8. Сегодня, на закате она умрет. // Тео и Она. // Ангст, Мифические существа. Капля Гета.
19 мая 2017 г., 15:40
Сегодня, на закате… Это случится тогда…
Сегодня, на закате она умрет.
Ее не станет.
Ее не будет…
Будет кто-то другой.
Такой же.
Другой.
С той же улыбкой. С той же насмешкой. Может, и с той же памятью… Другой…
— Ты слишком переживаешь, — смеется нашедший ее на школьной крыше Тео. — Ну же, посмотри на меня! Ты вернешься туда, где должна быть. Это я тебе обещаю.
— Пошел ты, мудак, — просит она, обхватывая голову руками и утыкаясь лбом в прижатые к груди колени.
Сегодня она перестанет быть собой.
Сегодня она преклонит колени перед королем и тихо принесет ему все свои знания… как порядочная подданная.
Интересно, кто-нибудь заметит?
— Что-что? — ехидно переспрашивает химера. — Ты что-то сказала?
— Пошел ты! — поднимает голову она. — Почему только ты догадался?
Вообще-то, она знает ответ: потому что Скотт не заметил, поглощенный своей первой любовью и преображением, отец видел то, что хотел, а сама она… не знала… не помнила… не хотела: ни знать, ни помнить.
Только она же должна была понять, да? Сама понять… до того, как ей указали…
— Только одного понять не могу, — присаживается рядом Тео, — почему Дикая Охота забрала тебя? Они же своих не трогают. Банши не тронули.
— Потому что банши знала, что она — своя, — усмехнуться в ответ выходит легко.
А вот горечь во взгляде спрятать не получается.
Тео ухватывает ее за подбородок странным жестом, заставляет посмотреть на него и недоверчиво качает головой, когда его бьют по руке, избавляясь от тактильного контакта.
— Сумасшествие, — делится он и не спрашивает, а верит в сказанное: — Ты не знала.
— Не хотела, — поправляет она и смотрит на горизонт, где начинает садиться солнце. — Мне было тут хорошо. Но она… — Прикрыть глаза, выцветшие до янтарно-звериных. — Она будет помнить всё, что помню я… кроме этого.
Тео не отвечает. Он смотрит странно — чуть брезгливо, со старательной насмешкой и чем-то, смутно похожим на жалость.
Вот еще. Жалости от чокнутого психа ей не хватало. Пусть спасибо скажет, что они его снова в яму не затолкали…
— Ты начинаешь становиться такой, какой пришла в этот мир? — смотрит на нее Тео.
Не отвечает.
Да и зачем?
Кожа начинает сереть, а черные вены проступают во всей красе.
Волосы — словно вороново перо.
Когти — острые, черные.
Клыки побольше нормальных.
Глаза — звериный янтарь.
— Она не будет помнить, — продолжает Тео, сглотнув. — Не будет знать, что ты поняла, кто ты?
— Да, — кивает она как можно уверенней. — Я на это надеюсь.
Она смотрит на солнце, а то уверенно клонится к горизонту.
Гадство.
Почему она должна уходить?
Почему должна преклонять колено перед своим королем?
Почему… должна…
Она не плачет.
Нет.
Точно нет.
— У тебя слезы черные, — сообщает Тео странно.
— Пошел ты! — выдыхает она в ответ и поднимается на ноги. — Пора.
Химера вскакивает в тот же миг. Смотрит пристально и ожидающе, а она протягивает руку и просит:
— Ты не забывай, хорошо? Перевертыши не всегда — зло. И не всегда они хотят уйти… — Она тоскливо смотрит на солнце. — Лучше бы я никогда не приходила…
Тео обхватывает ее, прижимает к себе, ведет носом по волосам и тихо говорит:
— Я никогда не понимал, почему… Ты всегда пахла палыми листьями… особенно, когда доходила до грани… а сейчас ты — воплощенная осень.
— Зима, — шепчет она, понимая на него янтарно-звериные глаза. — Темный Двор. Зимний Двор… А теперь — отпусти. Мне нельзя пропустить этот первый луч.
И Тео отпускает.
И смотрит, как она легко шагает с крыши — на первый луч коснувшегося горизонта солнца — и уходит по нему…
Утром Стайлз смеется, шутит, язвит, говорит ему что-то, вспоминает о том, чего она не прожила... и не пахнет павшими листьями.