Аккордеонист

Музыка обычна для таких мест. Это не городской атмосферный клуб Питера или дорогой пафосный в Москве. Обычный, простецкий. Это даже не "пати", это "дискотека". Юра сюда не ходит, он вообще такие вещи не любит. Ему бы квартирник, как пару дней назад, но раз он сейчас здесь, значит, для этого есть причина. Причина по имени Паша или как зовёт его в своей голове Томас - Павел, какого хуя? Загорается первая сигарета, Юра делает первые шаги в это странное здание и толкает дверь ладонью. Здесь всем плевать на то, что ты с сигаретой. Здесь даже нет пожарной сигнализации, если сгорит, все будут только рады. Если Музыченко здесь сгорит, он тоже будет счастлив. Столько проблем улетучится сразу вместе с пеплом, на останках угля - бывшего деревянного здания - останутся нерешенные вопросы и чувства парня. Пусть пылятся, а затем их унесёт с собой ветер, Паша никогда не узнает. Юрий оглядывает помещение чрезмерно серьёзным взглядом, выпуская кольца дыма и держа пальцами дешёвую сигарету. Здесь других не продают. Первое время он вообще знакомых лиц здесь не видит, но затем взгляд начинает цепляться за знакомые черты, правда нужных нет. Щурится то ли от прожекторов, то ли чтоб прямо точно увидеть. — Личадеева ищешь? — из неоткуда снова Илья. В руке стакан непонятного пойла, Юра готов ставить на то, что это местный коньяк. Грузинский, 5-ти летний, который пару дней назад сделали у кого-то на участке. Томас кивает, ему уже давно нечего скрывать. Все всё поняли, один только - Павел, какого хуя? - человек, который не вкуривает. Илья хлопает по плечу друга и усмехается. Уходит со словами "удачи, бедолага". И правда, бедолага. Юра замечает Пашу, и его трясти внутри начинает, сердце бьется быстро, даже бадяжный коньяк здесь не поможет, а самогон наоборот убьёт, что вообще плевать будет, что сейчас произойдёт. Личадеев как обычно в самом центре событий, любитель позабавить на аккордеоне. Не зря же всю жизнь проучился, детства не было, юношество задето частично, зато какие фокусы выдаёт. Казалось бы, такой инструмент... специфический, а девушки ведутся. И Юра тоже повелся. До сих пор ведётся. Музыченко встаёт поодаль у стены, тихо докуривает сигарету, слегка улыбается, эту песню он помнит, любит, подпевает Паше. Томас этот текст вместе с Личадеевым до рассвета тогда писал, помогал по старой дружбе. За такую дружбу обычно сразу в глаз бьют или в челюсть. Вот и боится. Паша наконец поднимает на Юру взгляд, весь в поту, с безумными глазами и мягкой улыбкой. Здесь и так жарко, а вдарить рок на аккордеоне, это прямо устроить себе пекло. Личадеев вскоре заканчивает свой сольник и поднимается со стула под недовольный вой народа. Местная звезда, угораздило ж Юру. — Томас, — приветствует Паша. Где аккордеон? Уже без него стоит, в руках теперь похожий стакан, как у Ильи. Он тоже облокачивается о барную стойку, к которой успел переместиться Музыченко. — Да, привет, — слабо улыбается парень. Паша хмурит свои выразительные брови, глядя на друга. Юра и так высоковат, а Личадеев ещё выше. Он буквально выглядит для него... статно? По крайней мере иногда взгляд сверху смущает. Павел, какого хуя? — Ты че не пьёшь? Завязал что ли? — он разит смехом, который хочется подхватить, такой заразительный, да не получается, осадок сегодня на душе отнюдь не юмора. — Да брось, — отмахивается Юра, мол "дурак что ли, с такой жизнью завязывать", — я чего пришёл... — Да я вот тоже думаю, чего ты пришёл, никогда тебя здесь не видел, — "ну ты же здесь бываешь, вот я пришел" - думается Юре, но отвечает он совсем другое. — Поговорить я с тобой хотел, только не здесь, пойдём, — для начала Томас удостоверяется, что его слушают, понимают и могут согласиться. Соглашаются, следуют прямо за Музыченко. Они выходят в час ночи из местного развлекательного заведения и следуют по пыльной тропинке вдоль домиков. В тишине и абсолютно не контактируя друг с другом. Юра мнётся, Паша не понимает. В какой-то момент они наконец оказываются на поле. Огромном, бескрайнем, как ночное небо или глубокие, бездонные глаза Павла. А спрашивается, какого хуя вообще? Красота. Юра ложится на траву и вздыхает, Личадееву остаётся сделать то же самое, и через пару мгновений он привыкает к холоду земли, неловкости ситуации и расслабляется, глядя на звёзды. Томас бы хотел оставить все так, но не мог. Совесть не позволяла. Должен он, просто должен. — Павел, — отзывается Юра, откашливается, — Паша... — М? — музыкант даже реагирует сразу, редко его полным именем зовут. Волнуется Юра. — Как бы сказать... — Что ты ко мне дышишь неровно? — спокойно спрашивает Паша. Музыченко вздрагивает и садится. Он хмурится и смотрит на друга. — Что? Я не понял, ты знал? Подожди... до меня не доходит, — Юра чешет затылок, Паша слышит, как в голове парня двигаются и скрипят шестерёнки. Он улыбается и возвращает взгляд к небу. — Ну да, а ты думал, это большой секрет? По тебе же издалека понятно, тут детективом быть не нужно, — тихо смеётся Паша. — Значит это то, что я думаю? — нотки разочарования в голове Юры слышны хоть и плохо, но Личадеев их прямо видит. — А что думаешь? — Ну все, конец, — пожимает плечами Юра. — Пиши пропало, — дополняет Паша, — хорошее место, чего ты мне его раньше не показал? Чаще буду здесь бывать, помогает мысли в порядок привести. Музыченко вздыхает и падает обратно, забыв, что здесь твёрдая и холодная земля. Он щурится и кладёт на голову ладонь, а вдруг поможет. Его губы резко накрываются чужими, слегка шершавыми, но тёплыми и приятными. Это так быстро заканчивается, что Юра не успевает что-либо понять. Он открывает глаза и видит, как Паша приподнялся на локтях и смотрит снова вверх, будто ничего и не было. Они в тишине проводят ещё добротных полчаса, а затем возвращаются на дискотеку. Прямо на выходе Личадеева забирают со словами "Павлуша, сыграй нам ещё", кто людей за 50 вообще пустил сюда? Да в такой поздний час... ну а что здесь ещё делать. — Как успехи? — если вы угадали, кто это, вы молодец. Илья. Наблюдает, как Пашу уводят внутрь, протягивая другу хорошую сигарету. С мая осталось, когда они только ехали на эти летние выходные в пригород. Питерские сигареты ну куда приятнее. — Да всрались мне эти драмы! — палит Юра, зажигает сигареты, вдыхает родной никотин, успокаивается и выдыхает, — нормально все. Надеюсь.

Павел, а какого хуя вообще?