У вас есть завтра

*** Медсестра быстро шла по коридору, направляюсь в сторону палаты номер 342. Как же она устала от этой круглосуточной работы. А ведь не так давно, она мечтала стать доктором и оперировать больных, вместо того, чтобы нянчиться с ними. Хотя ее теперешняя работа и не сильно ее устраивала, ибо большинство ее пациентов имели отнюдь не самые милые характеры, но есть и такие приятные исключения, как пациентка из палаты номер 342 – Абигейл Диас. Она еще помнит, как обливалась слезами, когда ей сказали, что привязываться к Абигейл не стоит, так как эта юная девушка проживет совсем не долго. Свернув в нужную сторону, она услышала тонкий голосок и звук гитары. Слезы снова навернулись на глаза медсестры. Боже, за что ты караешь невинных? Тихо открыв дверь, чтобы не потревожить своим присутствием дитя, девушка заглянула внутрь. Две кровати стояли напротив друг друга, нежно зеленные обои радовали глаза, из окна лился солнечный свет. Одна кровать была занята кудрявой, светловолосой девушкой, нет, совсем еще девочкой - она сидела спиной к двери, короткие светло-русые волосы были чуть выше плеч, белые, тонкие ручонки сжимали гриф гитары. Она что-то продолжала петь. Аби – так нежно называли ее все, была воплощением ангелочка, или же яркого солнца. Но появления другого человека в палате сразу было замечено, и нежный голосок прервался. -Кэтрин, это ты? – тихо-тихо спросила девочка -Да, как же ты узнала? – удивленно спросила Кэти -Ко мне не часто заходят, за эти шесть лет я научилась различать шаги – мамы, доктора Уайта, и совсем уж легко научилась различать и твои, – засмеялась звонким смехом Абигейл. Не совсем уж она и девочка, ей недавно исполнилось восемнадцать, но из-за рака, перестала развиваться физически и так и осталась маленькой, двенадцатилетней девочкой. Она поставила гитару, подарок от докторов, возле стенки и повернулась к медсестре. Голубые, совсем невинные глаза, внимательно смотрели на Кэтрин. - Скажи мне, честно, сколько мне осталось? Год? Месяц? Или неделя? -Право же, Аби, что за чепуха! Ты будешь жить еще долго, – улыбнулась в ответ та, хотя горечь подкатила к горлу. Она не могла врать этому дитя, не могла сказать правду. Не могла сказать, что ей осталось совсем немного – всего месяц. -Не надо мне врать, – мотнула головой девушка, – я сама же чувствую. Скажи мне, чтобы я успела попрощаться с мамой, успела провести жизнь так, как будто до этого никогда не жила -Месяц, – тихо выдавила из себя медсестра, сдерживая нахлынувшие чувства. За эти два года, не смотря на предупреждения, она слишком привязалась к этому ангелочку. Для нее мисс Диас подобна лучу света во тьме. Всегда так искренне улыбалась, даже несмотря на боль от препаратов, несмотря на то, что однажды она не сможет очнуться. Тонкие пальчики стиснули руку и заставили наклониться, приходясь по волосам, пока Кэтрин не успокоиться, приговаривая: - Ну что ты? Я ведь знала, не волнуйся и все будет хорошо. Обязательно все будет хорошо. Я ведь не плачу - чего ж ты? *** А через неделю, доктор Уайт, проходя через палату номер 342, услышал тихий – тихий голос. Абигейл Диас – бедная девушка, ведь она такого не заслужила. Приоткрыв дверь палаты, доктор заглянул, решив спросить про самочувствия девушки. Ей осталось меньше месяца. Девушка стояла на коленях, шепотом вознося молитвы -Боже, прости меня за мои грехи. Ничего тебя раньше не просила, но мне осталось совсем немного... Прошу дать мамочке здоровья, чтобы она пережила это несчастье, прошу счастье доктору Уайту и Кэтрин, ведь они хорошие люди, не дай им познать того же горя, как я или моя мама. Спасибо тебе, что подарил жизнь, за то, что дал прожить, хотя совсем немного, но ведь и этого мне хватает. Я счастлива. Аминь. По щеке мужчины покатилась одинокая слеза. Никогда еще он не чувствовал столь сильное сострадание к кому-то. Нет, не жалость, а сострадание. Да, Боже, не дай кому-то еще познать такого горя… *** Миссис Элеонора Диас Слезы беспрестанно текли по глазам, хотя на миг, казалось, что их совсем не осталось. Девочка моя, дочка, за что, за что же тебя?! Ты опять улыбаешься своей наивной улыбкой, говоря, что тебе совсем не больно и все будет хорошо. Боже, за что ты не дал мне умереть вместо нее?! Ей же только восемнадцать лет, нет, мне будет очень больно, Абигейл. Очень. Мой мир рухнет без тебя, моя любимая. Хочется кричать и рыдать от безысходности, но в ответ на твой вопрос, обещаю ли я прожить всю оставшуюся жизнь счастливо – киваю. Нельзя раскисать, ведь ты не проронила не единой слезинки. Жизнь…что же она без тебя, Абигейл? *** Когда мне было одиннадцать лет, мой папа научил меня играть на гитаре. Все было как в сказке, счастливая семья, уютный дом и жизнь без горести. Но…огонь отнял папочку у меня. А после, уютный дом сменился больничной палатой. Я в отчаяние не понимала, было ощущения, что это не моя жизнь, я ее живу вместо кого-то другого. Мама днями и ночами сидела за моей кроватью, за это время она сильно постарела. Всего за месяц, а морщины начали появляться на лице, в каштановых волосах кое-где пробивалась седина, а черные круги под глазами ничуть не украшали ее. Она говорила, что я обязательно поправлюсь, но так прошло полгода. Я все сидела в палате с зелеными обоями и все время, ко мне приходил лишь доктор и мамочка. Однажды, я шла по коридору и услышала разговор медсестер. Я заболела раком. Тогда я уже понимала, что эта болезнь неизлечима. Каждую ночь, втайне от мамы, я плакала. Хотя, глупо было с моей стороны, ведь она и так знала. С каждым днем, я все боялась засыпать, боялась, что больше никогда не проснусь. А потом начались процедуры, мне давали химические препараты, от которых создавалось ощущения, что меня режут ножом. По ночам, я боялась вскрикнуть, не хотела тревожить маму. Но знаете, эта боль была для меня каким-то напоминанием, что я жива. Мне делали операцию, но это ничуть не изменило ситуацию. Так я начала жить с этой болезнью, жить с такой сущностью. Я обожала, да что уж там, обожаю петь! Добрые доктора, на день моего шестнадцатилетия, подарили мне гитару. Каждый раз, когда я брала ее в руки, было ощущения, что я держу папу за руку. Не так давно, Кэтрин сообщила, что мне осталось немного. Бедная мамочка, ведь я тебя так люблю! Пожалуйста, в тот день, когда меня похоронят, отдайте этот дневник маме. 19.01.2011 Абигейл Диас *** Мамочка, это же твоя рука? Эти шаги…доктор Уайт, я слышу вас. Но не могу раскрыть глаза, не могу ничего сказать. Завтра я умру? Боже, храни этих людей. Мамочка, Кэтрин, не плачьте, все будет хорошо. Для вас завтра наступит, мое время истекло. Непременно, все будет хорошо…