Молись, приятель, чтобы Бог Скорей уплыть тебе помог И этим шкуру твою спас В тот день, когда увидишь нас! «Хороший пират — мёртвый пират»; КиШ
— Хватит, пожалуйста... — он пытался хоть как-то совладать с голосом, но тот всё равно дрожал. В его положении это было простительно. В его положении любой другой уже как час бился бы в агонии и вопил не переставая, балансируя на границе между бессознательным сном и мучительной явью. Грубые руки коснулись только что сделанных надрезов. Раздался крик. Полный отчаянья, боли, и понимания, что конец мучениям придёт не скоро. — Не можешь больше терпеть? А ты продержался долго... Много дольше твоего собрата, — сладко прошептали ему на ухо. — Соглашайся и всё закончится. — Мокрый от слюны язык прошёлся по ушной раковине. — Нет, — еле слышный шёпот на выдохе. Вместо ответа холодное лезвие, медленно вспарывающее бок. Тёплая кровь медленно стекала на доски каюты. — Ведь не поздно всё остановить... Согласишься, и мы вылечим все твои раны. Даже шрамов не останется... Уверен? — Всё тот же приторно-сладкий шёпот. Лезвие вычерчивает неглубокие кровавые узоры на плече. — Да. — Тогда кричи! Вой! Лезвие проникает под кожу. Рот приоткрывается, но вместо крика вырывается лишь хрип. Нестерпимо дерёт горло. Кровь заливает плечо. Её запах бьёт в нос, сводя с ума, заставляя захлёбываться нестерпимой болью. Лезвие вышло и вошло вновь, образовывая подобие креста. Хрип перешел в стон, а затем и вовсе затерялся где-то в глотке. Сознание оставило его, отправляя в столь желанную темноту, и он какой-то его частью надеялся, что навсегда. Дверь в каюту бесшумно отворилась. — О, Моран, ты вовремя. — Он согласился? — Нет. Такой же упрямый баран, как и предыдущий. Выкинь этот мусор за борт, ему всё равно не жить. — Слушаюсь, капитан.***
Шерлок вглядывался в воду за бортом корабля, от кормы которого разбегались в стороны небольшие волны. В воде отражалось яркое солнце и небо, с лёгкими мазками белых облаков. Матросы весело напевали какую-то похабную песенку, услышанную ещё до отплытия. Года два назад. Капитан хмыкнул. Кто же знал, что то плавание станет роковым. А затем и причиной того, что сейчас они плывут невесть куда, и даже не известно, с какими ужасами им придётся столкнуться по пути. Нет, о предполагаемых угрозах он, конечно, немного всё же знал. Подводные глыбы, мелководья, ураганы, водовороты, и, что самое непредсказуемое, существа, о которых Шерлок раньше слышал лишь в рассказах пьяных в хлам моряков. Сирены, гарпии, огромные киты, способные заглотить корабль, кракен и многие другие могли поджидать Холмса и его команду в этих водах. Но это был единственный шанс избавиться от проклятия. Шерлок помнил, как был удивлён, когда узнал, что, чтобы снизить возможность нападения морских тварей, да и попадания на мель тоже, следует поймать русалку или тритона. Приютить у себя под боком существо, о котором не знаешь практически ничего, с которым ещё необходимо найти общий язык, чтобы оно согласилось помогать. Что ж, Шерлок пытался поймать русалку, но ничего не вышло. Он видел блестящую чешую, мощные хвосты тех, кто ошивался рядом с кораблём. Но как только Шерлок собирался спуститься к ним поближе или же приказывал команде закидывать сети — они тут же расплывались. Был ещё один способ. Но он был настолько подлым, что Холмс не мог к нему прибегнуть — это бы пошло в разрез с его принципами. В конце концов, русалка была желательна, но не необходима. Тихий всплеск в паре метров от корабля выдернул Шерлока из мыслей и прошлом. Оранжевый хвост на секунду лениво поднялся и тут же скрылся в водной глади, но Шерлок мог чётко видеть силуэт и поблёскивающие чешуйки. Русалка плыла медленно, будто движение причиняло ей боль. Пару секунд пират не мог оторвать взгляда от фигуры, но потом будто очнулся от короткого оцепенения. — Готовить сети, живо! Русалка по левому борту! — разлетелся командный голос капитана над палубой. Корабль сразу будто ожил. Матросы бросили свою похабную песню, готовя снасти и проверяя целостность сети. Квартирмейстер Грегори Лестрейд подскочил к борту, высматривая существо. — Мы слишком далеко от берега, чтобы здесь водились русалки, — пробормотал Грег, когда Холмс спустился к нему с юта[1]. — Капитан? — Он мог просто отбиться от стаи, — отмахнулся Шерлок, продолжая вглядываться в силуэт существа, которое не обращало никакого внимания на суету на корабле и всё так же медленно плыло под водой. Кажется, оно начало даже терять скорость. — Это тритон, а не русалка, как нам сначала показалось, — пояснил он, ловя недоумённый взгляд квартирмейстера. Тот кивнул. — К борту! Сети приготовить! — скомандовал Грег. Когда тритон подплыл к кораблю достаточно близко, последовала короткая команда, означающая начало ловли. Сеть опустилась в воду. Тритон что-то заметил лишь тогда, когда стало слишком поздно. Шерлок, наблюдавший за этим с гордым видом, хмыкнул. Существо заметалось в сети, пока та поднималась наверх. Тритона в одну секунду будто подменили. Словно это не он минуту назад медленно плыл, чуть ли не обтираясь чешуёй о корабль. Со слепой яростью он пытался разорвать сеть, и вдвое увеличил свои усилия, когда сеть вытащили из воды. Холмс нахмурился. Он не знал, как ведут себя морские жители, попадая в сети, но ему казалось, что они не должны вести себя так... отчаянно? Нет, всё же, он знал об этих существах слишком мало, чтобы суметь рассчитать модель их поведения. Но у него был шанс изучить их получше, который сейчас трепыхался в сети. Матросы уложили уже поубавившего пыл, но всё ещё опутанного сетью, тритона на палубу. С каким-то детским восхищением, никак не отразившемся на его лице, Шерлок разглядывал мощный извивающийся хвост с яркой оранжевой чешуёй. Так же Холмс заметил и сочившуюся кровь. И не только с обтёртых о сеть ладоней, но и из пореза на боку и ужасной, казавшейся слишком глубокой, крестообразной раны на плече. На шее у тритона, словно медальон, болталась ракушка. Вроде как, именно в таких зреет жемчуг. Шерлок скользнул взглядом выше, и его дыхание сбилось. Кажется, пространство сузилось до слишком малых размеров. В голубых глазах тритона разливалось целое море ужаса и животного страха, а зрачки практически затопили собой радужку, затягивая, словно бездна. У Шерлока ком встал в горле. Их недолгий зрительный контакт был нарушен двумя матросами, подхватившими тритона под руки. Тот сразу же начал дёргаться, а в какой-то момент даже смог укусить одного из матросов за руку. Тритон, хоть и был напуган, не собирался сдаваться просто так. Крови, разумеется, не было — Тварь! — взвизгнул Андерсон, который и являлся этим пострадавшим матросом, и с размаху врезал тритону по лицу. Голова безвольно откинулась назад, а изо рта потекла тонкая струйка крови. Красной, как и у людей. — Не сметь! — рявкнул капитан. — Андерсон, держи себя в руках, тебе он всё равно никакого вреда не нанёс и нанести не сможет. Грег, отнесите тритона в трюм и уложите в бочку с солёной водой. Она большая, даже такие кретины, как вы, смогут её найти. Выполнять! — Так точно, сэр. Оставшиеся без задания матросы рассредоточились по палубе, тихо переговариваясь. Не слыша их слов, Шерлок и так знал, о чём они говорят. О морском существе — первом, которого они смогли поймать за два месяца. О его странных ранах. О том, согласится ли он им помочь. Шерлок не хотел отправлять тритона в трюм, но из-за столь отчаянного сопротивления был вынужден принять именно это решение. Этим же вечером он поговорит с ним, а пока пусть успокоится. Пусть поймёт, что вреда ему никто не причинит. С такими мыслями Шерлок уже направлялся в свою капитанскую каюту, как мимо него прошёл Грег, которого он секундой позже окликнул. — Грег, доложи моему брату о том, кого мы поймали. Если он попросит что-то передать, то сделай это как можно скорее. Хотя он и сам об этом скажет, — усмехнулся Холмс. — Не беспокойся, Шерлок, я не настолько глуп, — хохотнул Грегори. — Всё передам, не переживай. Квартирмейстер развернулся и направился в сторону кают, никак не отреагировав на Шерлока, огрызнувшегося о том, чтобы Грег не забыл о своих настоящих обязанностях. Холмс толкнул дверь в свою каюту, собираясь немного расслабиться перед разговором с тритоном. А ещё надо будет отправить того ко врачу. Шерлоку совершенно не нравился ни один из порезов на теле существа, а на плече – в особенности.