ALTЫN

Музло. Спокойное, тягучее, тёмно-жгучее, расслабляет особенно после страшной жары на льду. Мышцы сладко ноют, тепло резко схлынивает с тела. Да и песня родным языком гладит мозг. Кае-е-еф… Какая-то сука проводит ледяной ладошкой по вырезу на пузе и вырывает из долгожданной неги. Алтын подрывается с бездонного пуфа, самого желанного во всей округе, и уже метит будущую жертву кулаков-from-Алма-Аты. Рука уже запускает плеер в сторону той мразоты, что прервала открытие казахских чакр, но устройство тут же перехвачено наглой скотинкой на голову ниже. Он лупит зелёными глазёнками и спрашивает у прифигевшего Отабека: — Алтын? — Мин Алтын, сем семес! — рявкает злой Отабек, вырывая плеер из тех наглых ручонок, мелких таких, узких, женственных… Пацан хмурит белые брови, угрожающе встаёт на носки, пихая 70+кг Отабека в грудь: — Куда-куда ты меня послал? Но в наушниках ещё играл пресловутый алтын, и наш Алтын услышал немного не то… — Играть так играть. Дерзкий пацан слишком легко оторвался от пола и слишком нагло заорал что-то, наверное, не особо цензурное. А Отабеку что? Пральна. По чебурекам ему, что он там мелет. Понравился он ему. Сам же поиграть предложил, так почему нет? У него в номере где-то нарды валялись, вот и порубятся. — Спусти меня, хер ебучий!!! П$дорасня заморская!!! Поставь на землю, блядь! Судя по тому, как на них крестился Виктор, мальчик был русским или хотяб русскоязычным. Отабек хмыкнул. Норм, чё. Торба орала, люди ссались со страху, Отабек шёл.

***

Вообще Отабек человек бесхитростный. Скажешь — сделает. Вот и щас. Ну сидит Юрий — о, мы умудрились разглядеть своим казахским черносливом вместо глаз карточку у него на шее — у него в номере, ну орёт до сих пор на неизвестном русском, ну и что с этого? Нарды открыты, Отабек уже сделал первый ход, ждёт сидит и не понимает, почему Плисецкий играть не хочет. Терпения у него никогда особо не было, а метод принуждения был самым действенным. Он быстро перегнулся между ним и игрой и, сжав рукой затылок быстро умолкнувшего Юрца, сказал спокойно-хрен там-примирительно: — Играть? Играть. Он знал пару опорных типа «Здрасьте, спасибо, до свидания». Также спасительные «Плохо, врача, секс» и «играть». Но с этим русским кажись не работало. Ладно, сделаем проще. Отабек шевелится — Юрец издаёт писк, оповещающий о том, что дитятке нужен новый памперс — и двигается к Плисецкому. Алтын поднимает Юру с кровати — ты вообще ешь, принцесса Российской Федерации? — и садится на его место, посадив на себя. Юрец ещё не чувствовал себя таким мелким. А ещё Юрец не сидел на чьих-то коленях.Точнее сказать, между ног, но кого это волнует. Отабек берёт его руку в свою, берёт кубики: — Играть не умеешь? Эр альтэме… Намэн. — он бросает кости холодной бледнокожей ручкой, нагибаясь на уровень розового уха, чтобы тот слышал. Юрец чёт испугался. Юрец хочет выбраться, Юрец ёрзает, руками шарит и не замечает, почему его казашка замолкла. Юрец подумал: «Еее, извращуга от меня отлипла», Юрец попробовал снять с себя тяжеленную лапищу, оказавшуюся поперёк туловища, Юрец ловит себя на том, что ему чёт жарко. А ещё Юрец чует, недобрым местом чует каменный постамент Алма-Аты. — Бля-адь… — Юрец заистерил. — Я не хочу терять девственность в пятнадцать с левым мужиком! Отабек не вкурил, до сих пор ловя куски нирваны, но тут Юрец завизжал: — ВИ-И-ТЯ!!! ПА-МА-ГИ-И!!! — Нэн эрзес Виктор семе! — рявкнул Отабек, кинув Юрца на спину. — Нэн эрзес! Плисецкий пустился в дали славянской словесности: — Отпусти меня, хер с бугра! На кой я тебя трогал вообще, казах поехавший! Я тебе в жопу твой $бучий плеер вставлю и включу самый громкий бит, чтоб у тебя там аж вибрировало!!! Сука! Юрец глотнул воздуха, ссыкуя открыть глаза и увидеть, что Отабек просто нависает над ним и ничего не делает. С минуту они друг друга глазами пялили, но Юра первым забомбил. — Что, сука, совесть проснулась? Согласие тебе, блядь, нужно?! — Юрец злобно звякнул пряжкой ремня. — Наконец-то, блядь, заметил меня, принёс, — Отабек пропалил красные стрингачи, — ну, думаю, поломаюсь чутка, так ведь всё! Сдулись нахер, услышав пару ласковых! Ну оху$ть теперь! Отабек охреневал, Юрец смелел — лез во все дырки латексного костюма, обязательно ниже пояса. — «Динамо-Алма-Аты» на£уй! За$бал, правда. Пока Юрец не оседлал голого — ну почти, в ногах ещё болтается — Отабека, не успокоился. А теперь оп — включился тумблер в русской тыкве, что он безопытная сучка, зато вон какая темпераментная. Оп — и он теперь варёным раком вертится в руках Отабека, ссыкуя и стесняясь. А Отабек человек бесхитростный. Вижу цель — не вижу препятствий. Хочешь? — Дам, чего не дать. Только при виде дрожащего Юрия решил успокоить немного. Пригладил холодный бок, опустился на локти, шепнул: — Бугин толык баруга емес, манэ? Юрец сглотнул, обнял горячую, как свежую шаверму, казашку и кивнул. Хрен знает, что он там сказал, но вроде не убьёт. Отабек обрадовался, накинул сверху на них одеялко — и пошли вход и ладони, и пальцы, и губы, языки… — Алтын… — тихо выл Юрец в темноте одеяльного логова, — пусти, я больше не могу… Алтын… Слышишь меня?.. «Сегодня до конца не пойдём, ладно?» Наверное, он это имел в виду. Хотя кто там его разберёт — попробовал всё. Вылизал и рот, и член, и urанус. И подрочить не забыл, да. Да так, что содрогающийся Юра только орал благим матом и выл на длинной протяжной: — Алты-ы-н!.. Из номера Юрец вывалился мокрым, дрожащим, обслюнявленным пельмешком, которого плющит, начинку которого высосали, сука, до днища. Но, когда на следующую ночь Отабек подхватился от прикосновения ледяных пяток к бёдрам, Алтын понял, что всё правильно сделал. А когда Юрец в первый раз куснул родные хинкали под Алматынской башней, стал сомневаться. Но ведь в его инстаграме появилась фотка белобрысого попца и подпись «Менин Алтын», а значит, всё очень даже. Хэпи энд, мазафака. #Алтецкий #Отаберий #Юртын