Пошли домой

Типичная дождливая погода в Питере — самое время для Versuse-battle в небольшом баре 1703. Сейчас там собралась уже кучка народу, все обсуждали предстоящий батл. А я нервничал. Да-да, ведь текст был достаточно трудным. Но скорее всего не из-за этого. Дело в том, что в судьях как всегда был тот самый «алкаш, который матерится» — в голове как ни кстати вылезла фраза Джесуса. И этот самый алкоголик мог запросто засмеять меня, ведь мы с ним были врагами, а мой оппонент — Джарахов — очень хорошо ладил с ним. Но это был не весь пиздец — в баре собралось гораздо больше народу, чем обычно, и там были так называемые «блогеры, лезущие в рэп». Да и я сам таковым являлся, разве нет? И соперник мой тоже. И хоть у меня отсутствует боязнь публики, всё же нервы были на пределе. Не знаю, почему. Первый раунд. А Джарахов конкретно затащил, соглашусь. Вот только теперь моя очередь. И сука, Хованский всё время смотрел на меня презирающим и осуждающим взглядом, как будто бы я должен облажаться сейчас. Ахаха. Нет. Второй раунд. «Карлика» все поддерживают, это же просто пиздец. Конечно, притащил хуеву тучу друзей в бар. Но и я неплохо выступил, несмотря на то, что запнулся. А этот выродок Юра всё также смотрел и покачивал головой на каждое моё слово, то и дело перекидываясь словами с кем-либо. Третий раунд. Мне кажется, про Эльдара говорить бесполезно — он выступил безупречно, признаю. И только сейчас, когда он сказал слово «Раунд!», я осознал, что я забыл текст! Этот ебучий третий раунд! Да, начало я помню, но всего пару строчек. Ладно, уже некуда отступать. Может, под биты вспомню. Но нихуя. Случилось то, что должно быть. Хованский угорал над мной и над моим «Пятнадцатый год». Пиздец, Юра. Как ты и был ниже дна, так и остался.

***

После батла я, как думаете, что начал делать? Естественно бухать. Но уже не внутри, терпя публичное унижение, а снаружи, где никто не увидит меня ночью. Действительно, пока я пробыл в этой тюрьме, прошло не менее трёх часов. И сейчас, забрав бухлишко у бармена, я быстренько вышел, пока меня никто не заметил. Но чёрт, всё же этот пиздолиз меня увидел среди толпы. Выйдя за дверь и пройдя пару метров, я остановился на оклик. — Эй, куда пошёл? Почему дальше не хотим позориться, раз начал? Противная шепелявая речь. Моя, конечно, не лучше. Остановившись, не обернувшись, я произнёс: — Юр, отъебись. Без тебя плохо. И даже сейчас, когда батл закончился и я ушёл от шумихи, мой охрипший голос прозвучал так жалко, так устало, что казалось, будто я плакал. И действительно очень хотелось плакать, хоть мне и было уже под тридцать. Однако такого позора в жизни не было, даже при батле с Хованским. Да и много чего накопилось за эти годы, просто хотелось чтобы всё вышло наружу… Ответа не последовало. Видно, свалил обратно. Ну и похуй на него. Я продолжил свой путь. Пить уже не хотелось (и так это слишком редко делаю) и я просто намеревался выплакаться где-нибудь за углом, что и сделал. Остановившись за какой-то подворотней однотипного пятиэтажного питерского домика, я позволил волю слезам, которые копил несколько лет. Мы все люди, мы все плачем. Так что не нужно меня осуждать. Но тогда я и подозревать не мог, что за мной следят. И кто же это был? Естественно Юрий "Khovansky"! Я чуть не высрал все, что накопилось во мне за день, когда его рука легла мне на плечо, а губы полушёпотом произнесли: — Дим, ты… чего? Сказать что я охуел это ничего не сказать. Мало того что он следит за мной, так еще и что-то спрашивает. Я не стал отвечать. Хотел «заткнуть» слёзы, а они полились сильнее. Тогда мой, казалось враг, обошёл меня, и осторожно, но крепко прижал мою голову к груди и начал её гладить. — Тсс, Дима… не плачь… Я не люблю когда плачут. А я просто уткнулся ему лицом и забылся в тёплых объятиях Юры. Когда я чуть-чуть успокоился, он подхватил меня за подбородок и невесомо коснулся своими губами моих губ. Мой мозг мгновенно отключился и я закрыл глаза, но Хованский лишь отстранился и сказал: — Идём домой.