Спокойная ночь

Каждый осенне-зимний сезон в этом холодном городе Томас вспоминал свою родню особенно часто. Когда в горле запершило, а голова загудела, Томас понял, что пришло время волшебной бабушкиной ванны. Он накидал в воду трав и с наслаждением вытянулся в горячей воде. Естественно Маркус бесцеремонно ворвался в ванну, когда положенные пятнадцать минут еще не истекли. - Ого!- присвистнул он, быстро окинув взглядом открывшуюся картину.- Да ты – гедонист! - Дверь закрой, - огрызнулся Томас. Дверь хлопнула, но не за Маркусом. Тот провел рукой по воде, выловил какой-то всплывший цветок, принюхался: - Вкусно пахнет. Не сливай после себя воду. Томас моргнул, но дверь закрылась теперь уже за Маркусом. Томас откинул голову на белый край ванны и глубоко вздохнул, основная цель была – не заболеть, но расслабиться ему бы не помешало. С тех пор, как с ним стал жить Маркус, он чувствовал эту тревожную напряженность в плечах, морщины стали чаще собираться на лбу, и непонятное давление в грудной клетке сжимало сердце. Расслабиться не получалось. Хуже того, в груди закипала злость. Аж до алых крапинок в глазах. Томаса бесила Маркусова неприхотливость, его трясло от того, что тот ел что попало, спал урывками, довольствовался парой сменных одежд. То, что Маркус рассказал ему о своем детстве, не осело со всеми другими исповедями, которых он наслушался немало, но сумел отгородиться, нет, Маркусов рассказ пробил в нем брешь, через которую злость стала просачиваться наружу. Но злиться на церковь он не мог, а вот на Маркуса, который напоминал ему, насколько его обычное нормальное существование может быть роскошью по сравнению с чужой жизнью, о, на Маркуса он злиться мог. Злость продуктивнее жалости. Томас вытерся насухо, слил воду, вымыл ванну, набрал новую порцию воды, щедро насыпал трав и чуть не выкрикнул в лицо Маркусу: - Я набрал тебе новую ванну. Маркус пожал плечами. - Трата воды.. - Да, -Томас дернул губами,- а еще я трачу деньги на хорошие продукты, на удобную одежду и на хорошие книги. Надеюсь, что пока ты живешь со мной, ты разделишь и мои буржуйские замашки. Маркус посмотрел на него, как на идиота: - Окей,- и стал раздеваться, а Томас ушел готовить волшебный бабушкин чай. Лечиться, так лечиться. Он выпил чай, написал список дел на завтра, почитал книгу, надел пижаму, прочитал молитву и только тогда, нахмурившись, посмотрел на часы. Его организм привык к определенному ритму дня, и если ему захотелось спать, то Маркус сидит в ванной уже очень долго. - Маркус? – тихонько постучался он в ванную комнату. Безответно. Томас постучал сильнее, потом зашел. Маркус спал. Томас позвал его по имени и потряс за плечо. Вода уже остыла. Ему пришлось дернуть Маркуса вверх, тот мутным взглядом не проснувшегося человека посмотрел на него и снова закрыл глаза. - О нет. Нет, нет, нет. Хватайся за меня, вылезай. Маркус послушно схватился за него и сделал шаг вперед, выплескивая воду наружу. Иногда Томаса в его работе очень раздражало, что нельзя использовать грязные ругательства с вывертом. -Не падай, стой, я сейчас,- он с трудом дотянулся до полотенца и замотал им Маркуса, который стоял с закрытыми глазами и слегка покачивался. - Держись за меня. Вот так. Идем. Осторожно, порог. Осторожно, косяк. Маркус, а пижама? Но тот мертвым голым грузом нырнул на диван. Маркус стянул с него мокрое полотенце и накинул вместо него одеяло, еще секунду возмущенно смотрел, потом пошел в ванную, наводить порядок. Он переоделся в сухое, спустил воду, вытер пол, а потом стал по новой драить ванну. Губка сжималась тонкой ниткой в его кулаке. Он с силой тер белую поверхность. Маркус выбивал его из колеи. Из обычной человеческой рутинной жизни. Закончив с ванной, он зашел проверить Маркуса. Он редко видел, как тот спит, обычно тот ложился позже, вставал раньше, а темные круги под глазами выдавали бессонницу. Он подошел ближе, чтобы поправить одеяло, то скрутилось валиком между ног. Маркус ворочался и издавал тревожные звуки. Эти звуки, даже не стоны, очень походили на собачий скулеж. Томас положил ему руку на голову, и Маркус затих. Томас вздохнул и на секунду зажмурил глаза. Это он тоже стал замечать, - реакцию Маркуса на его прикосновения. Вначале Томас просто дублировал само же Маркусово поведение, клин клином. Та же короткая дистанция для разговора, тот же локоть под ладонью. Ему, с его южными корнями, не привыкать. Только вот Маркус стал слушать. Замирал, как кролик перед удавом, но лишнее бранное слово не произносил, руку не скидывал, наоборот, железные мускулы под ладонью расслаблялись. И это злило больше всего. Обычные человеческие прикосновения не должны быть предметом роскоши. Томас, не отнимая руки, сел рядом с диваном. А потом, повинуясь порыву, вспоминать родню, так вспоминать, стал тихонько напевать бабушкину колыбельную на испанском. Маркус затих. Томас посидел еще минуту, и встал, чтобы уйти. Маркус тут же беспокойно заворочался. - Да ты шутишь, что-ли,- беспомощно выдохнул Томас. Он посидел еще некоторое время в тщетной попытке, что Маркус не будет ворочаться. Бросить его одного с кошмарами он не мог, разбудить – не вариант, тот же не заснет потом снова, но и сидеть у дивана всю ночь Томас не нанимался. Диван был узким, но выбор был не большой. Томас осторожно двинул Маркуса ближе к спинке и вытянулся на одеяле рядом. На боку он поместился, только по голым ступням гулял ветерок, рискуя свести на нет бабушкино лечение. Томас вздохнул еще раз и вытянул кусок одеяла из-под себя, укрыл ноги, подумал секунду и укрылся весь, потом придвинул Маркуса еще плотнее к спинке дивана, закинул на него руку, чтоб не упасть, закрыл глаза и почти мгновенно уснул. Проснулся он от странного ощущения. Томас моргнул и увидел, что Маркус сидит рядом, закутавшись в одеяло, и сверлит его взглядом. Томас опять закрыл глаза и пробубнил: - Сколько времени? - Четыре Томас промычал что-то ликующее и, подтянув колени к себе, голыми ступнями уперся в Маркуса и стал выталкивать его с дивана. -Брысь. Вытолкнув его, он с наслаждением растянулся на животе, свесив одну руку на пол. Потом, осознав потерю, крикнул: - Одеяло верни. Оно кучей упало ему на ноги, потом распределилось по телу более равномерно. Свисающей с дивана рукой, Томас показал большой палец. Маркус не сказал спасибо, не пошутил пошло, вообще никак не прокомментировал их совместную ночь. Вот только потом на приеме у Беннета, уже собираясь сказать все самое неприятное о самом Беннете, вышестоящем начальстве и всей римско-католической церкви, он внезапно замер, замолк на полуслове и повернулся посмотреть на Томаса. Без всякой предупреждающей ладони на локте. - О. Вы хорошо на него влияете,- хмыкнул Беннет. И дал им разрешение, официальный карт-бланш. А Томас почти-почти покраснел. И стало внутри тепло от странной гордости, которая вытесняла злость.А еще Томас полностью смирился с тем, что Маркус входит в зону его глубокой и личной ответственности, которой он страшился, как черта. Знал, что услышит много такого, что не хочет знать, от чего будет болеть сердце. Вот только это Маркус утешал его, как маленького, после ритуала. Это Маркус гладил его по плечам, по голове, крепко держал его дрожащие пальцы в своей ладони. Томас сидел на полу, тяжело привалившись к стене, а Маркус стоял перед ним на коленях, спокойный и твердый, как камень, и говорил ровным уверенным голосом: - Все хорошо, ты справился, слышишь? Ты молодец. Маркус обхватил его подбородок ладонью, приподнял, чтобы они смотрели глаза в глаза друг другу, и повторил: - Ты справился, понял? Томас кивнул и уткнулся головой в его плечо. Только ничего он не справился. Томас увидел движение, блеск метала, и успел оттолкнуть Маркуса в сторону, так что нож не вошел тому в сердце. Томас резко выкинул вперед руку с распятием и автоматически принялся произносить слова. Кровь капала с ножа, но он слышал уверенный голос Маркуса рядом и больше не отводил взгляд от девушки. Вдвоем они слаженно и четко, будто по нотам, довели ритуал до конца. Томас посмотрел на Маркуса, белый рукав рубашки которого был густо пропитан кровью. - Тебе надо в больницу. - Брось. Царапина. Пара швов, делов-то. - Больница,- упрямо повторил Томас. - И что мы там скажем? Знаешь, не во все местах, где я бывал, были госпитали,- и совсем тихо добавил,- не люблю я больницы. Поэтому поздно вечером Томас сидел на своей кухне и осторожно зашивал руку Маркусу. Тот не дергался, изредка прикладывался к бутылке обезболивающего и только шипел в момент прокола. - Все,- замотав рану бинтом, выдохнул Томас, встал, подошел к раскрытой аптечке. Томас беспомощно посмотрел на антибиотики, на бутылку в руке Маркуса, на обезболивающее, на бутылку в руке Маркуса. Определившись, он отнял бутылку у Маркуса, налил в стакан чистой воды, вытащил две таблетки обезболивающего и пощечиной по губам запихнул их Маркусу в рот. -Пей, - впихнул ему в руку стакан с водой, и наконец, почувствовав свою миссию завершенной, сел на пол. Потом лег. - Кажется, это меня ранило,- нависло над ним ухмыляющееся лицо. - Отвали, - слабо отмахнулся Томас. Маркус зашумел, отодвигая стул, и вытянулся на полу рядом, слегка касаясь Томаса перевязанной рукой. - Я же говорил, что ты молодец,- серьезно спросил Маркус. - Да. - Что ты хорошо справился? - Да. Как-раз перед повторным нападением,- Томас нервно усмехнулся, а потом засмеялся в голос, лишь слегка истерично. Маркус засмеялся рядом с ним. Они отсмеялись и Маркус затих. Томас, повернув голову, увидел, как тот закрыл глаза и глубоко задышал. Томас нехотя сел, потянул Маркуса за здоровую руку вверх и повел его в комнату. У дивана Маркус замер, в его глазах заплясала паника. - Томас,- только и сказал он, нахмурил лоб и отвернулся. Томас посмотрел на диван, посмотрел на Маркуса, на алые вкрапления в его белом бинте, и с оглушающей ясностью понял, что сегодняшней ночью сны будут нерадостными у них у обоих. Не отпуская руку Маркуса, он развернулся и пошел в спальню. Там он пересилил себя, чтобы тут же не рухнуть на кровать, откопал в комоде два чистых комплекта штанов и футболок, один комплект он кинул замершему около кровати Маркусу и строго сказал: - С голым тобой я спать не буду - Ладно,- усмехнулся Маркус и плечи его заметно расслабились. Томас быстро переоделся, помог Маркусу с футболкой, принес с дивана гостевое одеяло. Он лег и, почти засыпая, нащупал ладонь Маркуса и сжал ее. Тот сжал в ответ. Кошмары им не снились.