Волчьи метаморфозы

Однажды Питер Хейл открывает глаза и понимает, что… мертв. Нет. Он двигается, разговаривает, мыслит, существует, а в груди упрямо бьется сердце. Просто он не живет. Он не мертв — но и не жив. И да, ему это не нравится. Психотерапевт советует «вернуться к истокам». Истоки… В Бикон-Хиллс не хочется. Лидия живет ближе. Она бросает в него нож, едва он переступает порог ее квартиры. — Острое приветствие! — смеется Питер, трогая вонзившийся в дверной косяк нож пальцем. Лидия бросает в него разделочной доской — кажется, она что-то готовила, потому что следующим летит половник — и всё это в немой тишине, и всё это с безграничной уверенностью в ее праве на его смерть. Он, в общем-то, даже возражать не собирается. Просто… Он пришел, чтобы попытаться жить, так?.. — Может, поговорим? — предлагает он, укрываясь за дверью от атаки кухонной утварью. А потом понимает, что Лидия, почему-то не кричит. И выходит из-за двери. И идет к ней. И даже не замечает, если она чем-то в него и попадает. И перехватывает ее руки. И смотрит в глаза — самую глубокую топь, что он познал в своей жизни. Что он никак не мог до конца познать. А она молчит, только губы кривит насмешливо. Ее губы — такие алые, такие привлекательные. Как она привыкла. Как лучшая маска. Питер отвлечется, обязательно отвлечется. Но сейчас — важно не это. Не ее губы, на которые можно отвлечься, не ее глаза, в которых нужно тонуть. Сейчас важней ее голос. Сейчас важнее ее горло. Сейчас важнее ее шрамы. — Голос восстановится? — спрашивает Питер спокойной. Он вообще очень спокоен, хотя хочется рушить-крушить, хочется… хочется мстить. Хочется. Чего-то. Впервые за… даже не сосчитать. Хороший психотерапевт, правильно посоветовал вернуться к истокам. А Лидия растерянно кивает. — Нужна охрана на это время? — уточняет Питер, и в топи напротив всплывает на поверхность удивление, а объяснение находится быстро: — Мне нужна банши, милая. Живая банши. Так что… Нужна охрана, пока ты не сможешь кричать? Лидия смотрит на него оценивающе и серьезно кивает. Он отпускает ее руки. Очень зря. Она стоит над ним, поверженным — гордая, рыжая, яркая, живая. И… он живой. Однажды Питер приходит к рыжей банши и снова живет. Вообще, она умеет вернуть его к жизни. И да, не забыть: убить тех, кто украл ее чудный голос. И утонуть хоть на миг в болотных глазах.