Часть 1
15 мая 2017 г. в 04:13
Тарьей лежал в утреннем сумраке. Он смотрел на потолок сквозь ресницы: лампы на нем медленно вращались. Он улыбался и время от времени вздыхал, припоминая подробности прошедшего дня.
Сначала он вспомнил недавнее распитие шампанского. Да, это было забавно. Он и Давид притворялись, что пьют сладкую шипучку. Остальные их с удовольствием прикрывали. Уже пьяный вконец Хенрик заплетающимся языком убеждал Мари, что у него все под контролем. А потом тихонечко подливал им еще. Хенрик... Было необычно узнавать его заново. Во время съемок третьего сезона они довольно часто зависали вместе, но потом их компании распались. Иногда Тарьей заходил в инстаграм с телефона Давида и просматривал фотографии в аккаунте Хенке. Со стороны этот парень казался милым, открытым и любящим хорошенько расслабиться и отдохнуть. В реальности он был точно таким же. Никаких масок. Вот он весь, многогранный, разноцветный, яркий... Не похожий ни на кого. Оригинальный, громко смеющийся, яро жестикулирующий руками. Тарьей улыбался так долго, что заныли щеки.
От вечеринки после награждения его воспоминания наконец передвинулись по временной шкале. Он вспомнил саму церемонию и безумный, абсолютно неожиданный, совершенно сумасшедший поцелуй. Да, были толпы людей, знакомые лица, которые Тарьей видел лишь на экране телевизора или в газетах. И он оказался среди них, всех этих известных, талантливых, кричащих и радующихся людей. Огромный зал, огромная сцена: еще на репетиции он смотрел на нее и чувствовал, как его кишки кто-то хватает холодными руками и завязывает в узел. А ведь изначально канал планировал отправить его одного. Что бы он тогда делал? Как бы он отвечал на миллионы вопросов, банальных, но все-таки застающих врасплох? И вот тихие голоса среди кресел, обитых красным роскошным материалом, эхо микрофона, разносящееся по торжественному залу, свет софитов, музыка и мелькающие в глазах наряды ведущих - все это напоминало сон, сюрреалистичный, такой, в котором очень страшно и очень интересно. Только в таких снах Тарьей обычно оставался один, но сегодня рядом с ним всегда был Хенрик. Его запах, его тепло, его смех и шепот придавали сил и дарили чувство безопасности. Это все, что нужно было Тарьей в этот волнительный день. Он мог отвечать на острые вопросы с улыбкой и смехом, шутить перед камерами, жадно наставленными на него, позировать с фанатами, быть добрым и спокойным. Как Хенрик.
И он уже расслабился, утопая в удобнейшем кресле, успев позабыть, что находится тут не как зритель, а как участник, и что совсем скоро его могут вызвать на сцену под беспощадный свет потолочных софитов, пока не случилось это. Потом Хенрик с легкостью соврет, что "это" было ожидаемо, прибавит шуточку, сочиненную на ходу и разнесенную на следующий же день по всему миру вездесущим интернетом. Но камера поцелуев была неожиданностью. Тарьей вспомнил, как кричал Давид, как Марлон запрыгал в кресле, когда понял, что камера направляется к ним. Они осознали это быстрее их двоих. Тарьей действительно растерялся, на мгновение он ощутил себя слишком большим для этой просторной залы, словно из маленького камня он вдруг вырос в огромную гору, и все взгляды теперь были прикованы к нему. Он повернулся к Хенрику, отчаянно нуждаясь в помощи. И вдруг сразу успокоился. Хенрик был на его стороне. С самого начала он словно вел Тарьей за руку в темноте и в тот момент он посмотрел на него в ответ, и в его взгляде читалась все та же поддержка, все те же тактичные, дружелюбные вопросы, которые Тарьей читал в его глазах в каждой сцене, перед каждым постановочным поцелуем: "Ты не против? Ты согласен? Могу ли я?... Тебе будет неприятно, если я?... Ты можешь остановить меня, если не... ".
Тарьей дал согласие, словно и в тот момент они были перед привычными камерами, среди съемочной группы, а Юлие стояла где-то рядом и по-матерински наблюдала за их игрой. Тарьей видел, как Хенрик потянулся к нему, и просто расслабился. Позволил ему вести, как всегда. Когда он только ощутил его губы на своих, он понял, что этот раз не будет таким же сыгранным как обычно, что нет вокруг знакомых операторов, а Юлие не наставляет их, как целоваться так, чтобы поцелуй выглядел настоящим. Сейчас он и был настоящим. Тарьей раскрыл губы навстречу поцелую и просто пропал. Он потерялся на миллионы лет в горячем дыхании Хенрика, в его касании рук, в его близости, потерялся как в глубоком космосе.
Реальность вернулась со свистом, криками, грохотом аплодисментов. Тарьей резко отпрянул, возвращаясь из бесконечности. Прежде чем повернуться лицом к сцене, он успел увидеть глаза Хенке, и в этих глазах скользнула теплая чернота космоса, в который оба они на секунду провалились. Тарьей действовал на автомате, адреналин не только заставил его сердце бешено скакать по клетке из ребер, но и придал уверенности. Улыбаясь Тарьей подмигнул всему залу, всем, кто потом будет пересматривать эту запись, всем этим бесчисленным толпам он дал понять: "ДА С ЛЕГКОСТЬЮ!"
Тарьей закрыл пылающее лицо. Воспоминания о поцелуе заставляли его вздыхать до боли в груди. Он немного ненавидел себя за то, что почувствовал в тот момент, хотя, конечно, он не мог управлять своими ощущениями. Хенрик ни на минуту не дал ему повода устыдиться их поступку, засомневаться в верности совершенного, нет, он оставался собранным и расслабленным одновременно. И все последующие интервью Тарьей ощущал его заботу, ощущал его плечо, готовое принять на себя все его страхи.
Тарьей наблюдал, как в номере становилось все светлее и светлее. Он хотел подумать о том, каким он был до поцелуя и каким он стал после, хотел рассмотреть нового себя повнимательнее, но кружащийся потолок постепенно исчез, и Тарьей крепко уснул.