how i can hate him.

      Сотни стеллажей с расставленными по назначению и алфавиту книгами, маленькие столики рядом с диванчиками и креслами, а рядом со столом библиотекаря дверь в отдельную комнату, заставленную партами со стульями, чтобы ученики могли приготовить конспекты к занятиям. Всё помещение наполнено запахом старого пергамента, цветов, стоящих на подоконниках и тонкого цитрусового аромата, который так любила сама библиотекарша, что брызгалась им каждый час, чтобы запах не успел выветриться. И во всей этой атмосфере с книгами и тишиной, нарушаемой лишь скрежетом пера по пергаменту и тиканьем часов, можно, как нигде лучше, почувствовать быстротечность времени. Сколько поколений волшебников оставили свою историю, знания, советы и наблюдения в этих книгах для следующих поколений? Утренние лучи солнца пробиваются через витражные стекла, наполняя всё помещение тёплым светом. Ветер пробегает, задевая и покалывая своим холодным утренним прикосновением учащихся, которые проснулись за пару часов до завтрака, чтобы закончить домашние задания.       Девушка на вид лет семнадцати сидит за одним из столиков в углу, перебирая страницы учебника, взглядом блуждая по стеллажам с книгами, но взгляд у неё был такой стеклянный, что казалось, она перебралась в другую вселенную, оставив здесь только свою оболочку. Она погрузилась далеко в воспоминания. «Как же я его ненавижу!» И книга в её руках ударяется с характерным грохотом об стену, заставляя каждого немного дернуться от испуга и обернуться в поисках причины этого инцидента. Она обхватывает свои плечи руками, обнимая себя, и опускает голову на стол. К ней подбегает запыхавшаяся библиотекарша с намерением отчитать, как следует того, кто так поступает с книгами и нарушает тишину. Она уже было открыла рот, чтобы высказать все свои претензии, но закрыла, увидев хрупкую девушку низкого роста, чьи каштановые волосы закрывали лицо, она лежала на столе, и можно было расслышать её тяжёлое прерывистое дыхание, будто она только что пробежала целый марафон. Она расцепила руки и одёрнула галстук с раздражающими синими полосами, расслабляя его. А в голове крутилось у неё одно слово, не желающее оставлять её, которое она повторяла как мантру, надеясь, что оно исцелит её.       Библиотекарь аккуратно поднесла руку к её плечу, чуть поглаживая по нему. Кэтрин чуть дёрнулась от прикосновения и подняла голову, чтобы взглянуть на того, кто посмел прикоснуться к ней. Она перевела взгляд с руки на женщину, и та одёрнула руку от её плеча, словно дотронулась до нагретой плиты, посмотрев в её глаза похожие на раскалённый металл при свете солнца. — У вас всё в порядке, мисс? Кэтрин, вы ужасно бледны, думаю вам стоит сходить до больничного крыла. — Да, пожалуй, стоит сходить. — «Может, мне дадут лекарство от этой щемящей боли в груди».       Подскакивает на кровати, ударяясь о спинку кровати, сон развеивается перед глазами, но его сложно назвать просто сном. Ей снятся воспоминания из далёкого прошлого, которое она всяческими силами пытается забыть. «Когда же это закончится?» Она садится, опираясь на спинку кровати, и опускает взгляд на руки, зная, что снова увидит на них. Кровь стекает от локтя к кончикам пальцев, капая на недавно выстиранное постельное бельё. Она перестала считать такие моменты, когда счёт переломился за тысячу. Это её наказание за жизнь — чувствовать, как тело пронзают множество осколков стекла, а после видеть кровь, стекающую по рукам. Она медленно поднимается с кровати, стараясь не допускать лишних движений руками. Заходит в ванную и опускает руки под прохладную воду, смывая кровь, забинтовывает руки. На них не действуют заживляющие зелья, когда-то мадам Помфри перепробовала все возможные средства, которые могли бы заживить или хотя бы уменьшить боль, но ни одно не помогло. Какая ирония, даже будучи мёртвым, он убивал её. — Мисс, вы в порядке? Ваша мать звала Вас уже несколько раз. Вы не окликались, поэтому меня послали проверить, как Вы. Знаю, Вы запретили заходить к Вам, а я ослушался. Можете наказать глупого эльфа. — Он смотрел на неё с сожалением, оглядывая её руки и на секунду тяжело вздыхая. Вифи был у них сколько она себя помнила, когда ей было всего восемь, она подарила ему бабочку и выпросила у мамы, чтобы та заказала ему костюм как у настоящего дворецкого. Родители всегда хорошо относились к Вифи, поэтому согласились, зная, что он не уйдёт от них, как он и сделал.       Она не услышала не единого его слова, смотрела сквозь него в окно, где жёлтые листья ветер срывал с деревьев, они опускались в уже пожухлую траву. В этом году осень была особенно мрачной и холодной, даже листья казались не такими яркими, листва была тёмно-коричневая. «Как и его глаза», такие же листья были и той осенью, которая повторяется.       Он сидел в библиотеке, перелистывая какой-то старый, пыльный учебник. Одной рукой он перелистывал страницы, его длинные тонкие пальцы водили по бумаге, иногда он задерживал палец на чём-то, еле заметно постукивая им. Второй рукой он периодически взъерошивал свои немного кудрявые и густые цвета вороного крыла волосы. Она часто засматривалась на него, он был всегда идеально одет с уложенными волосами, с прямой спиной, словно он статуя. Будто в нём не существовало изъянов, держал себя уверенно и почтительно к преподавателям и отстранённо дружелюбно со сверстниками. Он поднимает на неё взгляд, она тут же отворачивается, делая вид, что перебирает книги. И повторяет про себя, чувствуя изучающий, испепеляющий взгляд, проникающий под кожу и вызывающий кучу мурашек. «Почему я вообще его разглядывала? По-моему я схожу с ума» — А разве в безумии нет чего-то совершенного? — раздаётся голос рядом с её ухом. И она замирает, покрываясь мурашками, боясь пошевелиться. От него всегда исходила такая аура, которой хотелось подчиняться. Упасть перед ним на колени и признать его своим господином. Но она была слишком гордой, чтобы сделать так, хотя порой даже у неё начинали дрожать колени. Она не была храброй. Храбрость — удел дураков. А в школе таких было полно — весь Гриффиндор. Она была независима. Она не из Слизерина, которые стелились за ним, готовые целовать пол под его ногами. Его боялись, потому что от него исходила угроза, что если он скажет: «Я убью тебя», так и случится. Все безоговорочно верили, что он способен на это, но никто не произносил это вслух. Его аура ломала людей, а голос заставлял содрогаться в ужасе.       Он протягивает руку рядом с её шеей, чуть наклоняясь в сторону, чтобы он не задел её. Она выдыхает, чувствуя его дыхание и его запах, который веял штормом, запахом кофе и еле уловимыми нотками старых пыльных книг. Он слишком много читал. Всегда фальшиво улыбался библиотекарши, а та уже готова растечься лужей и выполнить всё, что он захочет. Она часто разрешала ему прогуливать занятия, сидя в библиотеке. Хоть он и был лучшим учеником Хогвартса, прогуливать уроки по неуважительной причине он не имел право. — Мисс, вам скоро в школу. Вы должны позавтракать. –Да, Вифи. — Она спускается вместе с ним по лестнице. Красивая и статная женщина 35 лет встречает свою дочь улыбкой, сидя за столом, накрытым таким количеством разнообразных блюд, будто они не просто завтракают, а принимают гостей по случаю важного события всего человечества. Её улыбка уже не согревает, как это было в детстве. Она приходила к маме, когда случалось что-то плохое, её улыбки хватало, чтобы согреться.       Раздаётся трель магловского будильника, глупая, но эффективная вещь, которую она приобрела в Лондоне, потому что она прогнала Вифи, и будить её стало некому. «Нужно трансгрессировать в Хогсмид, мне и так долго дали отдохнуть». Привстаёт с кровати, оглядывая руки, которые опять в крови. Она смывает кровь, но уже не перебинтовывает. Она перестала это делать после смерти родителей, потому что она скрывала это от них, чтобы кровь впитывалась в бинты, а не в ткань. Сейчас она просто надевает кофту с длинными рукавами. Она перестала ощущать жгучую боль в руках из-за мелких порезов, попросту привыкла, что боль ушла на дальний план. Смотрится в зеркало, причёсывая волосы.       Родители умерли уже давно. Это было невыносимо стоять на их похоронах семнадцатилетней девчонкой, не на год не постаревшей и закапывать родителей, которые умерли от старости, наблюдая, как их родная дочь остаётся семнадцатилетним подростком, а не превращается во взрослую женщину, но не говорили ни слово, что она не меняется, будто знали причину. Кэтрин думала, что родители наградили её этим даром, который она считала самым настоящим проклятием. Они не хотели, чтобы она совершила ошибку, которую собиралась сделать тогда. Когда хотела умереть вместе с ним. «Он виноват в этом. Как же я его ненавижу!»       Поправляет форму, завязывает галстук когтеврана, смотрит на себя в зеркало, замечая огромные круги под глазами, но времени и желания нет, чтобы исправлять. Она трансгрессирует в Хогсмид в маленький закоулок рядом с баром, в котором она всегда покупает огневиски, что собирается сделать и сейчас, а после медленно направиться в школу. Знает, что опаздывает, но её давно перестало волновать, что её наругают или скажут, что она может вылететь из школы. Дамблдор всё равно оставит её в школе, потому что ему нужно следить за ней, а лучше всего это сделать, когда она находится в одном здании. Он знает кто она, и он не доверяет ей.       Вечная ученица последнего курса. Она много раз уходила, чтобы попытаться найти способы закончить такое существование, путешествовала по всему миру и прочла тысячи книг, но не нашла ответа. И возвращалась каждый раз. Будто за невидимые нити её тянуло обратно, словно ответ был где-то среди стен Хогвартса. Да и каждый уголок школы напоминал ей о нём, и как бы она не хотела забыть, она не могла. «Как же я тебя ненавижу».       Открывает двери школы, пропуская замечание Филча мимо ушей, медленно направляясь в женский туалет к Миртл. Эта девчонка-призрак повидала так много чужих слёз, услышала так много чужих историй. Миртл завидовала Кэтрин из-за того, что она могла покидать стены этого замка. Но она понимала, какого это когда тебя держат на земле, не давая нормально умереть. — Как дела, Миртл? Я вернулась. — Туда спустился Гарри с друзьями и каким-то профессором.       Произносит пару слов на парселтанге, наблюдая, как открывается проход в подземелье и прыгает, думая о том, что форма снова будет пыльная после таких путешествий вниз. Чувствует под ногами землю, привстаёт, отряхивает форму и смотрит на рыжего мальчишку, который уставился на неё с открытым ртом. Он явно не ожидал, что кто-то ещё может спуститься сюда. — К-к-кто ты? — мальчишка заикается, а в глазах виден испуг, его взгляд бегает по ней, пытаясь понять — опасна ли она. Свалилась сюда по любопытству, потому что проход не закрылся, или сделала это специально, потому что знала, куда идёт и что её ожидает? Или она шла к кому-то?       Рядом с ним стоит профессор, который смотрит на неё так, будто впервые видит. А ведь он знает её, она приходила к нему в начале учебного года, когда узнала, что именно он будет преподавать. Она знала, что это был за человек. Кэтрин пришла к нему с просьбой. чтобы он стёр ей память, но он, странно вереща, выставил её за дверь. Дамблдор рассказал всем о ней.       Она ничего не ответила мальчишке, приподняла магией камни на пути, а пройдя под ними, поставил их на место, чтобы они не смогли пройти.       Она приближалась к двери, которая была украшена двумя змеями. Дверь в Тайную комнату, она помнила, как впервые попала туда. — Добавь слово «Лорд» будет звучать более величественно. — Ты собиралась уехать к родителям. — Здесь становится интересней. — Езжай. — Я поеду в следующем месяце, мой Лорд. — Она специально сделала акцент на последних словах, а после, медленно развернувшись, пошла к выходу.       Ещё пару слов на парселтанге, он когда-то пытался научить её говорить на этом языке. Двери открываются, пропуская её вперед. Идёт по коридору, думая о том, что ничего за столько лет не поменялось, кроме атмосферы, что сейчас напоминала давно забытую, она замечает знакомый силуэт, всё в той же мантии со значком старосты школы и зелёным галстуком, туго затянутым на шее. Подходит ближе, замирая на секунду, видя изучающий взгляд на себе, вспоминая то чувство, когда от этого взгляда у неё перехватывало дыхание и колени начинали подкашиваться, который скользит по ней, пробираясь под кожу. И видит, как на секунду его взгляд меняется на более нежный и любящий. Он узнал её. Еще бы он не узнал. Ведь сам оставил её в таком возрасте на всю вечность. Не хотел, чтобы она умирала.       Она тихо подходит к нему, задерживает взгляд на мальчишке, который просит помощи у него, чтобы спасти девчонку, которая выглядит уже как труп. Гарри поворачивается к ней, не задавая вопросов: откуда она здесь появилась и кто она, а просто говорит, что они должны уходить отсюда, что им всем грозит опасность. «Мальчик-который-выжил»       Она поднимает взгляд на Тома и смотрит в его шоколадные глаза, спрашивая, чтобы удостовериться, что правильно поняла свою догадку, которая мгновение назад посетила её голову.       «Это мальчик, который убил тебя?» Он еле заметно кивает. И она, тяжело вздохнув, отходит в сторону, наблюдая за его игрой. Еле заметно улыбается, когда он раскрывает карты мальчонке. Рассказывая кто он. Она знает, что в его игру лучше не лезть, но чувствует, что это закончится, как и в прошлый раз. «Всё-таки он оставил слово «Лорд»       Закрывает глаза, погружаясь обратно в воспоминания, когда он только изучал всё это, пытался найти ответы. И при этом уделял очень много времени ей. Она учила его вызывать патронус. — Разве у тебя нет счастливых воспоминаний? — Плохие перекрывают все остальные, они заполняют всё, не давая хорошему вырваться.       Его крик отрезвляет память, но убивает душу, разрывает сердце на мелкие кусочки. Который раз так происходит? Она стоит на коленях, держась за галстук с синими полосами, смотря на сгорающее воспоминание, которое умирает, забирая часть её с собой. Она ложится на пол, свернувшись в позу эмбриона и, кажется, перестаёт дышать. Гарри забывает о ней, о том, что она всё ещё в этой комнате.       Она не замечает, когда остаётся одна в этой комнате, лежащая на полу рядом с мёртвым василиском. У неё будто бы вырвали сердце, разломали на части. И одну часть вставили обратно. Она лежит неподвижно, понимая, что это начало чего-то большего, что развернётся огромной катастрофой для всего волшебного мира. Он говорил, что даже если умрёт, то вернётся с погибелью для всего мира. И он решил сдержать обещание. Она произносит на парселтанге фразу в его честь, которой у него не было. Она помнит его последние слова: — А ты не думала, что всё-таки я стану бессмертным? — Ты им и станешь.       Она была его последним крестражем до самого конца, потому что в ней всегда будет его часть.