Половое созревание или кошмар Зараки Кенпачи

Зараки Кенпачи вылетел в открытые двери на манер пробки из бутылки. И это не художественное преувеличение! Вслед за несколько офигевшим капитаном одиннадцатого отряда во двор вышла пылающая ненавистью Унохана-тайчо. От духовного давления последней в ужасе разбежались не только офицеры четвертого отряда, но и бывшие поблизости забияки из одиннадцатого. На помощь Зараки не рискнул прийти даже Мадараме. Оглушительная реацу капитана четвертого отряда заставила вздрогнуть весь Готей-13. Только капитан Кьёраку, попивая саке, ностальгически улыбнулся, поясняя перепуганной Нанао, что же случилось. Но отвлечемся ненадолго от охватившей Сейретей паники. И перелистнем несколько страниц назад, дабы узнать с чего эта история началась. Было это не так уж давно, всего пару лет назад. Для Общества Душ вообще не время. Хотя с появлением Куросаки Ичиго начали считать не только годы, но и месяцы, недели и даже дни. Но сейчас не о нем. В этой истории не он звезда, да и нет его тут вовсе: по Генсею за пустыми и успеваемостью носится, за кем упорней остается тайной за семью печатями. Началось все с того, что в один прекрасный день Ячиру невзначай пожаловалась Кенпачи на боль в груди. Зараки посоветовал забить, так как ничего страшного не углядел, да и не мог. Девочка совету последовала, на постоянно возникающие неудобства внимания не обращала. Как и на ставшие болезненно чувствительными соски. Следующим этапом стало то, что с младенчества летающую всяко разно и не пойми где и как Ячиру начало укачивать. Где угодно: на качелях и на спине у Кен-чана. Подступающая тошнота и головокружения портили жизнь намного больше, чем растущая грудь. Но памятуя о давнем совете, жаловаться она не стала. Зато начала пугать Кенпачи да и весь Готей в придачу внезапными приступами агрессии. Унохана уже тогда заподозрила неладное, но решила поспешно не вмешиваться, мол, когда придет время сами обратятся. Если не сама Ячиру, то Кенпачи уж точно. Зараки злился, но внимания не обращал, решив, что как и все странности в поведении доченьки все пройдет само собой. Хоть пару раз они крепко и всерьез поругались, как никогда прежде. После этого Ячиру на несколько дней исчезла в неизвестном направлении, а Кенпачи организовал отряду усиленные тренировки. Примерно в это же время Ячиру резко начала расти. Меньше чем за год она стала выше на пятнадцать сантиметров. И тут самым внимательным оказался обзавидовавшийся капитан Хицугая. Ему бы так! Что же касается Кенпачи, то он изменения в её росте заметил, тут разве что слепой бы оплошал. Но она по-прежнему прекрасно помещалась у него на спине, поэтому он происшествие даже не комментировал. Хотя Ячиру начала больше ходить сама, гордая своим приобретением, самодовольно показывая при случае язык. Больше всех тут, как ни странно, досталось Юмичике. Его рост был одним из, если не самым, скромным в отряде. Сослуживцы и начальство регулярно глумливо сообщали Аясегаве, что через год лейтенант уже будет выше него и тогда главной девицей станет он. Так что пора начать отпускать волосы, отращивать грудь и готовиться принимать подарки в виде цветов, игрушек и шоколадок, ну и ко всему последующему тоже, разумеется. Нахальным подчиненным объяснить, кто тут девица и дитятко было просто: приложить мечом. Для Иккаку быстро было заготовлено ответное издевательство. А вот начальство пришлось терпеть, пока не надоело. Нужно подчеркнуть, надоело быстро. Кенпачи, как известно, были интересны только сражения. И плевать ему было кто его развлекает в додзе, потягаться в росте с капитаном одиннадцатого отряда редко кто мог. Что касалось Кусаджиши-фукутайчо, то она вела себя все страннее и страннее. Выясняла как брить волосы, краситься, расчесываться. Для последнего даже волосы отпустила. Тут досталось опять же Юмичике, на этот раз как самому красивому и просвещенному в отряде. Нет, ну право же, не у Кенпачи брать уроки по моде! В бестолковости своего папочки Ячиру убедилась уже окончательно и бесповоротно. А задать вопросы девочкам на собрании лейтенант все забывала. Все её подруги уже давно прошли стадию полового созревания. Поэтому вопросы из области личной гигиены никогда не обсуждались. А советы красоты, те кому это было нужно, обычно получали у Рангику тайком. Никому не нравится афишировать свою неполноценность. И тут роли не играет в чем есть затруднения в кидо или маникюре. Нет, на девичниках они, конечно, занимались всякими глупостями из области: «Хочу быть красивее всех», но не так много, чтобы научиться с нуля. Функцию мамы обычно брала на себя капитан Унохана. Но спросить её Ячиру стеснялась. Из-за чего, сама, правда, не понимала. Поэтому несчастный ребенок бежал за помощью к тому кто был ближе всех. Юмичика от её вопросов краснел то от злости, то стыда. Но спешил объяснить то, что знал, а чего нет спрашивал у Мацумото, начав посещать все без исключения попойки. На той стадии опьянения, на которой обычно Аясегава добирался до Мацумото, она уже ничего не понимала и на утро не помнила ничего из сказанного ночью. Поэтому о происходящем знали только сам Юмичика, Икаку и капитан Зараки, который уже, будучи поставленным перед фактами совсем игнорить ситуацию не мог. Уже ожидаемый гром грянул с утра пораньше в воскресенье. О приходе беды стало известно благодаря крику перепуганной Ячиру, проснувшейся в собственной крови и с жуткой болью в животе. Как так получилось, что ребенок не знал о существовании месячных и их приходе никто не знал. Любая девушка о такой неприятной особенности женского организма знает со времени, когда начинает болеть грудь, оповещая начало своего роста, постепенно набухая. А порой эта информация перестает быть секретной и того раньше. Проблема всегда получает оглашение в среде подруг, с таким же трепетом ожидающих перехода на новую стадию взросления. У Ячиру ничего этого не было. Её половым воспитанием никто никогда не занимался. Кенпачи в этом то и сам не разбирался, как и все окружающие. А подруги женского пола вышли из того возраста, когда о таких вещах говорят. Время постоянно откладывающегося на завтра разговора пришло. С тяжелым сердцем и комом в горле Кенпачи опустился на пол рядом с футоном Ячиру. - Да не вопи ты. Ничего страшного не случилось. Зараки всеми силами старался не смотреть на раскрасневшуюся девчушку. Ему было… неловко. А так как сие чувство было не характерно и даже ново капитану одиннадцатого отряда, он злился. - Кен-чан, я истекаю кровью и не знаю, как это остановить, что тут нормального! От его пофигистического тона Ячиру пришла в ярость. Резко сев, девочка пристально начала смотреть на своего названого отца, плотно сжав губы и нахмурив брови. Такой прожигающий взгляд заставил посмотреть на неё. Выглядела грозный лейтенант забавно: спутавшиеся за ночь волосы лежали как попало, заспанное личико со следом от подушки и сползшая на бок юката. И при этом такое серьёзное выражение лица! - Нормально это для девчонки, – она, по-прежнему, была настроена по боевому и не верила не единому слову. Задумавшись, Кенпачи начал выискивать нечто новое на потолке и глубокомысленно чесать затылок. Минуты через две такой активной мыслительной работы изрек. – Взрослеешь ты, вот что. Мордочка Ячиру от такого заявления менее скептичной не стала. Зато охвативший самого наглого капитана Готей-13 конфуз все сильнее усугублялся. Этот разговор выматывал его даже хуже, периодически выполняемой, бумажной работы. - Короче, иди, мойся и придумай, как остановить кровь. Ячиру тяжело вздохнула, но поняв, что Кен-чан ей больше ничего не скажет пошла мыться. А вот за последствия «придумай, как остановить кровь», Зараки потом и получил от Уноханы. По поводу полового созревания и женской гигиены Ячиру ничего не знала. Вообще её познания в указанной науке заканчивались необходимостью мыться каждый день, чистить зубы, расчесывать волосы и менять одежду, когда она пачкается. Зато познания в лечении ран у лейтенанта были. Например она четко знала, что одно из лучших кровоостанавливающих средств – это перекись водорода. Сия жидкость всегда была под рукой и в изобилии. Поэтому Ячиру не жадничая, налила её на тряпку, которую подложила в белье в качестве прокладки. Кенпачи, когда девочка вернулась, спросил все ли она сделала, но получив положительный ответ не стал интересоваться, что же именно дочка придумала. В первую очередь потому что сам не знал, что же это должно было быть. Так начался очередной день в течение которого каждый из них был занят своими делами. К обеду лейтенант устала от мокрого ощущения в штанах и от того, что кровь все время мазалась. Поэтому сменила материю на этот раз нанеся на неё мазь для заживления ран. Что бы было дальше, не заявись в этот вечер в одиннадцатый отряд Мацумото Рангику и не повстречайся она на трезвую голову с Ячиру, неизвестно, но точно ничего хорошего. Но девочка всегда была везучей. Фукутайчо десятого заметила кровавый след после того, как её коллега поднялась и в лоб спросила (без прикрас просто констатировала факт) не месячные ли это. Увидев в ответ несчастную и ничего не понимающую мордашку Ячиру, Рангику быстро начала описывать это малоприятное явление. Когда она закончила, храбрая девочка сделала то, чего ещё никто не видел и никак от неё не ожидал: расплакалась. Мацумото растерялась, но не настолько, чтобы не понять ситуацию и не увести подругу мыться. Поняв, что же она натворила по глупости, сразу же утащила к капитану Унохане. Что случилось после, мы уже знаем. Обычно миролюбивая, тайчо пришла в ярость и поспешила вбить в Зараки Кенпачи несколько истин о воспитании детей. Капитан одиннадцатого отряда после этой познавательной «беседы» ещё пару недель хромал и даже не дрался. Но потом все вернулось на круги своя, только Ячиру получила урок на всю жизнь: непонятное спрашивать сразу у Рангику. От неё никаких западлянок в виде больничного или прививок не бывает, а объяснить и показать может что угодно. Когда по прошествии ещё нескольких лет бравому лейтенанту случилось первый раз влюбиться эта ученость очень хорошо ей помогла. Но это уже другая история….