Волчьи метаморфозы

Сегодня неожиданно жарко, и Лидия раздраженно отбрасывает ночную рубашку куда-то в угол комнаты, ложится на бок и прикрывает грудь и бедра покрывалом, позволяя воздуху касаться ее спины, чуть остужая разгоряченную кожу. Так прохладней. Так легче спать. Пока кто-то нахальный не начинает касаться ее спины когтем. Откуда она знает? О, когти оборотней Лидия не спутает ни с чем на свете!.. Так этот коготь нахально скользит по спине, едва заметно надавливает, рисуя замысловатые узоры, перечерчивая нарисованное и словно начиная заново. Поначалу это просто мешает спать. Потом — становится щекотно, Лидия дергает плечом, на котором старательно выписывают какой-то вензель. — Прекрати, — просит она. — Эйдан, хватит. Хочется глупо хихикать, повернуться и поцеловать этого нахала. Но спать хочется больше. — Сначала прочти, что я написал, — требует насмешливо парень. — Ты готова? Ей хочется сказать, что это глупо. Что это как-то… слишком. Слишком много прикосновений — личных, чересчур личных, в которых так просто потеряться и — что? влюбиться? — Я готова, — отвечает Лидия. Коготь начинает скользить по ее спине — длинная линия вдоль ее позвоночника от шеи вниз. И два росчерка сверху и снизу. — Я, — говорит она. На этот раз коготь начинает путь с поясницы, вверх. Отчетливая заглавная «л», хоть и словно оказавшаяся на боку. Лидия пытается сосредоточиться на ощущениях, но вместо этого начинает отчетливей слушать чужое дыхание за спиной и стук не ее сердца. Горло отчего-то сжимается спазмом — как перед рыданиями или криком банши. Она смыкает губы поплотней, чтобы не закричать, справляется с собой и почти наугад выпаливает: — Люблю! Коготь замирает у нее на плече, а после осторожно, едва заметно прописывет последнее слово в этой извечной истине всех влюбленных. И Лидия чувствует, как у нее слезы собираются под закрытыми веками, когда она выдыхает тихо: — Тебя. Эйдан за спиной хмыкает и замечает: — Хорошо. Я… не успел тебе этого сказать. Спасибо, Лидия. Спи. Он целует ее в висок — мимолетное, теплое прикосновение — и исчезает. Разом. Нет чужого дыхания. Нет не ее сердцебиения. Лидия чувствует, как слезы — такие горячие — скользят по ее щекам и просыпается. — Я люблю тебя, — повторяет она одними губами. Эйдан мертв уже два месяца.