Подозрительный таксист

День у Димы не задался сразу: массовые приглашения на фотосессии и различные интервью, сходка с фанатами, а потом раздача автографов — все это неимоверно раздражало, и это после того, как он проиграл на версусе. Каждая минута была расписана и обязательно чем-то занята, а необходимо выделить хотя бы полчаса на употребление пищи и часа два-три на снятие и монтирование нового ролика. От такой перегруженности пришлось даже блокнот завести, чтобы тщательно распланировать свой график, отвоевать у себя самого немного свободного времени и научиться ориентироваться в нем. Голова гудела от ненужного потока информации, как в таком ритме вообще живут люди, если даже подышать не успеваешь? Хоть это и, безусловно льстило ему, потешало самооценку, но от такой ограниченности безумно хотелось избавиться. На него будто повесили стальные оковы, из которых, казалось, уже никогда не выбраться: слишком крепкие. Понуро опустив усталый взгляд на асфальт, Ларин понимал, что уже опаздывал на очередную съемку клипа. Торопиться никуда не хотелось, но совесть постоянно напоминала о себе надоедая, шепча, что надо было поскорее остановить любую встречную машину. Когда разум все-таки сдался, вызывать такси уже не было времени, но, заметив в паре шагов от себя черный тонированный Гелендваген с ярко-оранжевой цифровой табличкой на самом верху, почему-то подумал, что ему улыбнулась удача. Дверца легко открылась, и критик, нырнув в салон машины, захлопнул ее. — До Марсова поля не довезете? — спросил Дима, тем временем оценивающе окидывая взглядом окружающие просторы. А тут достаточно уютно. Водитель повернулся к пассажиру лицом. Разразился громкий заливистый хохот. А бедному критику было совсем не до смеха. Блять Непослушные волосы Юры были усмирены старомодным черно-серым клетчатым беретом, первые две пуговицы были растегнуты на белой рубашке, которая выгодно подчеркивала нестандартную фигуру, выставляя ее уже в другом свете; руки расслаблено покоились на руле. — Да без проблем, Уткин, для тебя у меня есть специальное предложение. Нервный тик, что ли? — подумал критик, увидев, как тот подмигнул ему. Щелчок. Дима испуганно посмотрел на Хованского, а потом на дверь, нервно вколачиваясь в нее правым плечом, а потом и кулаками, стуча, толкая, но та уже упорно не поддавалась. — Выпусти меня, — холодным безразличным тоном. Комик на это лишь широко улыбнулся и одним движением завел машину, открыто любуясь в маленьком закреплённом зеркале чужим смертельно-перепуганным видом. — Ты что, охуел? Быстро выпустил меня! — чуть ли не провизжала жертва, отчаянно продолжая ломиться на улицу. Без толку. Автомобиль глухо двинулся с места в неизвестном направлении, оставляя за собой черные сгустки дыма, не давая ни малейшего шанса на побег. Сегодняшняя встреча в парке определенно отменяется. Это полный пиздец... Ситуация была весьма забавной: два человека, которые ужасно ненавидят и презирают друг друга, спокойно сидели вместе в одной машине, не обмениваясь язвительными фразочками. Хованский периодически оборачивался на задние сидения в пол оборота, будто что-то проверяя, а потом, как ни в чем не бывало, продолжал себе под нос тихо напевать знакомые слова, отбивая пальцами мелодию. Никаких вопросов, никаких подколов, никаких оскорблений. Лишь относительная тишина, которая заставляла Ларина неотрывно глядеть в прозрачные стекла, напряженно наблюдать за быстроменяющимися пейзажами. В конце концов, он прекратил предпринимать безуспешные попытки сбежать, но и желания заводить разговор, что-либо спрашивать, не возникало: ему нравилось рассуждать молча, самому строить в своей голове возможные варианты такого опрометчивого поступка соперника. О чем он только думал? Какова цель — унизить, поиздеваться, или может завести в самую глушь и бросить на тет-а-тет с волками? Если так и есть, то он тщательно скрывает доказательства в пользу предполагаемым намерениям, ведь вопреки всему атмосфера была абсолютно другая, не такая, как ранее. Не дружелюбная, но и не озлобленная. Странная. Конечно, блять, странная, я же считай что похищен! Но дело было не только в этом. Может, это из-за того, что они впервые встретились в не версусной обстановке? Или из-за того, что шея комика обдавала воздух таким дешевым, приторно-сладким, но дурманящим запахом парфюма, расслабляя все тело? — Во что ты вырядился? — вопрос невольно вырвался из груди, снова подмечая необычный наряд рэпера. — Практически во всех фильмах именно так были одеты таксисты. Приглушенный смешок. То есть... — Ты что, это спланировал? — Чушка, все для тебя. Если ты не заметил, я даже эту долбанную табличку одолжил, чтобы ты точно повёлся. — Уголки губ дрогнули, Хованский оглянулся по сторонам и повернул автомобиль влево. Дима скромно промолчал о том, что теперь понятно, из-за каких непредвиденных обстоятельств задержали конференцию. Даже мелкие детали продумал, что ему от меня нужно? Моя анальная девственность, что ли? Эта невинная шутка, сгенерированная сознанием, должна была вызвать улыбку, но вместо этого вызвала лишь нарастающую панику, отдаваясь по клеткам дрожью. Он не гей. Нихуя он не гей. Машина остановилась. Легким движением вынув ключ, комик вылез из машины, громко хлопнув дверью напоследок и постучал в соседнюю костяшками . Критик, сидевший словно приклеенный, услышав звук, с трудом отлепил себя и покорно вышел за ним. Смеркалось. Небо, окрашенное в ярко-розовые тона, частично было затянуто тучами. Пристально оглядевшись, Дима произнес: — Почему поле? — Не благодари, — проигнорировав вопрос протянул Юра, и уперевшись руками в автомобиль, взобрался на капот своей машины — Садись. Увидев, как Хованский похлопывает ладонью место, около себя, опешил. С чего такая доброта? Что тут вообще происходит? Но почему-то сел рядом. — Зачем? — Что зачем? — Юра серьезно заглянул ему в глаза — Зачем я тебя спас? — Спас от чего? — захотелось искренне засмеяться. — Я видел, как тебе было тяжело справляется с популярностью, которая буквально обрушилась на тебя и я реш... — Стоп, мы с тобой даже не виделись, благородный ты наш, — перебил его Дима, потом ошарашено посмотрев вдаль на линию горизонта, будто что-то проясняя, выдал — Да ты... — Да, я следил за тобой, и что? Ты должен быть в форме к следующему нашему баттлу, а не замученой размазней. Вот и все. Беспокоился. Он беспокоился за меня. Да блять, меня это вообще ни капельки не волнует... Ветер несильно дунул в лицо, вновь принося обволакивающий запах туалетной воды. Встречный взгляд, неловко переплетенные между собой чужие пальцы, непозволительная близость и слишком горячие поцелуи, приносящие сладостную негу, разливающуюся по венам, заставляя бедное сердце бешено стучать, еле отбивая ритмы. — Спасибо. Во всем виноваты противные духи.