Дурак

Акаину пиратам не верит. Он слишком хорошо знает их, чтобы принимать за чистую монету любой бред, какой им взбредёт в голову выдать за правду. Поэтому Акаину информацию проверяет, а важную для Дозора — лично, что стало несколько труднее делать после повышения. — Так ты говоришь, что на этом острове, — Акаину с сомнением смотрит на карту, которую явно накарябали за пять минут на коленке, — Шанкс спрятал некую вещь, которая принадлежала Роджеру? — Именно так! Клянусь, я своими глазами видел, как он яму рыл, этот рыжий придурок... — Багги глядит преданно в глаза, взволнованно потирает ладони и выглядит таким беспросветным дураком, что Акаину всего на мгновение ему верит. Но быстро берёт себя в руки. — Хорошо. Я проверю. И тебе же будет лучше, если информация окажется правдивой. Багги делает круглые глаза и пытается что-то сказать в своё оправдание, но Акаину его уже не слушает — уходит по-военному чётким шагом из кабинета. Разговоры с пиратами, пусть и Шичибукаями, вызывали в нём неудержимое желание кого-нибудь поджечь. Из Багги такой же Шичибукай, как из Крокодайла — спаситель сирых и убогих. По мнению Акаину, все пираты — те ещё уроды и психи, но под своё крыло они почему-то выбрали самых ненормальных и странных. Среди них Багги выделяется не то чтобы в лучшую сторону, просто он более охотно идёт на контакт, а ещё слишком высокого мнения о себе, чтобы видеть дальше собственного носа. Акаину презирает его и считает идиотом ровно до того момента, как спускается на указанный Багги остров. То, что остров оказывается огромной черепахой, на которой выросли деревья, горы и равнины... То, что в пещерах их ждали людоеды... То, что кислотные дожди едва не уничтожили целый флот, а муравьи-убийцы — самого Акаину... Вот это вот всё следует считать покушением на Главнокомандующего или нелепой случайностью? — Вызывали? — бодро вкатывается в кабинет Багги. — Я готов помогать высокому начальству! О, сколько всего я помню про Роджера и Рыжего! Никогда не догадаетесь, что такое на самом деле Ван Пис! А Великий Багги-сама... Акаину одним взмахом руки затыкает словесный фонтан. Закуривает. — Больше я в твоей помощи не нуждаюсь. Свободен. Багги бледнеет, представляя себе плаху, Импел Даун и виселицу поочерёдно, но послушно убегает... то есть, стратегически отступает, конечно же. В коридоре, оказавшись вне грозного взгляда Акаину, он выпрямляется и насмешливо фыркает. *** — Всё это время ты ему врал? — с уважением тянет Альвида. — Признаюсь, я думала, что ты трус. Извини. В её голосе ни капли вины, но Багги на это плевать — он морщится, вспоминая каменное лицо Акаину. И говорит с неожиданной злобой, которой Альвида от него совершенно не ожидает, как и храбрых поступков. — Да, я терпеть не могу Шанкса, он мне всю жизнь испортил, да, я не бесстрашный и даже не сильный, но я никогда, запомни, ни-ко-гда не скажу ни слова правды человеку, который убил сына капитана Роджера! Альвида смотрит на него так, будто видит впервые: — Ты настолько сильно уважал Роджера? — Я его боялся, — неожиданно признаётся Багги. — Но уважал. И любил. Он был удивительным человеком, словами не описать, это его лично знать надо было... Эх, да что я тебе рассказываю! — горечи в голосе Багги столько, что можно утопиться. Альвида сама знает, что нырять с головой в чужую боль — это не для неё. Но она всё равно сидит рядом с Багги, ласково гладит его по голове и напоминает, как маленькому, что сильные и отважные пираты никогда не плачут. Акаину не верит пиратам. И особенно Багги, потому что клоуны — самые бесстрашные и отчаянные лгуны.