее извиняется перед гостями и машинально небрежно сообщает о том, что ему нужно отлучиться, после чего буквально бежит в сторону туалета, закрываясь в первой попавшейся на глаза кабинке. Перед глазами плывёт, и парень заваливается набок, лбом упираясь в начищенную до блеска стенку. К горлу подкатывает отвратительный комок, и Цзянь усилием сглатывает его, ослабляя узел галстука, хватая воздух ртом. На глаза наворачиваются непрошенные слёзы, и он не успевает сделать ничего, как они уже скатываются по щекам, скользя за воротник рубашки или же падая на затоптанный пыльными ботинками пол. Отвратительно. — Что за?.. — Цзянь со слишком явным непониманием смотрит на свои дрожащие руки и внезапно резко встряхивает их, желая избавиться от этого состояния. Нужно скорее возвращаться в зал. — Цзянь И? С вами всё в порядке? — почему-то кажется, будто уши заложило. Парень медленно поворачивает голову к двери, в которую всё активнее стучит посланный матерью менеджер, желая услышать ответ на свой вопрос и, плюнув на то, каким он будет, вернуть Цзяня к гостям. Поэтому говорить правду бессмысленно. — Ах, да… Всё хорошо. Подожди минутку, я приведу себя в порядок и выйду, — дождавшись, когда шаги отдалятся, парень облегчённо выдыхает и, оперевшись о стену, скатывается вниз, обнимая руками своё пробиваемое крупной дрожью тело. Нужно успокоиться. Прости. — Блять, так это реально ты, — куратор криво усмехается и принимается настраивать камеру. — А я ведь до последнего думал, что твоя страница – очередной фейк. И что же заставило наследничка одной из крупнейших компаний в стране вступить в игру? Мне казалось, вы там шикуете и бед не знаете, — смех по ту сторону камеры действует Цзяню на нервы, и он убавляет звук, отчаянно желая побыстрее закончить беседу. — Не думаю, что для тебя это представляет интерес, — он возвращает куратору его же ухмылку и делает глоток давно остывшего кофе, что обволакивает горло мягкой горечью, делая голос чуть глубже. — Ты вот можешь сказать, почему стал куратором? Если попадёшься – упекут за решётку до конца жизни. Неужели не боишься? — Не боюсь, — легко пожимает плечами парень. — Меня ведь не так просто словить. А куратором стал я от скуки, –самому доводить до самоубийства тупых ублюдков, не шарящих в прелестях жизни, лучше, чем наблюдать, как это откровенно херово делает кто-то другой. — Блять, да ты реально отбитый, — Цзянь тихо смеётся и протяжно зевает, закидывая руки за голову. Внезапно с этим человеком становиться несколько комфортнее, и парень отстранённо думает, что тот надменный взгляд и искривлённые в пренебрежении губы он уже где-то видел. — Не отрицаю. И всё же, мне реально интересно, почему тебе захотелось покончить с жизнью. Груз ответственности стал слишком велик? Тебя ведь всё чаще будут показывать по телеку, как вчера; твоя жизнь станет достоянием общественности. Уже не походишь по клубам, не поснимаешь шлюх, готовых трахаться за парочку коктейлей. Хочешь, я помогу тебе расслабиться? — куратор внезапно переходит на интимный шёпот, соблазнительно облизывая губы и как бы невзначай оттягивая ворот майки, открывая вид на широкую грудь и кусочек рельефного торса. — Вынужден отказаться, — непроизвольно морщится Цзянь, отставляя кофе, потому что – он уверен – теперь не сможет сделать ни глотка. — Да и в обязанности куратора это не входит, не находишь? — Моя личная прихоть, — парень заговорщически подмигивает, а в следующий момент шипит и морщится от увесистого подзатыльника, оставленного некой мелькающей позади тенью. Цзянь заинтересованно щурит глаза и вытягивает шею, пытаясь всмотреться в пиксельное изображение. — Блять, ты можешь быть хотя бы иногда поласковее? — куратор притягивает к себе мельтешащего в стороне парня и, прикрыв глаза, утыкается в обнажённый живот. — Это мой соулмейт, — с неожиданно милой улыбкой обращается уже к Цзяню. — Соулмейт? — он растерянно моргает и непроизвольно наклоняет голову в бок, как делает всегда, когда встречает нечто интересное, быть даже немного интригующее. — Ну, знаешь, как в старых добрых сказках про людей, предназначенных друг другу судьбой. До момента, когда увидел его, тоже считал это полной хернёй, но потом что-то произошло, и мы оба поняли, что являемся ими, — парень притягивает свою пару ближе, за что получает пару увесистых ударов и сильный толчок, от которого валится на пол. — … ну, думаю, моё задание выполнено, поэтому я пойду, пожалуй. Удачи, — Цзань растерянно взмахивает рукой на прощание и отключается, откладывая ноутбук в сторону. На часах почти пять утра, а он не может уснуть. Теперь его голову заполняют беспорядочные мысли о быстро заживающих ранах, неконтролируемых эмоциях, желаниях увидеть одного конкретного человека – неизвестного, – и красивом, рваном почерке, что иногда появляется на его коже до сих пор. Доходит до того, что в какой-то момент Цзяню кажется, будто в груди зарождается нечто необратимое и отвратительное, но с тем же ласковое и чувствительное. Вдруг отчаянно хочется поверить в те сказки про родственные души и встретить собственную, неоспоримо прекрасную. Ту, что откроет для него новый мир, что спасёт его, выдернет из пучины окружающего кошмара. — Я был бы рад, — Цзянь сминает ткань подушки и утыкается в неё лицом, на мгновение задерживая дыхание. Не пытаясь задохнуться, но надеясь. — Если бы только у меня было больше времени, я бы обязательно нашёл тебя… Чжань, — совершенно незнакомая фамилия слетает с губ и тает в шуме города прежде, чем парень замечает это. Ну да ладно. Уже не важно. Мягкие мелодии струн наполняют комнату, осколками осыпаясь на залитый чёрной кровью пол. Чженси чувствует, как проваливается в бездну отчаяния глубже, чем обычно, – туда, откуда, как ему кажется, света уже не видно. И единственное, что ему хочется – петь. До хрипа, до головокружения, до срыва связок. А после отстранённо наблюдать, как от его голоса рушится чей-то маленький мир, до верха наполненный счастьем или же ненавистью. Или и тем, и тем. Плевать, если честно. В дверь тихо стучатся, и Чжань замолкает, нехотя приоткрывая закрытые до этого глаза. Не дожидаясь разрешения, в комнату входит Цзы Цянь, кладя перед братом распечатанный вариант статьи о том парне, что он видел по телевизору в магазине несколько недель назад. Какая-то крупная шишка, вроде. — И зачем ты притащила это мне? — Чженси испытующе смотрит на сестру, отчего той становится несколько неуютно. Хочется уйти, но она не имеет права. — Ты же слышал о Цзяне И? В прошлом месяце он достиг совершеннолетия и вступил в законные права по… — Мне это не интересно, — резко перебивает, кончиками пальцев нежно касаясь струн. — Ближе к сути. — Вот, — девушка протягивает ему увеличенный вариант одного из представленного в статье фото, и только Чженси хочет спросить, что он должен был там увидеть, как взгляд падает на открывшийся участок запястья, на котором изображение из-за пикселей становится едва различимым. Но всё равно до боли знакомым. — Это… — Да, — Цзы Цзянь едва сдерживает улыбку. — Это твоя истинная пара. — Блять, — дышать внезапно становится слишком тяжело, а на висках проступают холодные капельки пота, из-за чего волосы начинают противно липнуть к лицу. Грудь нестерпимо болезненно сжимает, и Чжань хватается за футболку, до побеления костяшек сжимая ткань. Этого не может быть. — …день, — парень внезапно срывается с места и выворачивает ящики в поисках телефона, карточки, тетради. Любого, на чём есть календарь. — Что?..— Цзы Цянь растерянно наблюдает за метающимся по комнате братом, сминая в руках принесённые листки и судорожно думая, не опрометчиво ли поступила. — День! Какой сегодня день?! — Чженси непроизвольно срывается на крик, с отвращением чувствуя, как напряжение в теле возрастает, как в ушах начинает звенеть. — Тридцатое декабря, четверг. Чженси?.. Чжань скрывается за дверью раньше, чем слышит последующие слова сестры. Спешно засунув ноги в ботинки и накинув на плечи парку, он выбегает на улицу и мчится к заброшенному парку аттракционов. Туда, куда подсказывает сердце. Лишь бы успеть. Глубоко спрятав голову в капюшон, Цзянь медленно шагает вдоль всё ещё оживлённой трассы, оглядываясь на редких прохожих и отстранённо думая, что вышел слишком рано, – на часах половина второго, и он успел бы обойти половину города до назначенного времени, заглянуть в клуб и, быть может, даже подцепить девчонку или мальчика со смазливой мордашкой на часик-другой. Парень ёжится от внезапного порыва ветра, забравшегося за широкий неприкрытый воротник пуховика, и озирается в поисках временного убежища. Выбор падает на небольшое круглосуточное кафе, где он и проводит следующие несколько часов в компании милого официанта, которому из-за отсутствия других посетителей становится настолько скучно, что в какой-то момент он кладёт руку на колено Цзяня и настойчиво ведёт вверх. От этих прикосновений почему-то становится настолько омерзительно, что И, чувствуя себя откровенно испачканным, спешит в уборную, а после буквально выбегает из заведения под предлогом срочного дела. Мысленно хваля себя за вовремя нацепленную на лицо маску, иначе возникло бы слишком много вопросов, а в следствии – проблем. Пошатавшись по окрестным районам ещё около получаса, Цзянь с несколько печальным вздохом разворачивается и направляется в сторону заброшенного парка – наиболее оптимального места для самоубийства. Если честно, то проходить мимо полуразрушенных аттракционов, откуда за тобой наблюдают некогда ярко разрисованные клоуны, было страшно. Не настолько, чтобы Цзянь отказался от своей идеи, конечно, но клоуны пугали его всегда. Когда-то ему даже сказали, что они – прислужники дьявола, чему маленький мальчик, наивно верящий во всё сказанное старшими, был удивлён и сильно напуган. Маленькое, но тёплое воспоминание из детства заставляет Цзяня улыбнуться. Обречённее, чем хотелось бы. За своими мыслями парень не замечает, как приходит к нужному объекту – высокому зданию, некогда построенному в форме маяка для наилучшего осмотра парка и выбора желаемого аттракциона. Цзянь и сам в детстве не раз бывал здесь в компании мальчика, вспомнить которого уже не мог – много времени прошло с тех пор, одни воспоминания были заменены другими, отнюдь не всегда более важными; и теперь место, что он любил больше всего, послужит ему верной смертью. Как иронично. Выбить хлипкую заржавевшую дверь и пробраться на крышу не составляет особого труда. И оттуда, с высоты, город кажется Цзяню ещё прекраснее, – настолько, насколько не позволяла увидеть даже его квартира в одной из многоэтажных новостроек с огромными панорамными окнами. И, будь его воля, он навсегда бы запечатлел этот момент между вечным и неизбежным в своей голове, обязательно рассказал бы о нём и показал бы сделанные в спешке фото своим немногочисленным фальшивым друзьям. Но единственное, что он может сделать сейчас – это наслаждаться последними минутами своей жалкой жизни, давно лишённой каких-либо красок в повседневных вещах. Выходит, это ещё одна причина, побудившая Цзяна вступить в игру. Хах, уже третья. Позади раздаются стремительно приближающиеся шаги, отчего парень ощутимо вздрагивает, едва не срываясь вниз раньше времени. Резко развернувшись, он встречается глазами с дико напуганным, но с тем же крайне радостным до боли знакомым взглядом. Чжань облегчённо выдыхает, благодаря всех и вся за то, что успел, а Цзянь борется с желанием кинуться к этому так внезапно ворвавшемуся в его маленький мирок человеку, сжать в объятиях и, желательно, не отпускать больше никогда, потому что при мысли, что эти до невозможности глубокие глаза будут смотреть на кого-то другого, в груди зарождается тихая злость. — Ты?.. — Цзянь оказывается прижатым к чужому телу раньше, чем договаривает. До этого холодный воздух внезапно становится слишком горячим, и парень возится, пытаясь выбраться из стального кольца рук. — Я рад, что с тобой всё в порядке, Цзянь, — от своего имени, сказанного голосом намного прекраснее того, что он представлял, по телу пробегаются приятные мурашки, и Цзянь позволяет себе в первый и последний раз в жизни окунуться в греющую душу чувства. — У меня есть ещё семнадцать минут на то, чтобы побыть с тобой, Чженси, — он не сомневается, что это именно его имя. Потому что, оказывается, он знал его с самого детства. — Я не позволю, чтобы ты совершил самоубийство, ты же понимаешь это, да? —Чжань мягко отталкивает Цзяня и внимательно вглядывается в поддёрнутые дымкой надежды глаза. Его рука против воли тянется вперёд и касается бледной, впалой от плохого питания щеки. — Ответь. — Спой мне, — Цзянь игнорирует вопрос, лишь прикрывает глаза и ластится к руке, словно кот, наслаждаясь столь приятными мгновениями. Чженси нежно улыбается, а после запевает. Его песня сквозит отчаянием вперемешку с надеждой, любовью и мольбой, отчего у Цзяня невольно наворачиваются слёзы, скатываясь по щекам раньше, чем парень успевает стереть их. Он приоткрывает рот, желая запеть в такт мелодии Чженси, но в результате у него вырывают лишь жалостливые всхлипы. В итоге Цзянь ревёт, как девчонка, а Чжань прижимает его к себе, нежно гладя по голове и обещая, что всё обязательно будет хорошо. — Прости, Чженси, но от своего я отступиться не могу. — Понимаю. Я последую за тобой, куда бы ты ни пошёл. Цзянь благодарно улыбается и поднимается на носочки, невесомо касаясь обветренных губ Чжаня, оставляя мягкие поцелуи на раскрасневшихся щеках и кончике носа. Телефон в кармане надрывно звенит, и Цзянь с горькой полуулыбкой выключает будильник, подходя к краю и испытующе смотря на Чженси; тот лишь сильнее сжимает тонкие пальцы и делает робкий шаг вперёд. Цзянь прикусывает губу и поднимает глаза на едва видные из-за смога звёзды. — Пора сорваться в небо. И он падает, утягивая Чжаня за собой.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.