Морок

Она смотрит на него из любого источника. Из ручья, к которому он склоняется, чтобы смыть пот. Из речки, где он хочет искупаться. Из моря, к которому он то и дело возвращается, ведомый тоской… — Я не верну тебе камень, — шепчет она. — Он не у меня, слышишь? Он у воды. Воде я не указчица. Он молчит, не зная, существует ли она или просто мерещится. Дева с глазами-омутами. Он помнил лишь её глаза и прекрасные руки с длинными пальцами, похожие на ветви кораллов, которые он видел в юности, в морях края, путь к которому для него закрыт на веки вечные. Кто она? Майэ? Морок Врага? Порождение его тоски? — Берегись, — говорит она. — Берегись. — Тебе приказали утопить меня? — спрашивает он и протягивает руку к воде, желая то ли коснуться водяной девы, то ли прогнать её. — Мне никто не приказывает, — отвечает она и смеётся. Или то шумят волны? — Никто не может мне приказать, слышишь? — Твоего Владыку выставили за Грань, — соглашается он, проводя рукой по воде. Водяная дева не рассеивается, не сторонится его, продолжая внимательно следить за ним. Может, её и нет, может, он разговаривает с бликами, с туманом. Может, он придумал её, чтобы окончательно не помешаться от одиночества. — У меня нет владыки, — она прикрывает глаза, и будто бы исчезает на мгновенье. — Я сама по себе. Я подчиняюсь лишь воде. — Ты говорила, что не подчиняешься никому, — он усмехается. Водяная дева распахивает глаза. — Я говорила, что никто не может мне приказывать, — отвечает она. — Но вода сильнее кого бы то ни было. — Подчиняешься силе? — Подчиняюсь воде, — снова звенит-шумит голос девы. — Кто же ты? — он наклоняется сильнее, чтобы, наконец, коснуться её. Утонуть он не боится — здесь мелко, вода едва достаёт до середины его икр. — Берегись, дна здесь нет, — говорит она, словно боится чего-то. — Слышишь? Здесь нет дна. — Ночью я ходил по нему, — возражает он и протягивает к деве руку, не боясь ничего. — Я не верю тебе. Где-то над ним громко-громко кричат чайки.